Главные премьеры и события российского кинофестиваля «Кинотавр-2018» в Сочи

Шаг вперед, взгляд назад

Каждый «Кинотавр» — рентгеновский снимок российского кино, на котором видно, что за год треснуло, что срослось, а что так и останется патологией навсегда. «Огонек» рассказывает, чего ждать от стартовавшего в Сочи кинофестиваля.

Прошлый год, крещенный «Викингом» и завершившийся «Движением вверх», был для российского кино особенным, может быть, самым удачным со времен СССР. Отечественные фильмы — где-то правдами, где-то неправдами — отвоевали у иностранцев четверть всего национального проката. Их доля выросла в полтора раза — с 17 до 24 процентов. Всего же российские фильмы собрали 13 млрд рублей — в 50 раз меньше, чем зарабатывает на американской почве Голливуд, но все же. Однако в этом году рекорд наверняка будет превзойден: по подсчетам президента «Кинотавра» Александра Роднянского, только «Движение вверх» и «Лед» за два зимних месяца заработали 4,5 млрд рублей. Тем временем наша анимация штурмует азиатские рынки, а сериалы пробиваются на Netflix — главную телевитрину планеты.

Успешно оказалось и авторское кино. «Нелюбовь» Андрея Звягинцева добилась призов на Каннском и Лондонском фестивалях, признания нескольких ассоциаций кинокритиков США и премии «Сезар». Александр Яценко из «Аритмии» Бориса Хлебникова был назван актером года в австралийском Брисбене, чешских Карловых Варах и городе ветров — Чикаго. И, что гораздо важнее, награды по всему миру получали именно дебютанты из России. Упрямые якутские продюсеры фильма «Костер на ветру» Дмитрия Давыдова, отвергнутого некоторыми российскими фестивалями, увезли дипломы из южнокорейского Пусана и канадского Торонто. А одиссея кабардино-балкарской «Тесноты», начатая в Канне, продолженная на «Кинотавре» и завершенная в американском Теллурайде, и вовсе главная история успеха прошлого года.

Ключевой вопрос сегодня: как «Кинотавр-2018» ответит на эти вызовы, идущие изнутри и снаружи? Ведь отборщики сочинского фестиваля всегда могли рассказать самое важное о российском кино не только зрителям, но и самим кинематографистам. Пять лет назад основной конкурс «Кинотавра» озадачился вопросом о том, где искать волю к жизни. В 2015 году «Кинотавр» продолжил присматриваться к молодым героям. А 2017 год стал призывом посмотреть по сторонам: в конкурс попали снятые на грузинском языке «Заложники» и кабардино-балкарская «Теснота». Еще тот судьбоносный год предупредил о расколе между кино государственным и частным. 9 из 14 фильмов программы были сняты без участия Фонда кино и Министерства культуры. Пока большие государственные фильмы осваивали космос («Время первых» и «Салют-7») и обживали прошлое («Викинг», «Матильда»), авторское кино прибиралось на кухнях простых людей, но этот маленький порядок казался неизмеримо важнее всеобщего блага.

В отличие от прежних фестивалей программа «Кинотавра-2018» не дает подсказок о том, в каком времени мы живем и куда движется наше кино. Это заметно даже по приветственным письмам патронов смотра. Пока мэр Сочи, глава Краснодарского края и министр культуры пишут о подъеме нашего кино и значимости фестиваля, его президент Александр Роднянский в своем обращении к гостям рассуждает о конфликте Канна и Netflix. (Напомним, месяц назад Канн отказал в участии фильмам крупнейшего интернет-сервиса, см. «Огонек» № 16) Российская индустрия настолько далека от этих событий, что Роднянский не берется назвать вектор нашего особого пути: то ли мы по привычке отстаем, то ли опережаем весь мир.

Если прошлый фестиваль и выявил зазор между государственным и частным кино, то нынешний поспешил склеить трещину: из восьми полнометражных дебютов семь созданы при поддержке властей.

Программный директор «Кинотавра» Ситора Алиева отмечает, что впервые с 2003 года для режиссеров-дебютантов пришлось создавать отдельный конкурс: так много было заявок от новичков. А значит, фестиваль продолжает работать лифтом в большое кино. В этом году в «старшие классы» перешли сразу три режиссера, до этого известные по короткометражным фильмам,— Тимофей Жалнин, Антон Коломеец и Игорь Каграманов.

При этом основной конкурс почти целиком состоит из ветеранов разных «Кинотавров». Из 12 режиссеров лишь один — Михаил Расходников — новичок. Его фильм «Временные трудности» — история отца, жестокими методами помогающего сыну победить свою инвалидность. Остальные участники конкурса — разной степени титаны: Дмитрий Месхиев и Алексей Федорченко, Григорий Константинопольский и Александр Гордон, Михаил Сегал и Денис Шабаев, Сергей Ливнев и Иван И. Твердовский, Наталья Мещанинова, Авдотья Смирнова и Анна Матисон.

Так в чем же уникальность этого «Кинотавра»? Отвечать на этот вопрос, еще не увидев фильмы, неблагодарное дело, но, кажется, организаторы оставили журналистам одну зацепку. Все последние годы фестиваль так мчался сломя голову вперед, что то и дело забывал про прошлое России, оставляя его на откуп большим блокбастерам-нацпроектам. В этом году, по словам программного директора Ситоры Алиевой, ситуация изменилась. Четверть фильмов в основном конкурсе — самые настоящие костюмные драмы.

«Война Анны» Алексея Федорченко — драма про холокост, увиденная глазами ребенка; на ум тут же приходят «Иди и смотри» и «Дневники Анны Франк». Снятая Авдотьей Смирновой «История одного назначения» — очерк о военной службе Льва Толстого. Действие фильма «Ван Гоги» Сергея Ливнева происходит в пересменку СССР и России. Отец и сын живут на разных концах планеты, но продолжают грызть и любить друг друга. Отца играет Алексей Серебряков, ставший после «Левиафана» и переезда в Канаду символом неуживчивости русского человека и российского государства. Отцы и дети присматриваются друг к другу не только в «Ван Гогах» и во «Временных трудностях», но и в «Подбросах» Ивана И. Твердовского и в «Двух билетах домой» Дмитрия Месхиева. Герой первого фильма — инвалид из интерната, которого вдруг забирает домой мать. Героиня второго фильма — тоже выпускница интерната, внезапно узнавшая, что у нее есть отец. Однако перестав считаться круглой сиротой, девушка теряет право на жилплощадь от государства. Квартирный вопрос — не самая свежая метафора для описания конфликта поколений, но до сих пор работающая: соседей не выбирают.

В том числе и соседей на карте: «Мира» Дениса Шабаева — это кино про Донбасс, премьера которого состоится всего спустя две недели после того, как в каннском «Особом взгляде» приз за режиссуру взял «Донбасс» Сергея Лозницы. Фильмы неизбежно будут сравнивать, хотя их сюжеты не пересекаются даже географически: у Шабаева герой-словак едет из Англии в Луганск, чтобы реставрировать советские памятники. Год назад на «Кинотавре» был показан мрачный, жестокий и по-балабановски безысходный фильм «Скоро здесь кончится» (режиссер Алексей Рыбин), описывающий отношения Украины и России как садомазохистскую связь. По иронии судьбы, та картина тоже казалась русским послесловием к каннской премьере столь же патологической «Кроткой» Сергея Лозницы.

Еще один фильм о разомкнутых объятиях и разорванных связях — закрывающий «Кинотавр» документальный проект Веры Кричевской «Дело Собчака». В нем режиссер вместе с дочерью политика разбираются в его судьбе и пытаются понять, какую роль он бы играл в сегодняшней России. И даже фильм-открытие фестиваля — скорее сентиментальное, чем яростное, «Лето» Кирилла Серебренникова — напоминает о трагической необратимости времени. В конце этой музыкальной драмы герои окажутся как никогда близки к переменам, которых требовали их сердца, но на экране появятся печальные цифры: годы жизни Науменко и Цоя. Если что-то и объединяет все фильмы «Кинотавра», так это простая мысль: времени очень мало. Всегда.

Автор: Егор Москвитин

 ***

10 наиболее важных и интересных фильмов «Кинотавра»

2 июня в Сочи стартовал 29-й Открытый российский кинофестиваль «Кинотавр» — главный смотр российского кино за год. Он открылся фильмом «Лето» Кирилла Серебренникова, премьера которого состоялась в конкурсе Каннского фестиваля, а закрывается документальной картиной Веры Кричевской «Дело Собчака». Всего за девять дней в Сочи покажут 20 полнометражных фильмов в двух конкурсных программах: помимо основного конкурса в этом году на фестивале появилась отдельная секция «Кинотавр. Дебют». Weekend рассказывает о самых важных сочинских премьерах

Кинофильм «Война Анны»

Алексей Федорченко — постоянный участник конкурсных программ престижных мировых кинофестивалей, и премьера «Войны Анны» состоялась в Роттердаме. Долгие годы соавтором режиссера был писатель и сценарист Денис Осокин — вместе они сделали «Овсянок», «Небесных жен луговых мари» и «Ангелов революции». Новый фильм Федорченко написал с Наталией Мещаниновой, соавтором сценария прошлогоднего лауреата «Кинотавра» — «Аритмии» Бориса Хлебникова. Героиня Анна (Марта Козлова) — маленькая еврейская девочка, чудом спасшаяся во время расстрела нацистами (мать закрыла ее собственным телом). Соседи, к которым она приходит за помощью, отводят ее в комендатуру, где она вырывается из рук начальника и прячется в нерабочем камине. Девочка проживет в камине весь фильм (с осени до Рождества) — он станет одновременно ее тюрьмой и убежищем. В фильме почти нет слов, он весь состоит из микрособытий и микросюжетов — вроде поисков воды и еды (девочка как призрак выходит из камина только по ночам), а его почти нарочитый символический ряд вступает в конфликтный диалог с гиперреалистическим сценарием и манерой съемки (выдающаяся работа Алишера Хамидходжаева), превращая притчу о Холокосте в настоящий хоррор.

Кинофильм «Ван Гоги»

Сергей Ливнев больше известен как продюсер, сооснователь одной из первых независимых студий «ТТЛ» (Тодоровский — Толстунов — Ливнев) и директор (с 1995-го по 1998 год) киностудии имени Горького, где он стал соавтором проекта малобюджетного кино (в рамках которого были сняты, к примеру, «Упырь» Сергея Винокурова по сценарию Сергея Добротворского или «Змеиный источник», дебют будущего автора «Легенды №17» и «Экипажа» Николая Лебедева). Ливнев продолжал продюсерскую деятельность и позднее, но без таких ярких, как в 90-е, проектов. Последняя его режиссерская работа, датированная 1994 годом,— провокативный фильм о первом советском трансгендере «Серп и молот» с Алексеем Серебряковым в главной роли. «Ван Гоги» — камерная история о взаимоотношениях отца и сына, которых играют Даниэль Ольбрыхский и Алексей Серебряков. Отец — знаменитый дирижер, у которого начинается болезнь Паркинсона. По этому случаю сын переезжает из Израиля к отцу в Ригу, где не был 20 лет и где теперь встречает не только постаревших друзей детства, но и внушительную коллекцию скелетов в шкафу, которые на протяжении фильма то и дело сваливаются ему на голову (некоторые — почти в буквальном смысле). Герой Серебрякова — ровесник режиссера, и велик соблазн увидеть в сценарии, написанном самим Ливневым, автобиографические мотивы. Во всяком случае, только они кажутся достаточно веской причиной, чтобы вернуться в режиссуру спустя 25 лет — с этой классической, добротной, по-уютному старомодной драмой.

Кинофильм «История одного назначения»

Четвертая полнометражная картина Авдотьи Смирновой — очевидный претендент если не на главные призы фестиваля, то совершенно точно на самое горячее обсуждение. Авдотья Андреевна, как всегда, точно чувствует нерв времени, а отношениям интеллигенции, народа и власти она вместе со своим постоянным соавтором сценария Анной Пармас посвятила две свои предыдущие работы — «Два дня» и «Кококо». «История одного назначения» на первый взгляд продолжает эту линию: в центре фильма назначение поручика Григория Колокольцева (Алексей Смирнов), одержимого либеральными идеями, в пехотный полк Тульской области, куда он сбегает из столицы, поссорившись со своим отцом-генералом (Андрей Смирнов). В дороге поручик знакомится с молодым, но уже известным писателем графом Львом Николаевичем Толстым (Евгений Харитонов). Столкнувшись на службе с вопиющей несправедливостью — писаря Василия Шабунина должны приговорить к расстрелу за ничтожный проступок,— Колокольцев спешит рассказать о случившемся Толстому, который решает выступить защитником солдата на суде. В результате, руководствуясь благими намерениями, казни невиновного в равной степени способствуют все герои этой истории. Фильм основан на реальных событиях — известно, что суд над рядовым Шабуниным оказал огромное влияние на мировоззрение Толстого. Премьера «Истории одного назначения» на «Кинотавре», который в этом году открывается картиной находящегося под следствием Кирилла Серебренникова и проходит на фоне бессрочной голодовки режиссера Олега Сенцова, приговоренного в России к 20 годам строгого режима, делает этот фильм — самый глубокий и серьезный в фильмографии Смирновой — очень сильным и горьким политическим высказыванием.

Кинофильм «Мира»

Выпускник Школы документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова Денис Шабаев с предыдущим документальным фильмом «Чужая работа» участвовал в конкурсе «Кинотавра» в 2015 году и даже получил приз за лучший дебют. «Мира» — его первый игровой фильм — снят в документальной манере (непрофессиональные актеры играют практически самих себя в предлагаемых обстоятельствах). Имя главного героя в именительном падеже омонимично гуманистическому посылу картины, снятой в ЛНР. В заповеднике «русского мира» словак, бросивший работу строителя в Англии, восстанавливает советские памятники. Впоследствии выясняется, это уже не первая его поездка на территорию непризнанной республики. Документальный метод, положенный в основу фильма, парадоксальным образом только усиливает фантасмагорическое впечатление от реальности Луганска, запертого в ловушку перманентной войны. Похожий эффект использует в своих фильмах Сергей Лозница — его «Донбасс» взял в этом году приз за режиссуру в каннском конкурсе «Особый взгляд». Но Лозница, тоже используя документальный метод, снимает концептуальное кино, а у Шабаева реальность вторгается в замысел и демонтирует его, как новая украинская власть — советские памятники.

Кинофильм «Подбросы»

Третья полнометражная работа Ивана И. Твердовского объединяет мотивы его предыдущих фильмов. Герой «Подбросов» — современный отверженный, только в отличие от героев «Класса коррекции» еще и живет в интернате. Его особенное заболевание, как хвост у героини «Зоологии», одновременно и проклятье, и дар: он совсем не чувствует боли. Фильм начинается с того, что в интернате объявляется мать героя, которая забирает его домой, где его болезни уже найдено полезное применение. Мать с сообщниками регулярно подстраивает ДТП с участием сына, бросающегося под машины, водители которых вынуждены либо платить выкуп, либо садиться в тюрьму. Режиссер продолжает исследовать границы человеческого в обществе, проверяя их с помощью фантастических деталей и допущений, вставленных в реалистичный сюжет.

Кинофильм «Русский бес»

Автор культового фильма «Восемь с половиной долларов» и блестящего мини-сериала «Пьяная фирма» участвует в нынешнем конкурсе с печальным нравоучительным пастишем о том, чем закончились — точнее, не закончились вовсе — 90-е. «Русский бес» продолжает исследовать постсоветские пространство и время, только на этот раз режиссер смешивает в адский коктейль приемы американского неонуара и мотивы русской классической литературы. Константинопольский констатирует, что насилие 90-х никуда не делось, оно живет и плещется внутри герметичной деловитости 2010-х, а у безликой сервильной современности есть жестокий двойник (мотив двойничества, кстати, отсылает тут не столько к Достоевскому, которым, кажется, дышит каждый кадр «Русского беса», сколько к «Отчаянию» Набокова и его экранизации, сделанной Фассбиндером). В этой черной комедии о любви московского дизайнера к дочке банкира и его попытке открыть дорогой ресторан на деньги будущего тестя очень много крови и насилия, но тут совсем никого не жалко. И что тут важно, режиссер абсолютно безжалостен не только к героям и временам, но прежде всего — к самому себе.

Кинофильм «Слоны могут играть в футбол»

В 2011 году с «Миром крепежа» Михаил Сегал победил в конкурсе «Кинотавр. Короткий метр», а на следующий год снял комедийный альманах «Рассказы», куда «Мир крепежа» вошел составной частью, и получил приз основного конкурса «Кинотавра» за лучший сценарий. Сегал не только режиссер, но еще музыкант и писатель, сценарии к своим фильмам традиционно пишет сам и придает очень большое значение неожиданным сюжетным поворотам. Более того, он один из немногих авторов, кому удается обманывать зрителя до последнего — так, финал его «Кино про Алексеева» (2014) буквально переворачивал историю с ног на голову. «Слоны могут играть в футбол» — фильм, который так боится спойлеров, что его описание состоит из двух предложений, а трейлер обещает мелодраму о мужчине среднего возраста (Владимир Мишуков), запутавшемся в сложных отношениях с несколькими юными девушками одновременно. Но Сегал не так прост, как кажется, к тому же известно, что на закрытых просмотрах режиссер просил первых зрителей не раскрывать деталей сюжета.

Кинофильм «Глубокие реки»

Третий фильм, сделанный фондом Александра Сокурова «Пример интонации»,— дебют еще одного выпускника Кабардино-Балкарской мастерской Александра Сокурова (первые два — «Софичка» Киры Коваленко и «Теснота» Кантемира Балагова). Тех, кто ждет увидеть еще одну «Тесноту», ждет скорее разочарование. «Глубокие реки» — фильм, снятый в совершенно другой стилистике (хотя «Озеро» Филиппа Гранрийе можно вспомнить и тут, но абсолютно в другом смысле). Место действия — глухое кабардинское село в горах, герои — семья лесорубов, давно покинувшая поселок и перебравшаяся в отдельный отдаленный дом. Отец и два сына, Муха и Бес, заняты ежедневным тяжелым трудом, а когда отцу внезапно становится плохо, в дом возвращается сбежавший пять лет назад в город их младший брат Малой. Фильм снят в завораживающем ритме ударов топора, предвещающих катастрофу. До самого финала неясно, откуда она придет — смоет ли стоящий на берегу дом горная река, приведет ли к беде конфликт с поселковыми (семья лесорубов живет как-то вызывающе хорошо — у них есть работа и деньги), или ссоры братьев закончатся кровавым столкновением. Уверенная работа режиссера из Нальчика Владимира Битокова продолжает одну из важных тенденций в российском кино — развитие регионального кинематографа.

Кинофильм «Лето»

Режиссерский дебют 26-летнего артиста «Гоголь-центра» Александра Горчилина, сыгравшего в «Лете» Кирилла Серебренникова легендарного Свина, а до того снявшегося в его же «Ученике». Главное, что притягивает в «Кислоте»,— это замах ни много ни мало на манифест поколения, которое, как и многие другие поколения до него, переживает свой бунт без причины — на этот раз в декорациях Москвы 2010-х (практически вся группа фильма — 20-летние дебютанты). Герои не учатся и не работают, а проводят время в каком-то печальном томлении. Два главных конфликта, двигающие сюжет «Кислоты»,— отсутствие диалога с родителями, которые ничего не знают про своих детей, и классовое неравенство (один герой из обеспеченной семьи, другой победнее). Кислота из названия — не наркотик, как можно было бы предположить, а самое настоящее химическое вещество, способное растворить гипс, а если ее выпить — то, скажем, внутренности. Разумеется, это еще и метафора жизни как таковой, и специфического столичного инфантилизма, который выжигает героев изнутри. Главная антропологическая новость состоит в том, что авторы «Кислоты», как и ее герои (порой кажется, что между ними нет никакой дистанции), замурованы в собственных переживаниях, максимально далеких от событий реального мира. И вот это чувство запертости целого поколения в пространстве, из которого выкачали весь воздух, фильм Горчилина передает вполне.

Кинофильм «Дело Собчака»

Фильм известной дочери о легендарном отце, герои которого — Владимир Путин, Алексей Кудрин, Александр Коржаков, Анатолий Чубайс, Людмила Нарусова, Глеб Павловский. Семья, друзья, соратники и оппоненты первого мэра Санкт-Петербурга рассказывают его историю от вхождения в большую политику на волне перестройки до внезапной смерти 20 февраля 2000 года, в разгар первой президентской гонки Владимира Путина. В центре сюжета документального байопика — кампания по дискредитации Анатолия Собчака, сломавшая ему карьеру и закончившаяся уголовным делом. Фильм Ксении Собчак и Веры Кричевской пытается разобраться, что же на самом деле произошло в 1996 году и после — и, главное, зафиксировать время того слома, индикатором которого в каком-то смысле и можно считать фигуру Анатолия Собчака, ответить на вопрос, когда то время началось и когда — вместе со своим героем — закончилось.

Кинофильм „Врачебная рана»

В основном конкурсе «Кинотавра» состоится российская премьера фильма «Сердце мира» Наталии Мещаниновой, действие которого происходит на притравочной станции, где лисы, люди и собаки живут в гармонии. Степан Девонин, сыгравший в этой истории ветеринарного врача, может претендовать на роль нового героя если не нашего времени, то как минимум — российского кино 2010-х

Фильм открывается сценой кормления козлят — Егор (Степан Девонин), молодой ветеринарный врач, поит их у себя в домике молоком из бутылочки. Занимательную процедуру внезапно прерывает хозяин притравочной станции Николай Иванович (Дмитрий Поднозов), вместе с Егором они бегут в большой дом — молодого алабая Белку подрали старшие собаки. Всей семьей Белку перебинтуют, а Егор будет выхаживать ее весь фильм — наденет специальный ошейник, чтобы не разрывала бинты, будет заново учить плавать и носить на себе, как раненого фронтового товарища.

Егор и сам чем-то похож на Белку, на раненого доброго зверя — на притравочную станцию он устроился, чтобы там зализать раны, спрятаться от себя и от мира. Порвал связи с прошлым и даже на похороны матери отказался приехать. Никто в семье Николая Ивановича не подозревает, что у него вообще была мать, что ее звали Ларисой, что она была тяжелым алкоголиком и однажды Егор ее избил. А вот отца у Егора, похоже, и в самом деле не было — потому его так тянет, с одной стороны, к Николаю Ивановичу, а с другой — к его внуку Ване, который тоже растет без отца, с дедушкой, бабушкой и мамой (Яна Сексте). Своим появлением Егор словно бы достраивает треугольник мужских фигур в этой семье: он играет и занимается с Ваней и даже вступает в романтическую связь с его матерью — как будто бы тоже для того, чтобы лучше соответствовать новой для себя роли. Но и сидя за семейными ужинами — то ли как приемный сын, то ли как зять — Егор чувствует себя не на своем месте. А своего у него нет.

Егор в исполнении Степана Девонина — герой с выбитой из-под ног почвой, но не вовсе безвольный. И при всей внутренней разорванности — невероятно цельный. Его можно сравнить с героем «Свободного плавания» (2003) Бориса Хлебникова (Хлебников, кстати, участвовал в написании сценария «Сердца мира», а Мещанинова написала с ним вместе сценарий «Аритмии»). В «Свободном плавании» Александр Яценко сыграл человека, который хочет и умеет работать, но совсем не знает, как жить (после этой роли Яценко стал актером — символом российского кино нулевых). Герой Хлебникова чуть не утонул, но в финале все-таки уплывал на барже в долгую счастливую жизнь. Герой Мещаниновой в этой долгой счастливой жизни, с любимой работой и людьми, которые заменили ему семью, тонет от отчаяния. Потому что внутри у него находится мощный подавленный аффект, легитимного выхода которому он никак не может найти. Он не способен даже выразить никакие свои чувства словами — и с животными ему явно проще, чем с людьми.

Этот новый герой нынешнего времени вообще никуда не вписывается. Он не левый и не правый, но при этом ему точно не все равно, что происходит вокруг. Он врач, но совсем ничего общего не имеет с тем чеховским врачом-интеллигентом. И к рабочим (рабочие появляются в «Сердце мира» на контрастном втором плане) отнести его не получится. Непонятно, откуда вообще появился и живет такой парень — кстати, вот у раннего Иоселиани можно было бы поискать, но фактура и контекст слишком уж разные. И в то же время герой совершенно убедителен и достоверен как в этой своей культурной неуязвимости, так и в степени своего отчаяния, которому как будто нет видимых причин. Кажется, Мещанинова с Девониным увидели человека, на которого отечественная культура давно не обращала внимания и который тем не менее говорит что-то важное про нас — здесь и сейчас.

В фильме есть два ключевых эпизода. Первый — международное состязание охотничьих собак, которое проходит на станции и заключается в том, что собак и лис пускают в деревянную нору, дожидаются схватки и расцепляют их. Второй — противостояние жителей станции и зоозащитников, которые ночью выпускают лис из вольеров, и лисы, выведенные на станции в пятом поколении, погибают на воле.

Притравочная станция — маленькая модель мира, где насилие приручено, спрятано, переведено в ритуал. Кровь на собачьих зубах напоминает о хрупкости этого пространства, за границами которого — катастрофа, смерть и падаль в лесу. Мистические олени, которые расхаживают по двору, барсуки, лисы, собаки и люди — все жители станции существуют в гармоничном и естественном круговороте жизни и смерти (в сценарии у Мещаниновой в кадре должна была рожать лиса, но выяснилось, что лисы ни при каких условиях не щенятся при людях). Здесь насилие является неотъемлемой частью жизни — вычесть его невозможно, а если отпустить, начнутся хаос и смерть. Все как в большом мире, только наглядно.

Через эту метафору, которая тщательно утоплена в документальной достоверности актерской игры и съемки (дышащая камера Евгения Цветкова придает кадру даже некоторую тактильность), стоит заново посмотреть на главного героя и запертый в нем аффект. Заботясь о других (и людях, и животных), Егор не может найти выхода для себя и своего внутреннего животного и потому все время словно бы мечется в собственной клетке, пытаясь быть каким-то — в глазах Николая Ивановича и его семьи. Финальные кадры, где герой, сбежав со станции, все-таки возвращается обратно и запирает себя в клетке с собаками (в этой части фильма реальность вдруг привстает на цыпочки, уступая место поэзии), означают его маленькую победу над собой и своим аффектом. Запирая себя буквально, он совершает ритуал, с помощью которого успокаивается и как бы освобождается: в сердце мира любовь живет вместе с насилием, поэтому так важно знать, где находится его ключ.

Выбор Константина Шавловского

Источник - https://www.kommersant.ru/doc/3637268