Почему Швейцария называется «Швейцарией»?

Откуда пошло название страны?

Каждая страна имеет свое название и у этого названия есть своя история. Давайте посмотрим, откуда взялось название «Швейцария»?

Для начала уточним, что слово «Швейцария» является русскоязычным адаптированным вариантом немецкого общепринятого названия страны Die Schweiz в современном написании. Почему мы отталкиваемся от немецкого названия? Швейцария как страна и нация начинает складываться в немецкоязычном пространстве, а потому немецкие названия являются, в соответствии с принципом старшинства, более «аутентичными».

Итак, откуда пошло название страны? Для начала уточним, однако, какое именно. Официальное немецкое название Швейцарии звучит следующим образом: Schweizerische Eidgenossenschaft. Как это перевести на русский? С первым словом все понятно, но что такое Eidgenossenschaft? Немецкие обозначения Eidgenonssenschaft / eidgenössisch носят официально-бюрократический характер. В основе этих обозначений находится понятие Ei» или «клятва», а также Genossenschaft или «товарищество».

Таким образом, Schweizerische Eidgenossenschaft следует переводить как «Швейцарское товарищество по клятве». Понятно? Ничего не понятно. Какая «клятва» и какое «товарищество»? Уточним, что речь идет о «Союзной грамоте» 1291 года и о механизме взаимного обеспечения гарантий безопасности отдельных регионов в условиях отсутствия устойчивых институтов имперской власти в альпийских областях будущей Швейцарии в период раннего средневековья.

Так или иначе, наименование «Швейцарское товарищество по клятве» применяется только в Швейцарии и только на немецком языке, а за рубеж, в том числе и в русский язык, попал и закрепился франкоязычный вариант Confédération suissе или Швейцарская Конфедерация. И это название тоже многих приводит в недоумение, особенно, когда читаешь, что «Швейцарская Конфедерация является федерацией». Так чем же все-таки является страна, с учетом того, что федерация и конфедерация — это две взаимоисключающие формы государственного устройства?

Если совсем коротко, то ситуация выглядит довольно просто: латинское Confoederatio является по смыслу прямым переводом понятия Eidgenossenschaft, а по сути — как раз-таки «федерацией» в той форме, как ее понимали в средневековье. Еще короче: то, что в средние века называли «Конфедерацией», означает форму государственного устройства, которая в современном мире называется «Федерацией». И тогда, если учитывать этот смысловой сдвиг, все более или менее становится на свои места: современная Швейцария является классической федерацией.

Изначальный регион

Куда более распространено, разумеется, название «Швейцария», которая является прямой адаптацией локального топонима Schwyz. Сегодня в Швейцарии существует как кантон Швиц, так и его столица, одноименный город. Регион этот принадлежит к числу изначальных регионов, представители которых, согласно легенде, в 1291 году подписывали уже упомянутую «Союзную грамоту». Кроме того, здесь в 1315 году произошло одно их важнейших сражений (битва при Моргартене), в рамках которого будущие швейцарцы нанесли поражение войскам Империи. Поэтому постепенно вся страна и начала называться по имени региона Швиц.

Еще одно название Швейцарии — Confoederatio Helvetica. Это латинское словосочетание ссылается на одно из племен, населявших территорию нынешней Швейцарии. Звалось это племя «гельветы». Оно было первым племенем, упомянутым в письменных источниках по истории Швейцарии. Краткий вариант этого имени, понятие Helvetia, до сего дня используется на почтовых марках и монетах. Кроме того, «гельветикой» называется один из самых популярных шрифтов, о чем подробнее можно прочитать ниже.

Начальные буквы слов Confoederatio и Helvetica образуют также сокращения:

• «CH»: используется в качестве обозначения швейцарского доменного имени в сети интернет и на автомобильных номерах;
• «CHF»: международное обозначение швейцарской валюты «швейцарский франк»;
• «HB»: национальный код, используемый в гражданской авиации;
• «HB9»: национальный код, используемый радиолюбителями.

Старое название Helvetia часто неофициально используется внутри Швейцарии с тем, чтобы сгладить противоречия немецко- и франкоязычных регионов страны. Швейцарские франкофоны, обычно либерально настроенные, не очень довольны тем, что название страны выводится из наименования немецкого, да еще и консервативного региона Швиц. Поэтому название Helvetia призвано играть роль своего рода символического моста между двумя важнейшими лингвистическими ареалами страны, разделенными так называемым «Картофельным рвом», подробнее о котором можно прочитать ниже.

Автор: Игорь Петров

http://inosmi.ru/history/20170730/239936326.html

***

Так называемый «Röstigraben» («картофельный ров») был назван так в честь «рёшти», швейцарского национального блюда из тертого жареного картофеля с добавками растительных или животных жиров, напоминающего по вкусу картофельные оладьи или драники. На французской стороне рёшти, якобы, не едят, а на немецкой - наоборот. Отсюда и название.

На местности «ров» совпадает с рекой Зане (нем. Saane, фр. Sarine) в районе города Фрибур и отделяет области с преимущественным проживанием немецкоязычных швейцарцев (63% общего населения), от  франкоязычных регионов (20%).

Для обозначения проходящей по перевалу Сен-Готард границы между италоязычной частью страны и остальной Швейцарией, по аналогии с «картофельным рвом», возникло понятие «Polentagraben», которое, правда, широкого распространения не получило.

Уже во второй половине 19-го века «немцы» и «французы» имели разные представления о том, как должна развиваться Швейцария. Однако наиболее ярко метафорический «ров» проявился во время Первой мировой войны, когда жители франкоязычной Швейцарии в большинстве своем симпатизировали Франции, а немецкоязычные швейцарцы — Германии.

В социологии и журналистике понятие «картофельного рва» оказалось удобным и наглядным инструментом для объяснения порой диаметрально противоположного «электорального поведения» в рамках федеральных референдумов или при проведении парламентских выборов.

Так, Западная Швейцария скорее склонна согласиться с перспективой вступления Швейцарии в Евросоюз, тогда как немецкоязычные кантоны настроены резко против. И если франкоязычные швейцарцы настроены скорее патерналистски и социалистически, то «немецкая» часть страны придерживается либеральных позиций.

Источник: Historisches Lexikon der Schweiz/Dictionnaire historique de la Suisse.

***

«Картофельный ров»: пропасть, которая объединяет гельветов

Проведенное летом 2014 года серьезное социологическое исследование «Вопрос к Швейцарии» («Volksbefragung» / «Point de SuisseВнешняя ссылка») показало, что более чем три четверти населения Конфедерации чувствуют существование «картофельного барьера». При этом доля немецкоязычных респондентов, уверенно отрицающих наличие этой воображаемой границы, находится на уровне 25%, тогда как во франкоязычной части в этом уверены только 14%. И что же получается, пресловутый «Röstigraben» — это проблема, существующая в основном в сознании франкофонов?

Изображая жертву?

«Франкоязычные швейцарцы болезненно фиксированы на цифрах и процентах и часто впадают в состояние, близкое к депрессивному, особенно, когда речь идет о долевом представительстве уроженцев западных кантонов в кадровой структуре федеральных органов власти, или когда они начинают буквально на золотых весах взвешивать и сравнивать объемы выгодных госзаказов, полученных "немцами" и "французами"», — говорит Лоран Флютч.

Но при этом, по его словам, «они имеют собственное мнение на предмет того, как должны развиваться и действовать государство, армия и другие институты и структуры, как следует подходить к решению вопросов охраны окружающей среды или регулирования трудовых отношений. Все эти различия только укрепляют уже имеющиеся стереотипы». Рене Кнюзель видит ситуацию несколько иначе. Он даже говорит о «незаживающей ране», которая всякий раз, когда западным швейцарцам приходится сталкиваться с одним и тем же системно доминирующим большинством, начинает болезненно кровоточить.

Разные подходы

Уже во второй половине 19-го века «немцы» и «французы» имели разные представления о том, как должна развиваться Швейцария. Однако наиболее ярко метафорический «ров» проявился во время Первой мировой войны, когда жители франкоязычной Швейцарии в большинстве своем симпатизировали Франции, а немецкоязычные швейцарцы — Германии.

В социологии и журналистике понятие «картофельного рва» оказалось удобным и наглядным инструментом для объяснения порой диаметрально противоположного «электорального поведения» в рамках федеральных референдумов или при проведении парламентских выборов.

Так, Западная Швейцария скорее склонна согласиться с перспективой вступления Швейцарии в Евросоюз, тогда как немецкоязычные кантоны настроены резко против. И если франкоязычные швейцарцы настроены скорее патерналистски и социалистически, то «немецкая» часть страны придерживается либеральных позиций.

 «Они понимают, что их интересы в общем-то надежно защищены системой швейцарского федерализма. Но все равно им регулярно начинает казаться, что у них „украли их судьбу“, и что они не могут развиваться так, как им хотелось бы по причине „злобно гнетущего их“ немецко-швейцарского консерватизма.

И тогда франкоязычные швейцарцы начинают по поводу и без повода ощущать себя так, как будто им приходится вести арьергардный бой, отступая и отбиваясь от противника, которого на самом деле не существует», — резюмирует Р. Кнюзель, политолог из Университета Лозанны. Ученый предлагает обратить внимание и на еще один аспект.

«Как только речь заходит о европейском вопросе, франкоязычные швейцарцы демонстрируют куда большую степень открытости и готовности вступить в ЕС, потому что они воображают, что прекрасно знают, как нужно строить отношения с доминирующим большинством, тогда как немецко- и италоговорящие швейцарцы, по их мнению, такого опыта не имеют, а потому относятся к перспективе вступления в Евросоюз с большим опасением.

Швейцария живет в атмосфере двойственности, разрываясь между тем, в чем заключается ее сила, — речь идет о впитанным с молоком матери уважении к любым меньшинствам, — и риском распада, который мог бы поставить под вопрос данное достижение, остающееся все еще слишком хрупким».

Кристоф Бюхи (Christophe BüchiВнешняя ссылка), корреспондент немецкоязычной газеты «Neue Zürcher Zeitung» во франкоязычной Швейцарии, автор множества популярных книг, посвященных «картофельному рву» и проблемам отношений немецко- и франкоязычных швейцарцев, отмечает, что на самом-то деле «большинство немецкоязычных жителей страны не имеют никаких особых проблем со своими франкоязычными соседями, наблюдая за ними с неким доброжелательным безразличием.

Те же в свою очередь жалуются на „невидимую руку рынка“, опасаясь, что в результате отказа государства от активного регулирующего вмешательства в экономику весь промышленный потенциал Швейцарии может в итоге сконцентрироваться в ее немецкоязычной части в ущерб франкоязычной».

Это дает пищу старым немецко-швейцарским стереотипам: ведь большинство «немцев»  уверено, что сограждане по другую сторону «картофельного рва» находятся под сильным влиянием Франции, и оттого они слишком большие надежды возлагают на социалистические инструменты перераспределения национального богатства и на социальное государство в целом, склоняясь к известному методу «всё отнять и поделить».

Автор: Изабель Айхенбергер (Isabelle Eichenberger)

Перевод с французского и адаптация: Юрий Обозный, swissinfo.ch