Как вывести российскую экономику из тупика

Бюджет сошелся по швам

Московский финансовый форум известен не так широко, как ряд других площадок близкого формата (например, Экономический форум в Санкт-Петербурге). Но по составу участников это мероприятие в высшей степени представительное: сюда съежается вся верхушка экономического блока правительства, главы госбанков и представители крупного бизнеса.

Что самое главное: на МФФ чиновников не отвлекает необходимость принимать иностранных делегатов и отчитываться о заключении «триллионных контрактов», поэтому появляется шанс понять, что на самом деле творится в головах архитекторов российской экономической политики.

В первый же день на пленарном заседании выступил «специальный гость» Дмитрий Медведев (его не было в расписании, но по особенно жестким мерам безопасности вокруг Манежной площади можно было догадаться, что приедет «вип»). Премьер-министр, когда-то придумавший остросоциальный афоризм «Денег нет, но вы держитесь», снова идеально уловил макроэкономический дух времени.

— У нас такой профицит бюджета, что я даже не буду его называть, чтобы не было соблазна эти деньги раздербанить, — доверительно поделился с публикой Медведев.

Обсуждение невероятных финансовых успехов российского правительства было лейтмотивом всего форума (что неудивительно, учитывая направленность МФФ и тот факт, что Минфин выступает его организатором). Причем нельзя сказать, что это совсем уж незаслуженная похвала. Несколько лет назад чиновники Минфина ночами не спали, пытаясь свести бюджет. Сегодня финансовая устойчивость — это несомненное преимущество России по сравнению с большинством других развивающихся стран.

Благоприятный кредитный рейтинг, стабильный курс, внушительная финансовая подушка безопасности в виде резервов — ни одна страна мира не может похвастаться такой макроэкономикой, твердили друг за другом все выступающие. Но вот беда: несмотря на все финансовые успехи, экономический рост почему-то никак не хочет запускаться. В попытке объяснить этот парадокс все кивали на соседа: Минфин показывал на чрезмерную жесткость ЦБ, ЦБ намекал на недоработки Минэкономразвития и так далее.

Настоящая же причина этого парадокса проста: на бюджете свет клином не сошелся. Макроэкономика, помимо показателей бюджета, платежного баланса и внешнего долга, включает в себя еще и, например, темпы роста ВВП, и динамику доходов населения.

Вместо этого правительство хватается за спасательный круг майских указов президента, для выполнения которых был разработан перечень национальных проектов. Предполагается, что нацпроекты приведут страну к прорыву по 12 направлениям, начиная от демографии и заканчивая производительностью труда. Министр финансов и первый вице-премьер Антон Силуанов, который одновременно отвечает за сохранность казны и экономическое развитие, заявил на форуме, что нацпроекты непременно выстрелят в ближайшие годы.

Не согласиться с Силуановым позволил себе глава Счетной палаты Алексей Кудрин, который выступает последовательным критиком нацпроектов. Прибавка от их реализации к темпам роста ВВП составит от 0,1% до 0,6% в год, то есть о прорыве речи никак не идет. Силуанов, который обычно сохраняет хладнокровие, в ответ на эти претензии неожиданно «вскипел»: «Сначала разберитесь, а потом критикуйте». Но на следующий день отбиваться пришлось уже ему самому.

На втором пленарном заседании Герман Греф и Анатолий Чубайс выбрали более примирительный тон, но в целом поддержали Кудрина: нацпроекты могут решить отдельные проблемы в российской экономике, точечно улучшить показатели, но точно не приведут к заявленным целям. Для этого есть три основных препятствия.

Во-первых, представление о том, что на майские указы выделяются какие-то беспрецедентные средства — это попросту заблуждение. На самом деле дополнительные ассигнования имеют достаточно скромный объем и не смогут оказать на экономику статистически значимый эффект.

Во-вторых, нынешняя система госуправления настолько неэффективна, что любые дополнительные вложения оказываются «закопанными» деньгами. Если бюрократия и коррупция уничтожают 50 копеек из каждого бюджетного рубля, то лучше уж не повышать налоги и оставить эти деньги бизнесу и населению. Кроме того, многие нацпроекты недостаточно хорошо структурированы: они измеряют «бумажный» показатель, а не реальное качество жизни людей.

В-третьих, основные структурные проблемы российской экономики лежат вне плоскости «указа 204» — и с этим пунктом, пожалуй, согласны все. Дело не в том, что надо отменить бюджетное правило и за год потратить все накопленные резервы — этот выход как раз не поможет из-за предыдущего соображения. На депозитах российских компаний мертвым грузом лежат 28 трлн рублей (это больше, чем правительство потратит на нацпроекты за шесть лет), которые по разным причинам невыгодно вкладывать в экономику.

Греф среди этих причин выделил общую неэффективность российской системы управления, Кудрин — низкие расходы на человеческий капитал и качество судебной системы, Чубайс — произвол правоохранительных органов. «Только Бастрыкин на форум не пришел, не понимаю, почему», — съязвил глава комитета Госдумы по бюджету Андрей Макаров. Видимо, выполнял национальные KPI по экономическому росту, о которых мы узнаем после ареста очередного иностранного инвестора.

Автор: Арнольд Хачатуров

https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/09/14/81973-byudzhet-soshelsya-po-shvam

***

Комментарии: Спотыкающийся рост - Как низкие зарплаты замедляют российскую экономику

Кирилл Тремасов, директор аналитического департамента «Локо-Инвест», на днях сообщил, что вероятной оценкой экономического роста в России за последние пять лет стало увеличение ВВП всего на 0,9% вместо 2,5%, как предполагалось ранее. Эта новость не вышла на уровень сенсации, но стала поводом для довольно мрачных рассуждений о реальном состоянии дел с ростом российской экономики.

Однако не совсем понятно, что так встревожило экспертное сообщество: нет почти никакой разницы в том, вырос ли ВВП на 2,5% или на 0,9% за 5 лет. Разница и повод для обсуждений были бы, если бы вдруг выяснилось, что ВВП за 5 лет вырос не на 20%, а на 10%. А 1% за 5 лет или 2,5% за тот же срок — это, очевидно, отсутствие роста, стагнация. Какая разница, одна или две капли воды упали на вас за целый день? По всей видимости, дождя, которого вы так ждали, сегодня не случилось, и подсчет числа капель, возможно упавших на вас потому, что кто-то повесил на балконе только что постиранное белье, не имеет большого смысла.

Российская экономика стагнирует уже продолжительное время: серьезный рост прошлого десятилетия, во многом базировавшийся на благополучии сырьевых рынков, уже стал частью истории. Однако в спотыкающемся росте, который наблюдается в России продолжительное время, нет ничего нового и необычного ни с исторической, ни с пространственной точек зрения. Со статистической точки зрения это скорее норма.

Другое дело, что это не образец того, как экономика должна функционировать и развиваться. Но медленно растет и развивается подавляющее число догоняющих экономик мира. Так в исторической перспективе растут страны Латинской Америки, Африки, ряд государств Восточной Европы и т.д. Случается, они ускоряются и растут быстро 5, 10 или 12 лет подряд, а потом наступает продолжительный застой или даже спад.

В среднем, такой рост получается довольно медленным. Подобная манера роста экономики напоминает движение электрички, которая часто останавливается и, бывает, подолгу стоит на запасном пути. А чтобы догонять развитые богатые страны, нужен рост, более напоминающий движение скоростного поезда — быстрое и почти без остановок.

Ингредиенты экономического чуда

Медленный экономический рост в России, а также в тех странах, которые растут по схожим образцам, часто связан со слабой отраслевой структурной трансформацией и медленным ростом производительности. Отраслевая структурная трансформация заключается в появлении более сложных экспортных отраслей, способных продавать на внешних рынках электронику, автомобили, авиационную технику, транспортные и финансовые услуги и т.д. А высокая производительность позволяет продавать как эти блага, так и те, что традиционно производятся экономикой, не только ближайшим географическим соседям — часто не самым богатыми и развитым экономикам, — а всему миру, как это делают Германия или Китай.

Почему процессы структурной трансформации и роста производительности идут в России медленно? Для начала вновь обратим внимание на то обстоятельство, что успеха в них за последние 60 лет добились не так много государств. Это Тайвань, Южная Корея, Сингапур, Израиль, некоторые страны Южной Европы, Китай, в некоторой мере Малайзия и некоторые другие экономики. Так что, отсутствие больших успехов в этих процессах — явление распространенное.

В России для успешной структурной трансформации и роста производительности не хватает ключевых профильных специалистов — инженеров, химиков, конструкторов и т.д. Впрочем, даже тогда, когда этих специалистов удается подготовить, результаты их работы во многом зависят от решений менеджмента, а с качеством последнего в России проблем как минимум не меньше, чем с доступностью профильных специалистов. Менеджеры в России часто любят проявлять строгость к подчиненным, но редко умеют хорошо управлять.

Проблемы российской экономики — не только в человеческом капитале, но и в недостаточной мере ориентированной на экспорт и часто противоречивой государственной политики, плохо защищенных правах собственности, в не самом лучшем состоянии трудовой этики, низкой доступности финансовых ресурсов для многих компаний и многого другого. Кроме того, российская экономика достаточно ограничена санкциями, которые, пусть и не так сильно, но все же замедляют ее рост.

Профсоюзы для ускорения

Еще одной важной проблемой является неравенство доходов, причина которого во многом связана с дефицитом отраслевой структурной трансформации в экономике. Когда в стране доминируют простые отрасли, конкуренция среди работников остается на очень высоком уровне. Стать конкурентом лидирующим по распространенности в России профессиям — продавцу, водителю или охраннику — довольно просто. Велика конкуренция и во многих других профессиях, например, банковских клерков или школьных учителей.

Структура экономики и отражающая ее структура занятости дают больше переговорной силы работодателям, которые устанавливают невысокие зарплаты и неблагоприятные условия труда. Более сложной структуре экономики соответствовала бы другая структура рынка труда, в которой более заметную роль играли бы различные инженерные профессии, архитекторы, конструкторы, программисты, квалифицированные врачи и т.д. При такой структуре рынка труда работодатели сталкивались бы с ограниченным выбором работников, что в значительной мере ослабляло бы переговорную силу нанимателей и заставляло бы тех платить более высокую зарплату и, в целом, лучше относиться к своим подчиненным.

Стоит, однако, отметить, что одна только структурная трансформация не может решить всех проблем с неравенством: рынок труда все равно во многом будет состоять из сегментов простых профессий, где у нанимателя будет большой выбор среди работников. И в этом случае проблему неравенства доходов может решить профсоюзное движение, о котором еще совсем недавно было принято говорить как о вредном институте, снижающем стимулы к труду и искажающем рынок труда.

Многим будущим экономистам за университетской партой рассказывалось о том, что профсоюзы устанавливают более высокую, чем равновесная, зарплату, тем самым снижая стимулы работодателей к найму и увеличивая безработицу. Но это верно в случае конкурентного рынка труда. В России же, да и не только в ней, многие сегменты рынка труда являются монопольными (монопсоническими) со стороны нанимателя рабочей силы, т.е. работодателя. В таком случае зарплата устанавливается ниже равновесного уровня, и введение более высокой зарплаты усилиями профсоюзов может в какой-то мере реконструировать конкурентное равновесие, т.е. сделать ситуацию для работников лучше.

Без технологических и институциональных изменений, впрочем, переговорная сила в основном принадлежит работодателю, который устанавливает зарплату и условия на рабочем месте, ослабляющие мотивацию к труду, заставляющие работника постоянно думать об увольнении и, возможно, уходе в малопроизводительный теневой сектор. Последнее формирует процесс негативной отраслевой структурной трансформации, когда из более современных, но тяжелых для работника рабочих мест индивиды перебираются в менее современные.

Все эти проблемы нужно решать, и это может быть сделано при условии правильного выбора приоритетных реформ, их осторожного, но последовательного воплощения. Однако стоит предполагать, что времени для получения заметных результатов может потребоваться достаточно много: речь, скорее всего, идет о десятилетиях.

Автор: Иван Любимов, cтарший научный сотрудник ИЭП им. Гайдара

https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/09/14/81971-spotykayuschiysya-rost