Опыт «народной стройки». Как Крым меняет Россию

Information
[-]

Опыт «народной стройки». Как Крым меняет Россию 

На Крым и происходящее в связи с ним можно смотреть с очень разных точек зрения. Hаиболее интересно проанализировать, как происходит встраивание Крыма в политическое пространство, пусть и родственное тому, из которого его выломали, но устроенное иначе.

Россия с Украиной почти четверть века развивались параллельными курсами, но пришли к довольно разным моделям политического устройства и системы управления. Как эмбрион повторяет основные фазы развития вида, так и Крым, который интегрируется очень быстро, позволяет увидеть в ускоренном темпе последовательность фаз, через которые прошли остальные регионы. В управленческом плане это действительно очень серьезная проблема, примерно как пересадить орган: надо переставить все сосуды и нервные окончания совсем к другим, уже не киевским, а московским управленческим структурам.

И проблема усугубляется тем, что, хотя мы советуем «федерализовать» Украину, региональная самостийность на Украине сегодня [и так] существенно больше, чем самостоятельность регионов в нашей стране. Поэтому далеко не каждому федеральному «сосуду» можно найти аналог в Крыму, и надо трансплантировать дополнительные «сосуды» и «нервные окончания», убирая те элементы региональной самостийности, которые там существовали. Каковы результаты?

Мучительная интеграция

Статья, по мотивам которой готовился этот доклад, была опубликована полгода назад, до блэкаута, который показывает, каким образом самая, казалось бы, элементарная вещь, связанная с риском экономического развития и жизнеобеспечения Крыма, развивается в негативном направлении.

[К моменту публикации статьи] выяснилось, что то, что гордо называется управленческой элитой Крыма, – совсем не то, что может изнутри способствовать эффективному развитию и интегрированию Крыма в российское пространство. Если вы помните, летом 2015 года, примерно в то же время, что ликвидировали Министерство по делам Крыма, было заявлено, что будет специальный федеральный десант, когда министерства и ведомства отправят в Крым людей, которые на уровне заместителей министров будут отвечать за приведение в жизнь тех реформ, которые необходимы. Тогда же [глава Республики Крым Сергей] Аксенов выступил с тирадой: «Я буду со всеми беседовать! Кого разрешу взять, а кого не разрешу». В Москве вроде дезавуировали эти его слова, но факт остается фактом – федерального десанта не получилось.

То, что гордо называется управленческой элитой Крыма, – не может способствовать интегрированию Крыма в российское пространство.

В ситуации с Крымом мы видим, как Москва несколько раз отступила от заявленных планов. Сначала было создано Министерство по делам Крыма – оно просуществовало несколько месяцев, не успело даже толком развернуться. Потом это был федеральный десант, который тоже не случился. Говорилось, что не нашлось людей достаточно высокого управленческого уровня, которые могли бы уехать из Москвы, согласившись на зарплату заместителя министра крымского правительства. У федерального центра не хватило ресурсов и желания обеспечить им командировки с таким материальным поощрением, которое они сочли бы достойным. Время показало, что не поехавшие были правы. Одно дело ехать за зарплатой, а другое дело жить при свечах и при этом гордиться своим высоким статусом заместителя министра.

Дальше очень интересная вещь – кадровая. Управленческие схемы в России не работают, в том числе потому, что их много и они взаимоисключающие. С одной стороны, мы имеем Крымский федеральный округ – это самый маленький федеральный округ в стране, там всего два региона: Республика Крым и Севастополь (и два управленца соответственно). А два человека – это важно. В президиуме Государственного совета каждые полгода федеральный округ представляет один губернатор. И если в Центральном федеральном округе, где губернаторов 18, оборот – девять лет, получается, что в Крыму и Севастополе они чередуются ежегодно.

И вот – Крымский федеральный округ. Полномочный представитель президента Российской Федерации в Крымском федеральном округе – Олег Белавенцев, Герой России, вице-адмирал и близкий коллега [министра обороны РФ Сергея] Шойгу. Кстати, Крымский федеральный округ, и его генезис, и нынешнее существование, как и Московская область [где Шойгу одно время был губернатором], связаны с нашим министром обороны. Оба главных федеральных инспектора в Крыму – чекисты. Плюс еще изначально были два крупных федеральных начальника – Олег Савельев в должности министра и вице-премьер Дмитрий Козак в должности куратора. Здесь все время шло некоторое перетягивание каната и использовались две модели: в Республике Крым была модель ставки «на оседлого “разбойника”, но своего», а в Севастополе это «варяжская команда». Поэтому мы имеем два разных типа конфликтов сегодня: один внутренний, между элитами Крымской Республики, и второй между «варягами» и севастопольцами в Севастополе.

Дальше к теме бюджетов. Было решено, что у каждого крымского административного района будет регион-шеф. В этом был свой управленческий смысл – не только помощь в подготовке кадров, но и определенный финансовый, материальный смысл. Как шефы подбирались? Москва, естественно, курирует Севастополь, еще со времен Юрия Михайловича [Лужкова]. Питер и Ленинградская область – Симферополь, над промышленной Керчью шефствует Тульская область. У Бахчисарая шеф Татарстан, у Белогорска – второго крупного центра концентрации крымских татар – Башкортостан.

Система шефства со стороны крупных российских регионов над крупными крымскими районами более или менее работала. Но в Крыму административно-территориальная структура отличается от обычной российской. Там сельские районы (именно за ними закреплялись шефы) составляют половину административно-территориальных единиц, а вторую половину составляют горсоветы – это курортные районы. В горсоветы никаких шефов не назначали, предполагалось, что они сами свои проблемы каким-то образом решат.

Местные люди

Дальше возникает задача выстроить правоохранительную систему в Крыму. Здесь были использованы две модели. Одну можно назвать «заменой и кооптацией», а вторую – «интродукцией». Как я говорил, какие-то структуры, как, скажем, Министерство внутренних дел, можно было просто переподчинить вместо Киева Москве. Но какие-то российские структуры не имеют украинских аналогов – это Следственный комитет и ФСКН (Госнаркоконтроль).

Итак, одна модель была характерна для МВД. Это самая мощная структура, и там в значительной мере был сохранен штат, который был раньше. Назначили местного начальника, но из фигур третьего уровня. А ему в помощь призвали федералов – офицеров МВД из разных регионов. Что касается ФСКН, там поступили иначе: нашли местного, крымского татарина, боровшегося с оргпреступностью, которого в Крыму называют «черным полковником» и которого уволили за два года до этого из МВД Украины. Он и стал организатором новой федеральной службы в Крыму.

ФСБ – самая ключевая структура. И в качестве начальника единого Крымского ФСБ для Республики Крым и города Севастополя (в Москве и Питере Управления ФСБ тоже общие для города и области) назначили бывшего главу ФСБ Башкирии, который за год до этого вышел в отставку и был вице-президентом судостроительной корпорации. А дальше, с бору по сосенке, формируется штатный состав этих структур, и регионы делегируют туда разных людей. Эта модель интересна еще и тем, что в ней нет обычного для наших регионов варианта, когда есть некое ядро, которое вслед за своим начальником переходит из одного региона в другой. Там собрались очень разные люди. Во многих случаях на роли руководителей федеральных силовых и правоохранительных структур в городах и районах Крыма были взяты местные силовики.

Особенно интересен суд. Это очень сложная система: суд требует, с одной стороны, опытных людей, а с другой стороны, тех, кто соответствует российским стандартам. Вы не можете взять и прислать одномоментно большой десант судей из других регионов. И не можете по нашему законодательству просто заявить, что с завтрашнего дня те судьи, которые судили на Украине по украинскому законодательству, пройдя курс повышения квалификации, будут судить по российскому. Поэтому превращение регионального украинского суда в суд российский выглядело очень сложным образом с командировкой целой бригады специалистов из Верховного суда РФ, обучавших местных судей и формировавших судебную систему на месте.

Любопытна ситуация с главой суда. В Крыму был Апелляционный суд, как во всех регионах Украины, он стал Верховным, а возглавлял его днепропетровский украинский назначенец, варяг в Крыму с целой командой. Он, естественно, хотел переназначения. Но глава суда – очень важная для руководителя любого региона должность, и Аксенов успел на это место назначить своего человека, из местных, который говорил, что у него есть караимские корни (караимы – немногочисленная народность тюркской языковой группы, исповедующая разновидность иудаизма; проживают, в основном, в Крыму. – Slon Magazine). Прежний председатель Апелляционного суда Крыма вначале подал на российское гражданство, когда был вариант, что он сохранит за собой свою должность. Когда этого не случилось, он поехал домой на Украину, где его обвинили в коллаборационизме. Тогда он записался рядовым добровольцем в украинские повстанческие силы. Дальше он получил подтверждение своей должности в Днепропетровском апелляционном суде, хотя и не начальственной. И на Украине до сих пор продолжается скандал, как этого «предателя» можно было переутвердить в судейской должности.

Нельзя просто заявить, что с завтрашнего дня судьи, которые судили по украинскому законодательству, пройдя курс повышения квалификации, будут судить по российскому

Еще один важный сюжет – это партии. В Крыму российских партий, естественно, не было, а нужно было быстро проводить выборы. Первой возникла ячейка Народного фронта, главной нашей квазипартийной структуры. Ее возглавили главы двух противоборствующих кланов – Аксенов и [председатель Государственного совета Крыма Владимир] Константинов. Остальные партии были сформированы в результате очень любопытной процедуры. Скажем, КПРФ берет своего ростовского руководителя, временно назначает главой создаваемой ячейки КПРФ в Крыму. Потом в течение полугода пытаются сбить какое-то ядро, чтобы к выборам уже партия оказалась существующей, и таким образом создают из имеющегося подручного материала новую, отвечающую российским реалиям партийную структуру. Так пришлось делать почти всем российским партиям.

Все больше кнута

Что можно сказать о встраивании Крыма в российское социально-экономическое и политическое пространство по прошествии почти двух лет после его присоединения? Во-первых, процесс этот оказался существенно более долгим и менее гладким, чем поначалу ожидалось. И по состоянию на конец 2015 года он не привел к созданию в Крыму относительно устойчивой и нормально, по российским меркам, функционирующей системы. По ходу пришлось менять и подходы, и модели. Так, например, в законодательном поле вместо встраивания Крыма в общероссийскую систему происходит скорее выстраивание для Крыма какой-то особой ее разновидности. Во-вторых, украинская политика на уровне региона существенно отличается от российской – она более публична, конфликтна, скандальна. И это очень заметно, если сравнить Крым с любым другим российским регионом. Причесать политику в Крыму под единую российскую гребенку пока не очень удается.

В политике есть кнут и пряник как способы сохранения послушности региональных элит. И пряников сейчас в ситуации экономического кризиса становится все меньше

Наконец, в-третьих, не только Россия меняет Крым, но и Крым меняет Россию. Он делает это и создавая все новые и новые прецеденты, показывая пример, служа образцом для подражания. Чего стоит один только конфликт между «варяжской командой» губернатора [Севастополя Сергея] Меняйло и местными депутатами во главе с [Алексеем] Чалым в Севастополе, который не затихает, а скорее разгорается и приобретает все новые формы. Опыт крымской политики не может не распространяться на другие регионы и потому, что используемый в целях интеграции Крыма в российское пространство метод «народной стройки» с привлечением большого числа самых разных специалистов из многих регионов страны напрямую переносится ими по возвращении домой.

Последнее, о чем бы я хотел сказать, – в политике есть кнут и пряник как способы сохранения послушности региональных элит. И пряников сейчас в ситуации экономического кризиса становится все меньше, а кнута все больше. В прошедшем году это видно было особенно отчетливо, когда сажали уже не одного губернатора, а, как в случае Республики Коми, в компании с двумя десятками подельников по обвинению в создании организованной преступной группы – такого никогда до сих пор не случалось. Раньше у экспертов было ощущение, что если губернатора переназначили, то риск, что его уберут, минимален. После казуса [экс-губернатора Коми Вячеслава] Гайзера, которого арестовали меньше чем через год после переизбрания, эксперты пересмотрели свою позицию, и все губернаторы в рейтинге выживаемости резко просели. На этом я заканчиваю свое выступление.

 


Infos zum Autor
[-]

Author: Slon Magazine

Quelle: slon.ru

Added:   venjamin.tolstonog


Datum: 22.01.2016. Aufrufe: 416

zagluwka
advanced
Absenden
Zur Startseite
Beta