Правительство России: вниз по лестнице, ведущей вверх

Ни куража, ни фантазии. Заоблачная скука. И дежавю

Прошёл год после майского суперуказа о национальных целях развития, появления двенадцати национальных проектов и плана инфраструктурного развития. Напряжение не спадает. Правда, напрягаются по-разному и от разного в государственном аппарате, в губернаторском сообществе, в бизнес-структурах.

Цели, конечно, грандиозные и кажутся невероятными. Ни одно государство в мире ни в какие времена не нацеливалось, например, на долгожительство своих граждан, достичь которого надо уже при жизни данного поколения. «Период дожития» пенсионеров уходит в прошлое. Общество настраивают на иное. На повышение «ожидаемой» продолжительности жизни. До 78 лет при президентстве В. Путина, а затем, к 2030 году, и до среднего по стране восьмидесятилетия у граждан. Сейчас мы на круг «живём» 72 года и 9 месяцев. Кто-то дольше, кто-то короче. Женщины подольше и значительно, мужчины покороче и намного. Скачок в долгожительство на 5,3 года плюс. Таков госплан.

Цель касается всех и каждого. Её одной было бы достаточно для всеохватывающей программы действий правительства. По отношению к ней все остальные цели выглядели бы как обязательные условия. Или как промежуточные задачи. Достижение только одной этой интегральной цели было бы достаточным для того, чтобы председателю правительства при жизни поставить бюст на его родине. И также его заместителям по правительству, министрам В. Скворцовой и М. Топилину.

Но перед правительством поставлена задача к 2024 году реализовать национальные проекты не по одному, а по 12 направлениям стратегического развития. Количество может перейти в острую конкуренцию с качеством, как это уже было с майскими (2012 г.) указами президента. Здесь всё сложнее, чем в шахматах. Там в самом начале партии игрок имеет 20 вариантов для первого хода. Его партнеру предстоит выбор уже из 400 вариантов первого же, но уже ответного хода. Дальше счет дойдет до триллионов и квадриллионов.

Наша страна посложнее шахматной игры, но «ходить-то» надо. Без структурных изменений, реформы регулирования, новых организационных технологий, без ускоренной адаптации сотрудников государственного аппарата к новым целям это сделать проблематично. Однако перестраиваться на ходу, провести необходимые реформы, а по пути достичь целей нацпроектов можно только при помощи… энтузиазма. Никакой рационализм и цифровизация процесса здесь не помогут. Только вера в достижимость целей, в собственные силы и возможности, в слаженную командную по всей государственной вертикали работу поможет. Оптимизм как эмоциональная сосредоточенность на работе обязателен. Однако это именно то, чего сейчас не хватает правительству Д. Медведева. Нет ни куража, ни фантазии. Скучно работают. Всё больше рассказывают о трудностях.

Так и на Санкт-Петербургском форуме. При оценке итогов первого года осуществления национальных проектов пессимистических высказываний в разных сегментах деловой программы форума и пессимистических прогнозов оказалось больше, чем оптимистических. Говорилось, что российская экономика накопила огромный запас прочности. Инфляция удерживается на уровне 4 процентов. Золотовалютные резервы превысили внешний долг государства. Бюджет сформирован с профицитом. Но реальные располагаемые доходы людей не растут. Громадные проблемы с инвестициями. Выросла налоговая нагрузка. Низкая производительность труда. Квалифицированных кадров не хватает. 88 процентов предпринимателей считают, что в России вести бизнес сложно. Бизнес считает, что государство относится к нему как к кошельку, как к налогоплательщику, а не как к партнеру.

Год назад на этом же форуме, отвечая на вопрос о реализуемости майского указа, А. Макаров, председатель комитета Госдумы по бюджету и налогам, заявил, что проблема экономического роста (основной тезис указа — А. М.) не имеет никакого отношения к экономике и лежит во внеэкономической плоскости. Денег на выполнение указа нет. У нас две беды: абсолютная неэффективность и абсолютная безответственность. Главное мы уже «сделали». Мы передали Министерству экономического развития Росстат. Все будет нормально, коллеги, поверьте. У нас неэффективная налоговая система. Она реально неэффективна — не может выполнять стимулирующую роль. У нас неэффективная бюджетная система, несмотря на то, что Минфин в этих условиях пытается что-то выжать. А система межбюджетных отношений у нас еще более неэффективна, чем бюджетная система. У нас неэффективна система управления. Бессмысленно исправлять систему образования и систему здравоохранения путем вливания туда денег. Добавив в любую неэффективную систему денег, мы сделаем только одно: мы создадим возможность эффективно воровать деньги.

А. Силуанов и Т. Голикова тогда ничего определенного по программным шагам правительства в связи с майским указом не рассказали. Будет ли изменяться бюджетная и налоговая политика? Будет, но это не столько кардинальные или радикальные реформы, сколько бюджетно-налоговые маневры и настройки. Главное, что они, эти изменения, не будут затем меняться в течение шести лет.

Надо что-то делать с фондом обязательного медицинского страхования. Это единственный из трех внебюджетных фондов, который по закону и на практике децентрализован. Иначе говоря, условия осуществления медстрахгарантий зависят от того, как к этому относятся в регионах, которые, даже если обладают высокотехнологичными институтами, не спешат оказывать соответствующие услуги жителям других регионов (позже на эту тему высказался С. Собянин, фактически опровергнув этот тезис Т. Голиковой, сообщив, что число иногородних пользователей столичными медуслугами за последние годы выросло с 8 до 27 процентов. То есть дал понять, что в Москве к реформе фонда ОМС будет свой подход).

Прошел год. Темы нацпроектов вновь стали предметом обсуждения на Санкт-Петербургском форуме. Обсуждали те же самые люди и на Деловом завтраке Сбербанка, и на отдельной панельной дискуссии, но разговор, как и прежде, не задался. Представители крупного бизнеса, среднего и малого предпринимательства были солидарны. Их оценки перспективы выхода на экономический рост выше мировых показателей негативные.

А. Макаров подтвердил, что деньги на нацпроекты нашлись, но возникли новые риски и даже угрозы. Они связаны с «чрезмерной активностью» по отношению к предпринимателям правоохранительных органов, недовольных тем, что бизнес не участвует в нацпроектах. Председатель Следственного комитета А. Бастрыкин даже предложил принять федеральный закон, обязывающий крупный бизнес активно вкладываться в реализацию нацпроектов. Доверия у бизнес-сообщества пока нет ни к государственным органам управления, ни к суду. На счетах предпринимателей находятся 28 триллионов рублей, а вместе со вкладами граждан — это три федеральных бюджета. Но деньги не работают на нацпроекты. Нет доверия. Деловой климат есть, но он не инвестиционный. Опасно, если укрепится тенденция всё «залить» государственными деньгами, что уже не раз было в отечественной истории, но надо разделить функции. Бизнесу надо позволить заниматься инновациями, а государству — микшировать социальные последствия от инноваций. Пример — судьба работников гиперкомпании «Кодак», переставшей существовать вслед за появлением цифрового фото.

Представители правительства выглядели оправдывающимися или просто жалобщиками. А. Силуанов жаловался на бизнес: там сплошной нигилизм. Пессимизм мешает инвестициям в нацпроекты и госпрограммы, хотя доходы бизнеса зашкаливают. «Прибыль прёт», а деньги по-прежнему выводятся за границу, в офшоры. Кто-то ждет льгот и преференций. «Лукойл» инвестирует 800 млн долларов в нефтянку Конго. Усилия власти не дополняются инвестиционной активностью частных лиц и компаний. Долгожданный федеральный закон «о стабильности» во взаимоотношениях государства и бизнеса запаздывает. Потому что, как объяснил А. Силуанов, мы делаем даже не закон, а инвестиционный кодекс. Где всё и вся будет расписано. Будут отменены все действующие в данный момент законодательные акты. Будет прописана стабилизация для тех, кто вкладывает деньги в новые проекты, и возврат налогов тем, кто тратится на инфраструктуру. Меняется стиль госуправления, ставятся новые показатели по министерствам, регионам. На очереди — госкомпании. Это не может не сработать (в этот момент телекамера «наехала» крупным планом на Г. Грефа, тот чему-то улыбался). Мы будем работать по-другому. Поэтому удивительно, что бизнес не верит. Друзья, больше оптимизма — призвал А. Силуанов (после этой фразы раскрылось содержание улыбки Г. Грефа. Взяв микрофон, он высказался: бизнес с ужасом ждет, когда вы и перед ним поставите конкретные задачи).

Т. Голикова была более оптимистичной, а министр экономразвития М. Орешкин — весьма краток, но еще более оптимистичен. Тут-то А. Макаров не выдержал. «О чем Вы говорите, — прокричал он, обращаясь к министру, — Вы же пытаетесь понравиться, Вы пытаетесь угадать, а нужна позиция министерства. Мы помним время, когда Минэкономразвития был настоящим штабом экономических преобразований. Сегодня ведомство занято только тем, что перекладывает ответственность за цифры, на которые надо выйти, на регионы».

***

Итак, деловой завтрак Сбербанка закончился одним общим позитивом: тот, кто хотел, успел на нем позавтракать. Попытка переварить весь разговор за деловым завтраком к 12 часам дня, к дискуссии в конференц-зале конгресс-центра «Национальные цели развития: главные вопросы по итогам первого года работы» и оказаться соразмерным настроению аудитории у правительственных чиновников не удалась. Если, конечно, такая попытка была. А. Силуанов продолжил домашнюю заготовку про нигилизм бизнеса и про искренние намерения правительства. Т. Голикова получила от модератора неудобный вопрос: люди должны почувствовать изменения уже в этом году. Так сказал президент. Что же почувствуют люди, Татьяна Алексеевна?

Конкретный вопрос: - Не про оптимизм и пессимизм, веру или надежду. Про примеры и, если возможно, факты.

Татьяна Голикова: - Правительственный ответ оказался философским: каждая семья сможет-таки почувствовать качественные изменения (а как быть с количественными?), но… По демографии. Идет снижение рождаемости большими темпами, чем снижение смертности. Граждане получают и будут получать выплаты. Число людей, получающих эти выплаты, растет. Оказывает ли это влияние на мотивацию к повышению рождаемости или нет? По итогам года в правительстве должны ответить на вопрос, а правилен ли сам курс. В этом году должно быть введено детских яслей на 90 тысяч мест. 90 тысяч детей пойдут в ясли. 90 тысяч мамаш выйдут на работу и внесут свой вклад в семейный бюджет. 75 тысяч граждан предпенсионного возраста пройдут профпереподготовку. В переводе на качественные показатели это означает, что они сохраняют за собой, как считает Т. Голикова, рабочие места. Снижение смертности — суперсложная задача, поэтому в этом году, чтобы понять, с каким уровнем заболеваемости, с какой структурой заболеваемости мы имеем дело, надо провести профосмотр и диспансеризацию на новом уровне.

Участвующие в дискуссии губернаторы оптимизма не добавили. Дискуссии не получилось. Видимо, и не получится, пока разговор идет под телекамеры. На пессимистические прогнозы и жалобы губернаторов по отдельным направлениям нацпроектов правительство никак не отреагировало. На намеки о проблемах с финансированием ответило традиционно: денег больше не будет.

Дискуссии, повторюсь, не получилось. Режим ожидания сохраняется. Все на что-то рассчитывают. Правительство — что бизнес откликнется. Бизнес — что придет время, более комфортное для развития предпринимательской активности, что нажим правоохранителей прекратится и контрольно-надзорная деятельность окажется полезной, а не только надзорной. Как обстоят дела в регионах с нацпроектами, понять не удалось. В. Мау, ректор РАНХиГСа, в заключение конгрессного панельного мероприятия пообещал, что к очередному Гайдаровскому форуму его академия подготовит аналитический доклад о том, как субъекты Российской Федерации реализуют нацпроекты.

Пока все скучно. Нужен какой-либо федеральный отдел пропаганды и агитации, вдохновляющий чиновников на служебные подвиги, а нам, гражданам, разъясняющий порядок вещей так, чтобы жить казалось веселее.

Автор: Андрей Маленький

https://regnum.ru/news/economy/2649486.html

***

Комментарий: Оздоровлению делового климата в стране по-прежнему мешают чиновники

Который год на всех международных деловых форумах чиновники различных рангов повторяют изрядно поднадоевшую бизнесменам мантру о необходимости оздоровления делового и инвестиционного климата, снижении административных барьеров, коррупционных издержек и уголовных репрессий. А воз и ныне там! Дальше пустых обещаний поставить на место зарвавшихся чиновников и силовиков дело не идет.

А ведь еще в марте 80 из 100 иностранных компаний, входящих в список Fortune 500 и опрошенных агентством Fleishman-Hillard Vanguard, назвали коррупцию и низкое качество госуправления основными проблемами на пути инвестиций в Россию. Вторят им и отечественные предприниматели. Более половины предпринимателей (52%) из тысячи опрошенных «Опорой России» столкнулись с предъявлением завышенных требований со стороны органов власти. Столько же считают высоким уровень административных барьеров. При этом треть сообщила о неформальных выплатах, которые чаще всего осуществляются, «чтобы должностные лица выполняли предусмотренные законом обязанности». Парадокс: платят чиновникам за их же работу!

О системном бардаке в сфере экономики свидетельствует и прокурорская отчетность. Ежегодно на территории страны выявляется более миллиона различных правонарушений, в том числе десятки тысяч незаконных нормативно-правовых актов (НПА). В минувшем году на почтовый ящик генпрокурора Юрия Чайки ([email protected]) поступила почти тысяча жалоб от бизнесменов, каждая четвертая из которых нашла свое подтверждение. В целом же число нарушений прав предпринимателей достигло 181,3 тыс. (в 2017 году – 168,7 тыс.), а незаконных НПА – 26,7 тыс. (24,3 тыс.). Для предупреждения необоснованного вмешательства в бизнес-процессы прокуроры заворачивают половину из предлагаемых контролирующими органами внеплановых проверок. Только в 2018 году в работе указанных структур было вскрыто 52 тыс. нарушений (27,8 тыс. – в муниципальных органах, 5,3 тыс. – в региональных, 4,8 тыс. – в МЧС России и 3,1 тыс. – в Роспотребнадзоре) и возбуждено 12 уголовных дел.

Правда, к ответственности за совершение экономических правонарушений привлекается относительно немного чиновников. За минувший год в административном порядке наказали менее 47 тыс. (в 2017 году – 45,3 тыс.) человек, а уголовных дел по материалам проверок возбудили лишь 8,1 тыс. (7,8 тыс.).

Перечисленные факты, безусловно, снижают инвестиционную привлекательность, а следовательно, и конкурентоспособность национальной экономики. Согласно прошлогоднему исследованию Всемирного экономического форума (ВЭФ) «Глобальный индекс конкурентоспособности», среди 140 стран мира по уровню восприятия коррупции в госсекторе Россия занимает 113-е место, защиты прав собственности – 112-е, независимости судов – 92-е, эффективности правового урегулирования споров – 79-е, административного бремени – 73-е.

Между тем превентивный потенциал, заложенный в статье 169 УК РФ («Воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности»), используется крайне редко. По данным Судебного департамента при Верховном суде России, за 2016–2018 годы по этой статье было осуждено всего 44 чиновника. Большинство из них отделались условным сроком или штрафом. Уголовно-правовой оценки удостоились злоупотребления при предоставлении земельных участков в аренду или собственность, выдаче разрешительной документации, проведении проверок и т.д.

Главным тормозом развития института заявителей о фактах коррупции является, с одной стороны, боязнь мести (причинения вреда) со стороны чиновников, а с другой – отсутствие заинтересованности у бизнесменов в сотрудничестве с различными правоохранителями ввиду дефицита доверия к ним (об этом свидетельствуют ежегодные опросы ВЦИОМа и ФСО).

Что касается усиления уголовных репрессий бизнеса, то и здесь не все так однозначно. В минувшем году число экономических преступлений, следствие по которым обязательно, увеличилось всего на 6,5% (с 91,2 до 97,2 тыс.), в том числе тяжких и особо тяжких – на 8,2% (с 59,8 до 64,7 тыс.). При этом прокуратура выявила 10,4 тыс. случаев искажения статотчетности (на 6,9% больше, чем в 2017 году), две трети из которых составляли факты необоснованного отнесения деяний к названной категории.

То же самое можно сказать и о количестве осужденных бизнесменов и иностранных граждан (если учитывать казус Майкла Калви). Как утверждает Судебный департамент при Верховном суде России, в прошлом году по экономическим статьям (глава 22 УК РФ) было осуждено 812 (в 2017 году – около 700) предпринимателей и 212 иностранцев (в основном из СНГ). В свою очередь, по статьям главы 23 УК (преступления в коммерческих организациях) осудили и того меньше: 24 и 5 человек соответственно. Различные мошенничества, ответственность за которые предусмотрена статьями 159–159.6 УК РФ, привели на скамью подсудимых всего 1,4 тыс. предпринимателей. В процентном соотношении к общему числу легальных предпринимателей количество нечистых на руку явно невелико, поэтому и выделять их в привилегированный класс с особым процессуальным иммунитетом нет никакой необходимости.

Другой вопрос, что до сих пор так и не заработала часть 3 статьи 299 УК РФ (введена Федеральным законом от 19.12.16 № 436-ФЗ), предусматривающая ответственность за незаконное возбуждение уголовного дела в целях воспрепятствования предпринимательской деятельности. Между тем в прошлом году по экономическим статьям было оправдано 217 (в 2017 году – 210) человек. Помимо этого в отношении еще 98 (113) человек уголовные дела были прекращены ввиду отсутствия состава преступления или непричастности к его совершению.

Обнадеживающим бизнес пряником являются недавние поручения президента: правительство должно до 15 декабря в пилотном режиме запустить цифровую платформу для приема обращений предпринимателей в связи с оказанием на них давления правоохранителями. Участвовать в создании такой платформы будут бизнес-объединения и Агентство стратегических инициатив. В свою очередь, правоохранительные органы (МВД, ФСБ, СК и Генпрокуратура) должны к 1 октября урегулировать порядок рассмотрения таких жалоб. Кроме того, до 1 декабря Генпрокуратура и Верховный суд должны представить Владимиру Путину свои предложения, которые позволят не допустить необоснованного привлечения бизнесменов к уголовной ответственности и сократить сроки содержания их под стражей.

Принесут ли ожидаемый властями экономический эффект вышеперечисленные организационно-правовые меры в условиях растущего оттока капитала и снижения деловой активности населения, гадать не приходится.

Автор: Александр Сухаренко – директор Центра изучения новых вызовов и угроз национальной безопасности РФ (Владивосток).

http://www.ng.ru/ideas/2019-06-17/7_7599_ideas2.html

***

Приложение. Камень на шее российской экономики: кто и зачем тянет её на дно? 

Экономика России — латиноамериканского типа. Так глобальные инвесторы воспринимают нашу страну с конца 1990-х годов, считает ведущий экономист Столыпинского клуба, профессор Яков Миркин, который заявил об этом еще в 2016 году в рамках VI регионального форума «Бизнес-развитие». Российскую экономику выделяют тяжелая налоговая нагрузка, уникальная ситуация с оффшорами, через которые идут 70−80% прямых иностранных инвестиций.

Помимо внешнего давления на российскую экономику, внутреннее давление оказывает жесткая денежная политика и огромная фискальная нагрузка, передавало мнение эксперта издание «Свободная пресса». Когда Минфин заявляет, что уровень налоговой нагрузки соответствует «цивилизованным экономикам» Франции и Германии, следует помнить, что экономика этих стран растет со скоростью 0,5−1% в год, а Россия нуждается в темпах 6−7%, напомнил Миркин. В распоряжении российских компаний нужно как можно больше оставлять финансовых ресурсов. Во всех странах сверхбыстрого роста так называемое «экономическое чудо» произошло при гораздо меньшей налоговой нагрузке (30−31% ВВП). Делая тогда прогноз на краткосрочную перспективу, экономист определил для российской экономики «болтание в области нуля». В числе факторов, не способствующих перешагнуть этот рубеж, он называл сохранение физических объемов добычи сырья и экспортных потоков сырья на Запад, стабилизацию цен на нефть, продовольственное эмбарго.

Что мы наблюдаем сегодня в 2019 году? Продовольственное эмбарго продлили. Российские политики заявляют о решении вопросов импортозамещения. Но замещение наблюдается больше в стоимостных показателях — ценах.

«Российская экономика критически зависит от импорта. Прежде всего, она потеряла производство средств производства. В начале 2015 года Минпромторг издал приказ об импортозамещении, в котором привел статистику по десяткам видов номенклатуры оборудования. Электронная промышленность на 80−90% зависит от импорта, станкостроение — более чем на 90%. Полтора года тому назад мы в месяц производили 200 металлорежущих станков на всю Россию. В сентябре этого года большой успех — мы производим в месяц уже 400. Это несколько процентов от выбытия станков по всей экономике», — приводил данные Росстата Яков Миркин в 2016 году. Сегодня, по его мнению, ситуация, спустя пять лет действия программы по импортозамещению не лучше — часто производство вроде бы свое, российское, а делается на иностранном оборудовании, материалы импортные.

Продолжает расти и налоговая нагрузка! Она выросла в 2018 году и растет в этом — 2019-м. Хуже того, мы уже сообщали о том, что на днях Госдумой были приняты очередные изменения бюджета на 2019 год, в соответствии с которыми Минфин РФ повысил план по сбору штрафов, НДС и налога на прибыль. Они связаны с тем, что, во-первых, не оправдались его прогнозы по получению дивидендов от прибыли компаний с участием госкапитала, например, один только «Сбербанк» не доплатит ранее запланированные для бюджета 27 2236,9 млн рублей, поступит меньше денег и от нефтегазовых компаний. Во-вторых, поступления от несырьевого сектора в первом квартале этого года оказались выше прогноза Минфина, который объясняет этот рост увеличением объемов производства, а следовательно, прибыли, доходов. Частному бизнесу России придется нелегко, он будет расплачиваться за свой же рост производства и покрывать недостачи, принесенные бюджету госкорпорациями и внешними факторами, а фактически — за ошибки Минфина. И все это на полпути — в середине года, когда компании уже подбили планы по развитию, но им, очевидно, придется их пересмотреть. Разве возможно развивать бизнес в подобных внутренних условиях, когда существует еще и зависимость от внешних рынков и банковского сектора?

На днях РБК указывал, что Минфин рассчитывает налоговую (и фискальную) нагрузку как сумму всех поступлений налогов и обязательных неналоговых платежей в бюджетную систему в процентах от ВВП. В 2017 году этот показатель составил 31,1%, увеличившись с 29,2% ВВП в 2016 году. Данных за 2018 год Минфин еще не приводил, но сообщал, что в 2019 году фискальная нагрузка увеличилась в связи с повышением ставки НДС. РБК направил запрос в Минфин.

Налоговая нагрузка в России сопоставима с такими странами, как Великобритания (33%), Канада (31,7%), Новая Зеландия (32,1%), но больше, чем в США (26%) или Швейцарии (27,8%). Среднее значение в странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) — 34,5% ВВП, по данным Минфина за 2016 год.

Президент Владимир Путин еще в послании Федеральному собранию в 2017 году поставил задачу до 2019 года создать новые стабильные правила налоговой системы на долгосрочный период. Но по чьим правилам играет Минфин, по правилам ли президента РФ? По мнению международных экспертов, к которому любят прислушиваться некоторые российские политики, популярность Владимир Путина увеличивается с ускорением экономики, собственно, как и в большинстве других стран…

Рост налоговой нагрузки бьет по любой отрасли, заявлял РБК директор Центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ Георгий Остапкович: «Из-за роста налоговой нагрузки растут издержки предприятий, сокращаются производство и рост экономики».

Российскую экономику Яков Миркин сравнивает с маленькой машинкой, которую большие конкуренты постоянно готовы столкнуть с трассы. На долю России приходится лишь 1,8% мирового ВВП, тогда как на Китай — 15%, а на США — более 20%. Экономика России очень волатильна, отмечал эксперт, — мало того, что машинка маленькая, так ее еще и постоянно трясет из стороны в сторону. Во время кризиса 2008−2009 годов именно в России наблюдался самый глубокий провал в валютном курсе, в валовом внутреннем продукте, сильнее всего просели фондовые индексы.

Минфин своей политикой хочет сбросить российскую машинку в бездну?

Автор: Галина Смирнова

https://regnum.ru/news/economy/2656621.html