Как государственный контроль и развитие корпораций привел Южную Корею к мировому успеху

Как расцветали чеболи

Когда в Украине начинают полемизировать относительно моделей экономического развития, обычно соперничают две традиционные школы. Эксперты почтенного возраста вспоминают, как хорошо росла плановая экономика, руководимая государством, и чтобы не говорить об СССР, то как современный аргумент приводят успехи Китая. Младшие экономисты сосредотачиваются на преимуществах свободного рынка, намекая на США и ЕС. Обе системы не являются панацеей, каждая имеет свои преимущества и недостатки. Впрочем, на примере Южной Кореи можно увидеть уникальный симбиоз двух моделей, который, в частности, стал причиной для корейского экономического чуда и появления компаний мирового уровня.

«Чудо на реке Хан», как еще называют экономический рост Южной Кореи, началось в 1960-х годах после окончания войны и раздела полуострова на две почти одинаковые страны. И теперь Юг можно считать лучшим примером успешности экономических реформ, в отличие от северного соседа. Главными препятствиями для нормального развития страны тогда были традиционная для большинства азиатских стран коррупция и низкий технологический уровень. Сами эти факторы делали Корею одной из самых бедных и отсталых стран в регионе.

После военного переворота 1961 года к власти пришли военные под руководством генерала Пак Чон Хи. Новая власть решила довольно радикально бороться с таким положением страны. Одним из первых решений была тотальная национализация существующих промышленных мощностей с арестами владельцев предприятий, что определенным образом напоминает советскую политику коллективизации. Впрочем, корейскому лидеру хватило ума не повторять чужих ошибок и признать собственные. Стало понятно, что без формирование активного делового общества модернизация и экономический рост невозможны. А это, в свою очередь, требовало возвращения к частной собственности и деятельности частных предпринимателей. Сложилась довольно уникальная ситуация, когда любая политическая оппозиция оперативно подавлялась, тогда как бизнес-инициативы всячески поддерживались правительством. Большинство заключенных владельцев предприятий получило свободу, хотя и было вынуждено выплатить определенные штрафы государству.

Тогда возникли уникальные для Кореи конгломераты, или чеболи - крупные объединения промышленных предприятий различного назначения, являющиеся частной собственностью одного лица или семьи. Говоря современным языком, владельцев чеболи можно назвать магнатами. Однако, в отличие от олигархов, чеболи имели тесное, и, что главное, взаимовыгодное сотрудничество с государством.

Государственные органы осуществляли расчеты и стратегии, устанавливали определенные квоты, что больше характерно для плановой экономики, однако оставляли довольно большое пространство для свободного роста частных предприятий. Были внедрены пятилетние планы развития, в которых удалось совместить регулирование и конкуренцию. Кроме того, в корейских «пятилетках» были прописаны импортозамещение, производство конкурентоспособной продукции и переход к высоким технологиям. Благодаря этому, начиная с 60-х годов прошлого века, структура национальной экономики Кореи стала довольно стремительно меняться. Вместо ориентации на потребительские товары легкой промышленности для внутреннего рынка корейская индустрия перешла на тяжелую и химическую промышленность, а также на машиностроение. А главное - вместо импортозависимой модели была принята экспортная модель экономики, что стало крайне важным для такой ограниченной в ресурсах страны. В то же время политическое руководство государства опиралось на бизнес, не препятствуя его развитию, стимулируя сотрудничество между чеболи. Негативным следствием этой политики был рост национальных монополий. Благодаря таким «тепличным» условиям мощные чеболи могли контролировать значительную часть предприятий. Кроме того, в стране достаточно низкий процент имеют малые предприятия, которые не способны конкурировать с корпорациями, даже несмотря на определенные государственные программы поддержки.

Ключевыми факторами развития корейских конгломератов стали доступ к жизненно важных иностранным ресурсам - технологиям и финансам. В отличие от северного соседа Южная Корея не пошла по пути самоизоляции, что открыло страну для мировых инвесторов. К тому же иностранные инвестиции распределялись под контролем правительства согласно планам корейской власти. Эдакий управляемый капитализм, свободный рынок под строгим государственным контролем. Одновременно правительство брало на себя функцию гаранта, при необходимости выплачивая задолженности корейских компаний перед зарубежными кредиторами. Такая ситуация продолжалась примерно до конца 1980-х годов, когда чеболи смогли достичь финансовой независимости. Это совпадает с началом стремительного развития технологий. Инновации и готовность быстро изменять структуру производства стали фундаментом успеха страны. Экспортеры умело перестраивались в соответствии со спросом, что уже в 1986-м впервые привело к преобладанию экспорта над импортом.

Радужная перспектива страны прервалась в 1997 году с мировым финансовым кризисом. Ведь мощный рост и расширение конгломератов требовали большого количества кредитных ресурсов, преимущественно иностранных, что сделало национальную экономику уязвимой к любым проблемам на внешних рынках. Кризис вызвал ряд проблем в стране: рост безработицы, крах финансовой системы (было закрыто около трети всех банков) и банкротство многих важных предприятий (именно тогда власть отказалась от спасения конгломерата Daewoo, который позже был распродан по частям). В своем телевизионном обращении в декабре 1997 года министр финансов и экономики Южной Кореи Лим Чен Юэль просил прощения у своего народа. «Прошу понять необходимость экономической боли, которую мы должны почувствовать и преодолеть», - отметил он тогда. Спасли страну внешние займы. По условиям соглашения, которое официальный Сеул вынужденно принял после длительных тяжелых переговоров, Международный валютный фонд предоставил кредит на сумму $21 млрд. Всемирный банк пообещал добавить еще $10 млрд, Азиатский банк развития - $4 млрд. Кроме того, дополнительно США предоставили около $5 млрд, Япония - $10 млрд, еще около $5 млрд обеспечили Австралия, Великобритания, Канада, Франция, Германия и другие страны. В общем Корея получила более $55 млрд международной помощи. Кроме альтернативных источников финансирования действенным инструментом преодоления кризиса стал особый рынок труда в стране, ведь люди были готовы к уменьшению зарплаты, но одновременно работали так же продуктивно. К тому же принимались и жестокие меры: в большинстве компаний страны произошли существенные сокращения и оптимизации.

Любой кризис - это одновременно и окно возможностей. Благодаря оздоровлению финансовой системы экономика стала более устойчивой к потрясениям, что показал уже следующий глобальный обвал 2008 года, от последствий которого страна смогла восстановиться уже через два года. Кроме того, важным изменением периода после первого кризиса стало увеличение расходов компаний на научные исследования и разработки. Чеболи взяли курс на новейшие технологии. И результат не заставил себя ждать: корейская электроника смогла удачно конкурировать с, казалось бы, неизменным лидером - Японией. Например, корейская доля рынка ЖК-телевизоров выросла в 2009 году до 37% с 22% на конец докризисного 2007-го, и страна смогла потеснить своих японских конкурентов. По состоянию на 2016 год, по данным портала Statista, корейские LG и Samsung вместе имеют 33,5% рынка телевизоров, тогда как Sony - лишь 5,6%. Доля глобального авторынка увеличилась с 6,5% до 9% в тот же кризисный период.

Уже в 2010-м Корея превысила докризисный уровень торговли. Этому способствовало и глобальное изменение настроений потребителей: после кризиса люди не были готовы к лишним расходам, ища нормальное качество за небольшие деньги. Корейская бытовая электроника и авто стали именно таким сбалансированным предложением, а государство активно подключилась к рекламе корейских товаров в мире, в частности, через имиджевые мероприятия вроде организации или спонсорства спортивных соревнований. Сами компании начали прилагать больше усилий для формирования брендов вокруг своей продукции. Согласно данным Forbes, по итогам 2017 года Samsung оказался на 10-м месте в рейтинге 100 самых дорогих мировых брендов со стоимостью $38,2 млрд, а 68-е место в списке занял Hyundai.

Сегодня корейские мобильные телефоны имеют более 50% рынка в США, которые когда-то были колыбелью и безусловной территорией Apple. Хотя мало кто задумывается, что корпорация Samsung кроме производства бытовой электроники еще занимается и судо- и машиностроением, строительством, медицинскими технологиями и страхованием, рекламой, ритейлом, безопасностью бизнеса и даже руководит тематическим парком Everland Resort. А бывшая часть концерна, проданная в 2014 году и в настоящее время называемая Hanwha Techwin America, производит военную технику и вооружение, в частности - самоходные артиллерийские установки и бронетранспортеры. Всего, по данным Bloomberg, корпорация отвечает за почти 17% национального ВВП.

Сейчас перед Южной Кореей возникают типичные вызовы развитых экономик мира: потребность в переходе от преобладания производства к услугам. Впрочем, учитывая высокий уровень образования населения, его умение упорно работать и готовность к изменениям - вряд ли это будет проблемой для Сеула. Хотя лидерство в регионе получить почти невозможно, учитывая таких соседей Кореи, как Япония и Китай, однако дальнейший рост экономики и уровня жизни граждан практически гарантирован. Этому кроме крупных предприятий и корпораций способствует сбалансированная государственная политика, которая дает определенную либерализацию рынку, открывая его международным инвесторам и не мешая бизнесу развиваться, но объединяет это с довольно сильным регулированием, чтобы не допустить повторения кризиса 1997-го.