Всеобщий безусловный базовый доход: как выглядит утопия XXI века

Где и почему общественно-экономический прогресс пошёл под откос? 

XXI век должен был выглядеть совсем не так: 15-часовая рабочая неделя, бесплатные деньги, открытые границы… Где и почему общественно-экономический прогресс пошёл под откос? Так ли сегодня необходимы наш сверхурочный труд и затягивание поясов? Рутгер Брегман показывает, что в современной экономике уже есть, что взять и поделить.

Мы разучились думать глобально. Прошлые века, сильно отстающие от сегодняшнего мира в развитии науки и техники, породили множество ярких образов будущего: от летающих машин до путешествий во времени, от 9-часовой рабочей недели до коммунизма.

Бенджамин Франклин пророчил сокращение рабочего дня до четырёх часов, экономист Джон Кейнс предсказывал постепенное уменьшение рабочей недели до 15 часов к 2030 году. Сенат США в 1933 году даже одобрил проект закона о 30-часовой рабочей неделе, но его не пропустила палата представителей, в которой правили бал промышленники. В 1968 году New York Times опубликовала письмо 1200 ведущих экономистов Конгрессу с предложением ввести всеобщий базовый доход…

Сегодня же даже возвращение к социалке уровня второй половины ХХ века представляется нереальной задачей, что уж говорить о кардинальном переустройстве всех общественных отношений, системы труда, целей экономики, понятий эффективности. Властители-технократы борются за лишний процент роста ВВП, величайшие умы человечества уходят в финансовые спекуляции.

Однако немецко-голландский историк Рутгер Брегман в книге «Утопия для реалистов» пытается всерьёз осмыслить прогресс, достигнутый к началу XXI века, и рассмотреть возможности, которые он открывает перед человечеством. Разве не должен рост производительности труда приводить к уменьшению рабочей недели? Разве не должно изобилие продукции покончить с крайней нищетой и бродяжничеством? Разве не нужно экономике, достигшей этого изобилия, переориентироваться с погони за количеством товара на улучшение качества образования, медицины, жизни?

Тем более что подобные идеи не просто считались вполне осуществимыми, даже неизбежными 50 лет назад — в ряде «пробных» регионов они действительно были реализованы! Но главным препятствием на их пути стали классовые интересы: общественный прогресс требовал перераспределения благ, уменьшения неравенства, а значит — «ущемления» гегемонии высших слоёв общества. Народ, получивший свободное время и лишённый необходимости бороться за выживание, мог бы потребовать свою долю в управлении и принятии решений. Эта проблема, осознанно или нет, скрывалась за антигуманной риторикой «богатых»: что развитие социалки остановит «экономический рост», свободное время приведёт к разврату и бунтам черни, полученные «запросто так» деньги отобьют у бедняков желание работать. Как показывает Брегман, многочисленные исследования и социальные эксперименты показали полную несостоятельность этих опасений — однако эти мифы имеют слишком большое политическое значение для господствующего класса, чтобы их отбросить.

Главная мера, за которую ратует автор, — всеобщий безусловный базовый доход. Причём Брегман рассматривает опыт не только ведущих западных экономик, но и социальной помощи в таких странах, как Кения. Намибия и пр. Самый скромный опыт — у лондонской организации помощи «Бродвей», раздавшей 13 самым «закоренелым» бездомным по 3000 фунтов стерлингов. Оказалось, что даже люди с самого «социального дна» не спустили средства на алкоголь или табак, а нашли жильё (9 из 13 — в первые полгода), пошли на курсы повышения квалификации, привели себя в приличный вид для собеседований и т. д. В среднем за год они потратили лишь по 800 фунтов. По разным оценкам, на каждого из таких «бесперспективных» бездомных государство тратило от 30 до 400 тысяч фунтов в год — с учётом работы соцслужб, полиции, судебных издержек и т. д.

В Канаде подобный эксперимент, «Минком», проводился в городе Дофин с 1973 года: 30% семей получали гарантированный доход, выводящий их из черты бедности. Вопреки мнению, что «бесплатные деньги» делают людей ленивыми и порочными, рабочие часы для мужчин снизились лишь на 1%, для женщин — на 3−5%. Деньги и время пошли в основном на учёбу и уход за маленькими детьми; заметно поправилось общественное здоровье: количество госпитализаций уменьшилось на 8,5%, сильно сократилось бытовое насилие, реже стали жалобы на психологические проблемы.

Такие же результаты показал аналогичный эксперимент в штатах США: Нью-Джерси, Пенсильвании, Айове, Индиане и др. В наши дни профессор Калифорнийского университета Грег Дункан подсчитал, что в среднем для вытягивания американской семьи из бедности достаточно 4500 долларов в год — это гарантирует 12,5% часов дополнительной работы, 3000 долларов в год экономии на пособиях, 50−100 тысяч долларов дополнительного заработка на человека в течение его жизни, а также 10−20 тысяч дополнительных налоговых поступлений с семьи. Т. е. простая раздача денег окажется даже экономически более эффективной, чем сложные системы социальных пособий, почти не доходящих до нуждающихся. К тому ж, Эльдар Шафир, психолог Принстонского университета, изучающий положение бедных, утверждал, что лишь менее 30% реально нуждающихся в США получают пособия.

Международная организация GiveDirectly распространила эту практику на помощь населению Африки, Латинской Америки и Азии. Простая безусловная раздача денег вызвала длительный рост доходов (до 38%), способствовала приобретению недвижимости и домашнего скота (рост до 58%), уменьшила число голодных дней у детей на 42%, общее недоедание (в Намибии) — с 42% до 10%, прогулы с 40% до нуля, уменьшила преступность на 42% и т. д. Отдельно отмечается, что в 82% случаев потребление алкоголя и табака снизилось или не изменилось.

С другой стороны, исследования Шафира показывают, насколько травмирует человека ощущение дефицита, возникающее, в частности, когда человек оказывается без средств существования и без нормальной постоянной работы, соответствующей его квалификации. Нарушается концентрация внимания, мыслительный процесс, уменьшается IQ, снижается скорость и качество принятия решений. Так, у жителей индийских сёл указанные проблемы возникали и исчезали в течение одного года: в одни месяцы у них были деньги от продажи урожая, в другие — им приходилось жить впроголодь.

Однако из рассказа Брегмана также следует, что проведение подобных, даже локальных экспериментов в последние несколько веков вызывало неприятие и отпор со стороны крупного капитала, прибегавшего, в частности, к грубейшим фальсификациям результатов исследований. Пусть введение всеобщего базового дохода будет экономически или социально «эффективным» для большинства населения, сложно ожидать, что на него не ответят, например, ростом цен или снижением зарплат. Явный плюс безусловного дохода — в том, что наёмные работники почувствуют себя более защищёнными и потому смогут смелее отстаивать свои права перед лицом работодателей. Как сказал бы Маркс, классовая борьба обострится.

Но несложно представить, что капитал вообще не допустит введения базового дохода: эта идея окажется не компромиссным вариантом, а камнем преткновения, и вводить её придётся «через труп» капиталистической системы. Если предположить далее, что в передовых странах действительно образуется «прекариат» (класс работников на кратковременных контрактах, с неполной занятостью и в ином «подвешенном» состоянии), то подобная «подушка безопасности» могла бы стать лозунгом его борьбы.

Опять же: тезис об «изобилии» кажется правдоподобным, но его стоит подкрепить хотя бы минимальными расчётами. Понятно, что передовые страны могут многое себе позволить за счёт эксплуатации «третьего мира». Но автор подразумевает, что базовый доход следует ввести на всей Земле. «Потянут» ли эту задачу имеющиеся производительные мощности или она потребует более полного переустройства международной экономики — что сложно себе представить при империализме?

Несмотря на многочисленные «экономические» доводы, Брегман призывает вообще перестать мыслить в традиционных для капитализма категориях увеличения производительности и эффективности. Эти оценки были актуальны при низкой производительности труда, когда человечество испытывало острую нехватку в материальных благах: еде, одежде, крыше над головой. Когда же вопрос встаёт о медицине, образовании, творчестве как целях развития общества — эти оценки уже не работают. Можно ли оценивать скрипача с точки зрения производительности?

Брегман напоминает, что создатель такого популярного показателя, как валовой внутренний продукт, Саймон Кузнец, предостерегал от применения ВВП для оценки общего благополучия нации. Показатель должен был примерно отражать готовность экономики к войне (Второй мировой) и мобилизации военной промышленности. По словам самого Кузнеца, необходимо различать рост количественный и качественный, краткосрочный и долгосрочный. Нужно определить, что именно в «экономике» должно расти и для чего. ВВП — плохой ориентир в этих вопросах.

Так, британские экономисты Уилкинсон и Пиккет из Университета Йорка, составившие «Индекс общественных проблем» (отражающий ситуацию с преступностью, здоровьем, образованием и т. п.), заметили, что он не коррелирует с ВВП. Зато Индекс находится в корреляции с неравенством доходов.

В связи с этим Брегман отстаивает тезис, что не вся работа одинаково полезна. Так, опрос Harvard Buisness Review среди 12 тысяч специалистов из США выявил, что половина их считает свою работу «бессмысленной» и «незначимой». Аналогичные результаты показали и опросы в Британии. Брегман замечает, что если в 1970 мужчины — выпускники Гарварда шли в науку в два раза, чем на работу в банки, то в 1990 году в банки уходило в 1,5 раза больше выпускников, чем в науку. Финансовый сектор действительно требует знаний и некоторых талантов — однако польза для общества от его спекуляций сомнительна. Ещё в большей мере это относится к таким профессиям, как телемаркетолог, налоговый консультант и многим другим, занимающимся не созданием благ, а их перераспределением. Однако доходы соответствующих специалистов гораздо выше, чем у промышленных рабочих или условных дворников.

С другой стороны, несмотря на колоссальный рост производительности труда, рабочая неделя давным-давно перестала сокращаться, а в некоторых странах (США, Японии и др.) — даже увеличилась. Если в 1985 году в Нидерландах работа отнимала у гражданина в среднем 43,6 часа в неделю, то в 2005 году она отнимала уже 48,6 часа. Особо поражает, что параллельно с этим происходило падение реальных зарплат (так, в США с 1969 по 2009 год они упали в среднем на 14%) и уменьшение количества рабочих мест.

В качестве побочного эффекта перегруженный рабочий график не оставляет человеку сил на осмысленный, продуктивный досуг. Например, исследование Nielsen Company в 2009 году показало, что просмотру телевидения больше времени уделяется именно в странах с более длинной фактической рабочей неделей.

Ещё в 1930 году промышленник из США Уильям Келлог в порядке эксперимента сократил рабочий день на своей фабрике до шести часов. В результате количество несчастных случаев среди рабочих уменьшилось на 41%, а рост их производительности позволил нанять ещё 300 работников и платить им за шесть часов работы столько же, сколько раньше платилось за восемь, и всё равно остаться «в плюсе». Само сокращение рабочего дня до восьми часов, произведенное ранее Генри Фордом, дало тому огромный выигрыш в производительности. В 1960-е комитет сената США предполагал, что к 2000-м годам рабочую неделю будет целесообразно сократить и вовсе до 14 часов.

Позднее, в 1974 году, премьер-министр Британии Эдвард Хит под давлением профсоюзов и забастовок шахтёров вынужден был ввести трёхдневную рабочую неделю. Когда, через несколько месяцев, ситуация нормализовалась — выяснилось, что объёмы производства почти не снизились: по разным оценкам, сокращения либо не было вовсе, либо оно составило до 6%.

Если сопоставить эти данные с результатами экспериментов по введению базового дохода, можно предположить, что освобождение людей от лишней «вынужденной» работы и обеспечение их при этом средствами к существованию приведёт не к массовой деградации общества, а, напротив, к улучшению его здоровья, физического и психического, сделает труд более продуктивным и более творческим.

Наконец, Брегман ставит под сомнение оправданность мирового тренда на закрытие границ и борьбу с мигрантами. Он приводит исследования экономистов из Гарварда и ряда аналитических центров, которые доказывают, что полное открытие границ не только сократит международное неравенство, но и обеспечит рост валового всемирного продукта — от 67 до 147%, или на 65 трлн долларов.

Даже для экономики отдельной страны облегчение миграции может пойти на пользу: Центр изучения иммиграции США утверждает, что приток иммигрантов не влияет на заработки; Institute for the Study of Labor в Евросоюзе и Cato Institute в США показывают, что иммигранты реже, чем местные жители, пользуются соцпомощью, а в ряде стран — даже платят больше налогов. И так далее.

В конечном итоге изыскания Брегмана должны доказать, что поворот экономики лицом к рядовому работнику не приведёт к разрушению народного хозяйства, падению нравов или Апокалипсису. Говоря грубо, автор пытается показать (более или менее удачно), что мировой пирог к XXI веку вырос настолько, что им можно и нужно поделиться со всем человечеством. Похоже, что сам Брегман не рассчитывает на реализацию перечисленных идей в рамках капитализма: мир, в котором все они будут осуществлены, скорее напоминает коммунизм, чем ориентированную на максимизацию прибыли и господство узкой элиты капиталистическую систему. Вопрос же о том, кто и как должен совершить скачок из «царства ВВП» в «царство свободы» — остаётся у автора без ответа. Поэтому пока что его идеи остаются скорее темой для дальнейших исследований, чем конкретной программой нового социалистического проекта.

Автор: Дмитрий Буянов

https://regnum.ru/news/economy/2670524.html

***

Приложение. O «тренде» Сороса и Co

Еще в далеком 2013 году британский премьер Дэвид Камерон (премьер Великобритании в 2010—2016 годах) заметил, что «на Европу приходится 50% мировых расходов на социальные льготы, 25% мирового ВВП и 7% мирового населения». И меланхолично добавил, что «это не совсем правильная формула для светлого будущего».

С тех пор понимание углубилось. В США, Европе и Китае — странах, контролирующий две трети мировой экономики — десяти процентам населения принадлежит 70% всех активов. При этом «средний класс (40% населения, контролирующее 28% богатства) стремительно размывается, потому что «они в основном проедают заработанное, а не накапливают состояния» (Пенни Голдберг, главный экономист Всемирного банка), а когда «массы считают, что элитам достается слишком много, происходит одно из двух: законодательное перераспределение богатства или революционное распределение бедности» (Алан Шварц, глава инвестбанка Guggenheim Partners).

Это понимает Китай, где еще в 80-х годах целью развития государства был принят «сяокан» (идеальное общество среднезажиточных семей, если в долларах — доход в 2 000 долларов на душу населения), а сейчас, похоже, происходит пересмотр «дикой приватизации» второй половины прошлого века, что позволит вернуть в собственность государства активы на 133 триллиона (!!!) юаней ($19 триллионов). Во всяком случае, теоретическая платформа такой акции подготовлена уже давно.

Это понимает Запад. 24 июня 20 очень богатых людей в США (из них один — анонимно) подписали «An Open Letter to the 2020 Presidential Candidates: It's Time to Tax Us More» (Открытое письмо кандидатам в президенты 2020 года: время делать налоги на нас большими»). Среди подписантов — соучредитель Facebook Inc. Крис Хьюз, наследница киноимперии Disney Эбигейл Дисней, актриса Симмонс из семьи Притцкеров (одна из самых богатых семей в США) и, главное, Джордж Сорос. А это человек, который в новейшей истории обладает, пожалуй, самым острым чутьем на актуальные тренды в экономике и политике. Суть идеи проста: обложить налогом на богатство 75 000 самых богатых семей в стране.

Небольшим налогом, «в размере 2 цента с доллара на активы после освобождения в размере 50 миллионов долларов и дополнительный налог в размере 1 цента на доллар для активов свыше 1 миллиарда долларов. Если у вас 49,9 миллионов долларов или меньше, вы не платите налог. По оценкам, за десять лет доходы от налогов составят около 3 триллионов долларов».

Ну, если элиты США и Китая осознали необходимость некоторого перераспределения активов (Россия еще «не проснулась»), то Украине, с ее имущественной и социальной дифференциацией, сам Бог велел. А президент Зеленский, конечно, не Сорос, но тоже чутко улавливает доминирующие тренды. Доказательство — он сам, чутко уловивший запрос электорального сообщества на новые лица, новую партию и новую риторику.

Беда только в одном. И в Китае, и в США это явно продуманная и спланированная кампания. В Поднебесной даже теоретические статьи, посвященные этой проблеме, звучат как трубный набат: «Приватизация государственных предприятий — это тупик» или «Будут ли государственные предприятия снижать или они способствуют экономическому росту?» и тому подобное.

В США «Открытому письму» предшествовала не только многолетняя история американской благотворительности, но и теоретические проработки Элизабет Уоррен, Эммануэля Саеза и Габриэля Цукмана.

Автор: Андрей Ганжа

https://regnum.ru/news/polit/2686918.html