Об основных тенденциях психологической работы с военными и гражданским населением во время войны

Information
[-]

«Война заставила украинскую психологическую науку быстро развиваться на практике»

“Главное - не оставлять человека один на один с проблемой, потому что жизнь с последствиями непроработанной травмы всегда сложна”.

Издание  «Тиждень»:  - Что чаще всего приводит к возникновению состояния, которое называют посттравматическим расстройством?

Владимир Волошин:  - Переживание события, которое травмирует психику. Эта травма угрожает жизни и целостности организма человека или его близких, они тогда чувствуют беспомощность. Кто-то может пережить это событие и интегрировать в свой опыт, а у кого-то по разным причинам интеграция не происходит. Поэтому время от времени возникают флэшбеки - повторные переживания события, нарушения сна, нестабильное настроение. Если это продолжается более шести месяцев, то речь идет, скорее всего, о посттравматическом расстройстве (ПТСР).

- Почему сейчас во всех странах стало больше людей, которые получают такие травмы во время войны, хотя войны сопровождали человечество все его существование?

- Потому что раньше, например во время рукопашного боя, твоя жизнь зависела от твоих действий, сноровки, опыта, подготовки. А сегодня смертоносный снаряд может быть выпущен за десятки километров от тебя, и сидя в блиндаже, ты чувствуешь беспомощность. Сложный ПТСР у пленных. Он глубинный, потому что они пережили не одно травматическое событие, а целый ряд. Кроме того, длительное время с ними нужно работать на установление доверия, возвращение чувства и навыков контроля. Когда человек находится в плену, от него не зависит почти ничего. Его питанием, режимом дня, жизнью распоряжаюсь другие.

- Расскажите о своем опыте работы психологом в этой войне.

- Не просто сказались 2014-2015 годы. Клиника психиатрии была переполнена. Мест катастрофически не хватало: в палаты добавляли кровати, их поставили в малых коридорах, потом даже в центральном. Однако этого было мало и часть коек перенесли в другие клиники. А еще большое количество людей находилось на амбулаторном лечении. Это создало колоссальную нагрузку на персонал. Приемы у врачей продолжались с утра до позднего вечера, а ночью заполнялись медицинские карты больного. Штат со временем немного увеличили. Сначала я проводил индивидуальную работу. Когда значительно возросло количество больных, понял: не хватает психологов, чтобы оказать помощь всем. Тогда перешел к групповой работе. Подготовки в этом направлении было мало, поэтому потом это очень негативно сказалось на моем здоровье. Но тот опыт дал мне много навыков для дальнейшей работы. Вообще эта война заставила украинскую психологическую науку быстро развиваться на практике.

Элементами реабилитации занимаюсь с того же 2014-го в Киеве и на выездах: побережье Черного моря, Карпаты. Весной 2015 года в научном сборнике опубликовал свою первую программу по реабилитации. Отдельно занимался декомпрессией участников боевых действий, если говорить упрощенно, это переключение с боевой жизни на мирную. Такие программы работают на государственном уровне в большинстве стран, где человек, подписавший военный контракт, обязательно проходит психологическую диагностику и адаптацию после возвращения из зоны боевых действий. У нас эта система только в начале создания. С марта 2015 года и до сих пор участвую в реабилитации участников боевых действий и членов их семей на базе реабилитационного отделения Института медицины труда имени Юрия Кундиева НАМН Украины. Это отделение проводит бесплатную медико-психологическую реабилитацию участников боевых действий и членов их семей. С момента основания здесь поликувалося более 1,5 тыс. человек. Среди них есть разные, в том числе с тяжелыми ПТСР и суицидальными наклонностями после возвращения с войны.

- Что происходит в этой сфере в военных ведомствах, с которым вы сотрудничаете?

- За эти годы приходилось бывать на передовой, даже за 400 метров до вражеских окопов. Мы работали с военными различных подразделений. Для диагностики психологического состояния, кроме стандартных средств, использовали различные инструменты. Скажем, наш народ очень гостеприимный, поэтому когда заходишь в блиндаж и тебя не угощают чаем или кофе, то что-то здесь не так. А если во время общения никто не шутит, - здесь точно что-то не то. После детальной диагностики мы советовали командирам, как улучшить атмосферу в подразделении. Кому-то срочно нужен отдых или встреча с родными, кто-то испытывает недостаток мотивации, потому что его не хвалят, а обычная грамота, например, значительно повысит самооценку. Помогали организовывать досуг: очень хорошо срабатывало как профилактика употребления алкоголя, особенно среди мобилизованных, проведение различных спортивных соревнований.

Ибо если есть невероятное накопление стресса и свободное время, то без качественного его заполнения обязательно жди традиционный узаконенный способ снятия стресса - алкоголь. Положительно влияло то, что к спортивным нагрузкам приобщались и офицеры: тогда коллектив группировался вокруг лидера, которому бойцы доверяли. Были подразделения, в которых прекрасно налажена работа с личным составом. Мы это видели даже на наших тренингах: люди приходили не по формальному приказу, а мотивированные получить информацию, как пережить стресс в условиях войны.

С 2014-го почти везде произошли большие изменения к лучшему: увеличился штат психологов, уровень их квалификации. Надеюсь, что это движение будет продолжено. Теперь им нужна четкая алгоритмизация, утверждение международных протоколов работы (например, по профилактике ПТСР и декомпрессии), создание системы супервизорства в армии.

- Какая работа с травмированными людьми ведется на уровне государства?

- Конечно, разрабатываются различные протоколы, нормативы работы, создаются реабилитационные программы, отделения, центры. Но чувствуется недостаточность нужных специалистов и учреждений. Сегодня уже на уровне МЗ приняты различные протоколы работы, четко прописана фармакология - то, какими препаратами нужно лечить людей в таких состояниях, какие направления психотерапии использовать. Реабилитацией военных занимаются преимущественно МЗ и Министерство социальной политики, есть своя программа реабилитации в Нацгвардии и ВСУ. Но этого явно недостаточно, заведений немного. И они, к сожалению, занимаются только военными. Те, кто возвращается с войны в свои города и поселки, часто остаются без всякой помощи. Сегодня между различными министерствами наблюдается определенная конкуренция за деньги. Диагноз ПТСР медицинский. Поэтому заниматься им должны медики. Но ветераны - целевая аудитория Министерства ветеранов и Минсоцполитики, поэтому они пытаются войти в бюджет.

Многие вытащили и вытаскивают на себе благотворительные проекты по реабилитации в Украине и за рубежом. Они восстановили здоровье многим. Но им тоже не хватает систематичности и специалистов. Довольно часто бывает, что некоторые ветераны проходят восемь - десять благотворительных программ, а другие ни одной, хотя есть желание, но до них информация не доходит, потому что у нас нет единой общей базы по реабилитации.

- Какие средства помощи используете вы в своей практике?

- Чаще всего использую EMDR, биосугестивную психотерапию, арт-терапию и телесно ориентированную психотерапию, элементы когнитивно-поведенческой терапии. EMDR - направление психотерапии, которое вместе с КПТ (когнитивно-поведенческой терапией) ведущие психологические, психотерапевтические сообщества мира и государственные организации признали самым эффективным в лечении ПТСР и многих других расстройств.

Биосугестивная психотерапия - украинская разработка, автор - Александр Стражный, эффективно лечит психологические, соматоформные, психосоматические расстройства. Нравится большинству клиентов, пациентов, потому что ничего не нужно рассказывать, делать, а заметный результат улучшения есть уже после первого сеанса. Арт-терапия - это вид психотерапии и психологической коррекции, основанный на искусстве и творчестве. Она достаточно активно используется в реабилитации американских ветеранов. Много наработок по этому направлению есть у нашей Всеукраинской арт-терапевтической ассоциации под руководством Елены Вознесенской.

Травматичными событие, которое пережил человек, сказывается на его теле. Кроме того, вследствие работы защитных механизмов психики во время переживания психотравмирующих событий человек, так сказать, теряет связь со своим телом. Он дистанцируется от тех неприятных ощущений, которые возникают во время инцидента. Поэтому обязательно нужно работать с телом. В этом смысле кроме специализированной телесно ориентированной психотерапии неплохие результаты дает хатха-йога, цигун и другие восточные практики.

- Как человеку понять, что ему или знакомому нужно обратиться к специалисту, потому что это ПТСР? Какие могут быть глобальные последствия невылеченного расстройства?

- Основные симптомы, которые развиваются после психологической травмы, - постоянное переживание травмировавшего события. Человек как бы дальше находится там (флэшбэк), избегает всего, что напоминает о событии, может быть повышенная тревожность, возбудимость, подозрительность и настороженность. Также могут быть чувства вины и безысходности, суицидальные мысли, нарушение сна, злоупотребление алкоголем. Если вы наблюдаете это в себя или близких, нужно обратиться к специалисту. Даже если человек категорически отказывается признавать эту проблему и лечиться, можно попробовать помочь.

Есть ряд благотворительных программ, где можно получить бесплатную терапию, работают психологи и в санаториях, и в медицинских центрах. Есть хорошая практика привлечения ветеранов для помощи тем, кто возвращается из зоны боевых действий - иногда только призыв побратима мотивирует человека согласиться на лечение. Часто к психологам приходят через какую-то полезную активность, поэтому не лишним будет помощь волонтеров или социальных работников в привлечении травмированного человека к активной жизни. Главное - не оставлять его один на один с проблемой, потому что жизнь с последствиями непроработанной травмы всегда сложна. Человек, как и в целом общество, постоянно переживает психотравмы, носит в себе ощущение боли, скрытого стыда, унижения вследствие пережитой беспомощности. И приобретает опыт неспособности к самоутверждению, зато может чувствовать зависть к кому-то с частичной идентификацией себя с ним. Это поведение трудно назвать продуктивным и тделающим кого-то счастливым.

***

Справка: Владимир Волошин родился в 1981 году в Каменце-Подольском. Окончил Каменец-Подольский национальный университет имени Ивана Огиенко. Практический психолог, специализация - кризисная психология, травмотерапия, семейные отношения. Член кризисного центра медико-психологической помощи Института психологии имени Г. С. Костюка. Опыт работы более 10 лет, в контексте ПСТР - пять лет.

***

Автор: Елизавета Гончарова,  опубликовано в издании  Тиждень, Перевод: Аргумент

http://argumentua.com/stati/voina-zastavila-ukrainskuyu-psikhologicheskuyu-nauku-bystro-razvivatsya-na-praktike

***

Приложение. Свой Вьетнам для Украины: посттравматическое стрессовое расстройство

93% участников АТО являются потенциальной угрозой для общества и нуждаются в лечении.

18 сентября на мост Метро в Киеве заехал автомобиль марки Opel с номерами AA8253XK. На середине моста он остановился и вышедший оттуда человек начал кричать, что все вокруг заминировано и он готов все взорвать. Человек был вооружен помповым ружьем и карабином СКС и не особо раздумывая пустил его в ход: расстрелял в воздухе полицейский дрон. К месту события стянулись силовики (спецназ, нацгвардейцы, снайперы, патрульные, взрывотехники, врачи и спасатели ДСНС) и их начальство (включая министра внутренних дел Авакова и мэра Кличко). В конечном итоге нападавший сдался, лег «мордой в асфальт» и на запястьях щелкнули наручники.

Нападавшим оказался участник АТО, в недавнем прошлом снайпер 8-го полка спецназа, а ныне начальник радиостанции радиоцентра полевого узла связи военной части А 3628 в Броварах, уроженец Крыма, 42-летний старший сержант Алексей Белько. Причины поступка Белько теперь будут долго обсасываться и версифицироваться возбужденной журналистской средой. Но вообще-то его мотивация (комплексная, как утверждают его товарищи: «И политика, и девушка, служба, война…»), как и его физическое состояние (наркозависимость и психоз) даже не особо интересны. Зато бесконечно тревожен сам факт в его «сухом остатке», точнее два факта:

 -   неадекватный вооруженный человек заехал на стратегический объект с угрозой осуществления террористического акта;

 -   после обезвреживания неадеквата министр иностранных дел заявляет, что готов обратиться в суд «с ходатайством о минимальном наказании для Белькова. О взятии на поруки сержанта».

Белько — участник АТО. Согласно статическим данным, полученным от Министерства по делам ветеранов, по состоянию на 1 июля 2019 года насчитывается почти 370 тысяч лиц, «получивших статус участника боевых действий (УБД) из числа лиц, которые защищали независимость, суверенитет и территориальную целостность Украины и принимали непосредственное участие в АТО, обеспечении ее проведения», — отмечается в материалах исследования.

В сентябре 2017 года, на круглом столе Комитета ВР по вопросам охраны здоровья, главный психиатр Министерства обороны, начальник клиники психиатрии Главного военного клинического госпиталя (ГВКГ) полковник Олег Друзь, заявил, что 93% участников АТО являются потенциальной угрозой для общества и нуждаются в лечении. Заявление вызвало возмущение и власти, и гражданских активистов, поэтому тогдашний начальник Минобороны Украины Степан Полторак особо не мудрствовал лукаво: через два дня сообщил о том, что уволил полковника.

Но ведь проблема от этого не исчезла! Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — это естественное следствие войны. По данным Министерства по делам ветеранов США «830000 ветеранов Вьетнама страдали от симптомов посттравматического стрессового расстройства, из которых 480000 пострадали настолько глубоко, что их можно считать инвалидами». И симптомы расстройства наблюдались у 80% ветеранов и спустя четверть века после Вьетнама.

Если наблюдения ГВКГ верны, то в Украине сейчас можно и нужно говорить об эпидемии посттравматических стрессовых расстройств. Ведь эпидемический порог, например, для гриппа в стране составляет 520 человек на 100000 населения (0,5 процента), а в случае с ПТСР уже 0,86%. Это если считать, что в стране по-прежнему сорок миллионов человек.

И постстресс куда более опасен для общества, чем грипп. Во втором случае — лег на таблетки и «как бог даст», а расстройства бойцов характеризуются высоким уровнем конфликтности, повышенной агрессией, низкой работоспособностью, обострением и развитием хронических заболеваний, алкоголизмом, наркоманией, асоциальным поведением, повышением уровня суицидов, сокращением продолжительности жизни.

Медики, конечно, делают, что могут. Но много ли они могут? В 2017 году, например, Киеву хватило средств на психологическую реабилитацию только 42% «ветеранов АТО». А ведь эти ветераны неплохо вооружены. У того же Белько три месяца назад полиция изъяла три килограмма взрывчатки. Сержант сдал ее добровольно, но всю ли он сдал — это вопрос. В октябре прошлого года в то время первый заместитель председателя Национальной полиции Вячеслав Аброськин рассказал, что «в этом году мы уже провели две операции «Оружие и взрывчатка». За время проведения последней из них из незаконного оборота изъято и направлено на исследование 913 единиц огнестрельного оружия, 804 гранаты, 266 взрывных устройств. Также изъято почти 100 тысяч патронов и 195 кг взрывчатых веществ». Но это даже на ценах особо не сказалось. По данным ВВС, просто «весло» (АК-74 на жаргоне) можно купить за 7−8 тысяч гривен (300 долларов), его модернизированную версию АКС74У (со складным прикладом, что облегчает транспортировку) — за 15 тысяч, «черная цена» пистолетов ПМ и ТТ — от 5 до 10 тысяч, гранат — от 400 до 600 гривен (три бутылки водки). По моим наблюдениям — можно и дешевле.

Такие вооруженные ветераны — это не одинокие робингуды, терзаемые проблемами «политики, девушки, службы и войны». Им есть куда пристать. В Украине с 2014 года сформировалось огромное количество парамилитарных образований, члены которых нацелены на силовое разрешение любых конфликтов — от бытовых до политических. Со временем значительная часть из них, просуществовав некоторое время автономно, превратились в военные части силовых структур. А с другой — есть и Добровольческий украинский корпус (ДУК) и такие структуры, как ОУН (организация, деятельность которой запрещена в РФ), что с 2014 года участвуют в АТО как вполне независимые формирования, но не подчиняются ни одному силовому ведомству.

И этих «независимых» правоохранители откровенно побаиваются. Еще на памяти февральские события 2019 года, когда радикалы-националисты ходили на штурм Подольского райотдела полиции — «вытаскивать своих». Тогда силовики очень быстро уложили их на землю, но руководство Нацполиции поспешило отмежеваться от инцидента и принесло свои извинения националистам.

И это никого не удивило. Потому что с 2014 года государство Украина поделилось своей монополией на насилие с теми, кто обеспечил силовой приход к власти режима Порошенко. Цель такой «дележки» понятна — для того, чтобы использовать этих «нью-силовиков» для купирования не только политических противников или рейтинговых средств массовой информации, но и просто гражданских критиков правящей политической верхушки. И теперь всяк, кому не лень (или кому заплачено) может сбиться в стаю, назвать себя «активистами» и безмятежно плевать на закон. И такая стая всегда будет рада человеку, владеющему оружием и не особо озабоченному правилами сосуществования с себе подобными. И всегда может стать ему убежищем.

И если они, подменяя и игнорируя полицию, проводят свои акции, это означает, что правовая основа власти исчезает. Значит, исчезает и сама власть, которую вполне в состоянии заменить политическая целесообразность «групп интересов», прикрывающихся мандатами, должностями, статусами и прочей демократической шелухой.

Отсюда неизбежный вывод, который и иллюстрируется «инцидентом Билько»: Упущенная государством «монополия на насилие» порождает неуправляемые силы и даже персоны, которые в состоянии парализовать это государство. Как псих-одиночка парализовал движение в многомиллионном Киеве 18 сентября.

Автор: Андрей Ганжа

https://regnum.ru/news/polit/2726086.html

 


Infos zum Autor
[-]

Author: Елизавета Гончарова, Андрей Ганжа

Quelle: argumentua.com

Übersetzung: ja

Added:   venjamin.tolstonog


Datum: 17.10.2019. Aufrufe: 218

zagluwka
advanced
Absenden
Zur Startseite
Beta