Подъем воинственных НПО
Подъем воинственных НПО
В современных конфликтах участвуют солдаты, переодетые в мирных граждан.
Кто вторгся в Крым? Гражданская общественность. Кто занял правительственные здания и полицейские участки на востоке Украины, принеся с собой дестабилизацию ситуации в стране? Гражданская общественность. Кто борется против правительств Башара аль-Асада в Сирии и Нури аль-Малики в Ираке? Гражданская общественность. И кто эти люди, которые конфликтуют с венесуэльскими студентами, выступающими против правительства? Разумеется, активисты гражданской общественности.
По крайней мере, именно так звучат ответы тех, кто может извлечь выгоду из искажения фактов. Эти ответы варьируются от откровенной лжи до мелких неточностей, но в основе всех них лежит нечестность. Уже сейчас существуют документальные доказательства того, что в Крым вторглись военные, в том числе значительное число российских военнослужащих, на форме которых не было никаких опознавательных знаков. И предупреждения Ангелы Меркель, обращенные к Владимиру Путину, о том, что подобная практика является очевидным нарушением международных правил ведения войны, не привели ни к какому результату. Кремль продолжает организовывать, координировать и финансировать пророссийских «ополченцев» на востоке Украины, которые решительно настроены оспаривать власть Киева.
Мы уже наблюдали подобную ситуацию в Тегеране, Гаване и Каракасе, где люди, выходящие на уличные акции протеста против их лидеров, зачастую сталкиваются с агрессивными группировками лиц, которые выдают себя за мирных граждан, поддерживающих режим. В Иране их называют Басидж — Организация мобилизации сил сопротивления. На Кубе это бригады быстрого реагирования, которые регулярно жестоко избивают критиков режима, осмеливающихся публично выразить свой протест против диктатуры Кастро. Эта «политическая технология» была успешно экспортирована в Венесуэлу, где хорошо подготовленные и вооруженные «гражданские лица», сражающиеся с оппозиционными группами, получили название colectivos. Даже сам Оруэлл вряд ли смог бы придумать названия, которые бы лучше скрывали истинную природу этих группировок.
Реальность заключается в том, что эти группы, «движения» и неправительственные организации представляют собой придатки своих правительств и набирают своих «активистов» из рядов вооруженных сил, служб безопасности и правительственных дружин. Они проводят свои репрессии под прикрытием «гражданской общественности» в попытке замаскировать поведение правительства, которое не хочет, чтобы международное сообщество раскрыло его истинное лицо — лицо автократии, нарушающей международные нормы, права человека и притесняющей своих критиков. Теперь у них есть даже свой собственная аббревиатура — GONGO, которая расшифровывается как «организованные правительством неправительственные организации». И их подъем заставляет нас пересмотреть наши чрезмерно мягкие и возвышенные определения НПО и гражданской общественности и включить в них вооруженные группировки граждан и даже, возможно, террористов.
В некотором смысле в этом феномене нет ничего нового: практика использования «ополченцев», «полувоенных образований» и «наемников» стара как сама война, и их использование в прокси-конфликтах между государствами также является давно известным фактом. Но в настоящее время глобализация и распространение демократии вдохнули в гражданское общество такую силу, которой оно не знало никогда прежде, что в свою очередь способствовало процветанию НПО. Эти группы могут вступать и пользоваться поддержкой глобальных сетей организаций, спонсоров и волонтеров, имеющих одинаковые интересы. Да, переодевание солдат в мирных граждан и вербовка ополченцев среди гражданского населения — это старая практика. Но в 21 веке она стала невероятно мощным инструментом ведения войны.
Наглядной манифестацией этого феномена могут служить яростные выступления против диктатуры Асада в Сирии и прошиитского правительства в Ираке. В обеих странах то, что начиналось как спонтанные протесты против политических репрессий и неравноправия, быстро переросло в кровавые конфликты. Теперь мы наблюдаем за тем, как вооруженные силы этих государств сражаются с гражданским обществом — хорошо вооруженным гражданским обществом. Но кем вооруженным? Ответ на этот вопрос остается таким же туманным, как и организационная структура этих ополчений. Тем не менее, очевидно, что повстанцы не смогли бы получить такое большое количество оружия, денег и боевиков без активной поддержки или тайного участия иностранных правительств.
Реальность заключается в том, что Иран во главе с шиитским правительством и государства Персидского залива во главе с суннитами вступили в военный конфликт в Сирии и Ираке. Не напрямую, с участием их вооруженных сил, а скорее посредством… гражданского общества — то есть вооруженных группировок, которые за неимением более подходящих терминов пресса обычно называет повстанцами, мятежниками, активистами, экстремистами и террористами. Разумеется, к ним применимы несколько или даже все эти термины. Но они представляют собой вооруженные силы, которые, одевшись в форму без опознавательных знаков какой-либо страны, занимают передовые позиции конфликта, унесшего больше жизней, чем любой другой конфликт 21 века: борьбы суннитов с шиитами.
И на этом неожиданности не заканчиваются. Суннитская группа, известная как Исламское государство Ирака и Сирии или ISIS, захватила несколько крупных городов в Ираке и приближается к Багдаду, где она хочет свергнуть прошиитское правительство Малики, что отразится на ситуации не только в Сирии и Ираке, но на всем Ближнем Востоке. Сложившаяся обстановка является крайней серьезной и рискованной. Но продвижение ISIS является свидетельством того, какая именно НПО стала самой влиятельной в мире за последние три десятилетия: «Аль-Каида». Возможно, между ISIS и «Аль-Каидой» есть разногласия в вопросах тактики и их лидеры соперничают друг с другом, но мы не можем оспаривать тот факт, что их подъем и первоначальный толчок к нему являются очевидными примерами крайней формы вооруженного гражданского общества. И как мы уже успели убедиться во второй половине 20 века, подавляющее большинство вооруженных конфликтов больше не подразумевает непосредственную борьбу армий разных государств друг против друга. Современные войны ведутся солдатами, выдающими себя за мирных граждан.