Самые примечательные экспертные и журналистские комментарии к новым инициативам президента России Владимира Путина

***

«Огонек» собрал самые примечательные экспертные и журналистские комментарии, посвященные главной новости минувшей недели — президентским инициативам, представленным в Послании Федеральному собранию.

Перемены в государственном устройстве, предложенные президентом, уже успели окрестить «коридором возможностей». Но эксперты озадачены: это не подробная инструкция, а лишь контуры перемен. Во что эти контуры отольются — вопрос открытый. А простор для гаданий и спекуляций — огромен. Большинство политологов сходятся в одном: это в любом случае движение, а значит — хорошая новость. В обществе созрел запрос на перемены, и президент на этот запрос откликнулся.

Дмитрий Бадовский, руководитель фонда «Институт социально-экономических и политических исследований»:

По сути, сегодня впервые за 25 лет существования Конституции новой России озвучен столь масштабный пакет по конституционным поправкам. Это говорит о том, что так называемый транзит власти стартовал. С точки зрения Путина, политическая система должна опираться на институты, а транзит власти не может быть персональным — только институциональным. Речь идет о том, что баланс и ответственность различных ветвей власти и институтов как раз будет обеспечивать устойчивость системы. Соответственно, повышение роли институтов приведет и к росту политической значимости тех фигур, которые станут занимать ключевые посты.

Источник: «Ведомости»

***

Алексей Макаркин, первый вице-президент Центра политических технологий:

Главных проблем здесь две. Первая: что будет с приоритетом международного права? Наши патриоты требуют установить приоритет российского права над международным. Конечно, когда эти патриоты не могут добиться правды в России (например, если речь идет о пособиях, дополнительных выплатах, увольнении с работы), они сразу бегут в Страсбургский суд. И все же большинства людей это не касается, так что они охотно принимают такую логику. Однако здесь есть проблема.

Существует решение Конституционного суда о том, что у нас приоритетна Конституция, а затем уже — международное право. Вопрос в том, как это решение интегрировать в Конституцию. Положение о международном праве содержится в первой главе Конституции (напомним, что Положения глав 1, 2 и 9 не могут быть пересмотрены Федеральным собранием.— «О»). Можно, конечно, внести поправку в статью о Конституционном суде. Но в таком случае — не выйдет ли противоречия между двумя статьями? К этому примыкает и еще один вопрос. Пока КС довольно осторожно пользуется своим решением: Россия принимает к исполнению решения ЕСПЧ, даже если они ей не нравятся (редкое исключение — дело ЮКОСА). Но сейчас может возникнуть ситуация, когда аппетит придет во время еды.

Вторая проблема, где пока вообще ничего не ясно, это местное самоуправление. С одной стороны, предлагается расширить права местного самоуправления. С другой — речь идет о создании единой системы публичной власти, в которую, по логике, местное самоуправление должно входить. И здесь вопросов множество. Например, насколько удастся обеспечить сохранение его самостоятельности? Местное самоуправление — власть, наиболее близкая к гражданам. И если она будет включена в систему исполнительной власти, насколько этот принцип сохранится? Чиновник исполнительной власти заинтересован в том, чтобы его высоко оценило собственное руководство, сегодня он на одной работе, завтра на другой. А человек, занимающийся местным самоуправлением, чаще всего ближе к гражданам, людям.

Источник: соб. инф.

***

Тамара Морщакова, заместитель председателя Конституционного суда РФ (в отставке), в начале 1990-х годов — эксперт Конституционного суда:

Если посмотреть статью 79 Конституции, там написано: Россия участвует в разных международных договорах, соглашениях и даже организациях только при том условии, что это не грозит ограничением прав и свобод, предусмотренных Конституцией, и не представляет собой угрозу основам Конституционного строя. И это действует сейчас, я не вижу, что можно сюда дополнить. Могу предположить, речь идет о том, чтобы всем ясно сказать: Конституция главнее. Но это лозунг, который «отоваривается» в разных частях Конституции по-разному, потому что по международному стандарту прав и свобод Конституция следует сама. Не вижу, как можно реализовать это положение и все нормы, потому что в главу вторую, где говорится о правах и свободах, и в главу первую, где говорится об основах конституционного строя, изменения, поправки вносить нельзя. Для этого надо было бы принять новый основной акт. Для всех остальных областей существует в 3-й главе 79-я статья.

Источник: «Коммерсантъ»

***

The Wall Street Journal, США:

Хотя некоторые лидеры, склонные к авторитарным методам правления, меняли конституции с целью навсегда остаться у власти, Путин следовал букве закона. В 2008 году он ушел с поста президента и стал премьер-министром, в то время как Дмитрий Медведев занимал пост президента на протяжении четырех лет… По мнению некоторых аналитиков, Путин следует модели, которую начал применять лидер Сингапура Ли Куан Ю, который постепенно выпускал из рук власть и к концу жизни играл в основном роль гаранта в своей стране… Другие аналитики считают, что Путин сознает проблемы, связанные со слишком долгим пребыванием у власти, и озабочен тем, какое наследие он оставит.

***

Spiegel, Германия:

Конституционными полномочиями будет наделен еще один орган — Госсовет, состоящий из президента, губернаторов и высокопоставленных госслужащих… Какие полномочия он будет иметь в будущем и какие посты предусматривает, остается неизвестным. Это напоминает модель передачи власти в Казахстане, где ушедший с поста президента Нурсултан Назарбаев сохранил власть в качестве председателя Совета безопасности. Предпочитает ли Путин такую модель власти, хочет ли он вновь стать премьером или выбрать совсем другой путь — это в среду (когда прозвучало послание.— «О») осталось неизвестным.

***

Global Times, Китай:

Правительство Медведева объявило о своей отставке. Аналитики считают это скорее запланированным событием, чем политическим кризисом. Медведева и Путина объединяет высокая степень доверия. Неожиданное предложение Путина назначить новым премьер-министром руководителя Федеральной налоговой службы Мишустина, по мнению китайских аналитиков, не окажет большого влияния на российскую политическую систему, поскольку Путин может рассмотреть вопрос о назначении другого премьер-министра, который, вероятно, станет его преемником после 2024 года. Путин внес некоторые предложения об изменениях в Конституции, однако основные рамки Конституции 1993 года остались прежними.

Источник (иностранная пресса): ТАСС

***

Как аналитики прокомментировали «подачу» президента — судите сами.

***

Экспертиза: Запретами проблему не решить

Владимир Путин предложил на конституционном уровне закрепить набор обязательных требований к лицам, которые занимают должности, «критически важные для обеспечения безопасности и суверенитета страны».

Я думаю, что эти инициативы — отзвук советского наследия. Конечно, не в точном повторении. В СССР на руководящую элиту тоже были наложены серьезные ограничения. Но они носили идеологический характер. Человек, не разделяющий коммунистическую идеологию, не мог занимать высшие государственные посты. Вопрос национальности, гражданства или вида на жительство тогда практически не имел никакого значения. Например, секретарем ЦК КПСС мог быть товарищ Отто Куусинен, до 1940 года живший в буржуазной Финляндии. Но иностранцы, не разделявшие коммунистических убеждений, считались потенциальными врагами и, разумеется, не могли допускаться в государственный аппарат.

На мой взгляд, идея ввести запрет на право иметь второе гражданство или вид на жительство в другой стране носит чисто пропагандистский характер. На самом деле, у нас не так много людей в руководстве страны, отвечающих этим критериям, а предложенные президентом меры были ответом на мощную волну критических настроений, поднявшуюся в российском обществе. Людям очень не нравится, что те, кто призывает народ к агрессивному патриотизму, принимают законы, ужесточающие свободу прессы, ограничивающие деятельность зарубежных некоммерческих организаций, в то же время держат счета в зарубежных банках, за границей живут их семьи, учатся дети. Именно это вызывает наибольшеераздражение, и именно поэтому требования национализировать элиту у нас очень популярны. Чтобы успокоить недовольных, и было сказано то, что сказано.

В то же время действительной новацией может служить фраза президента о том, что «человек, который выбирает путь государственной службы, должен прежде всего для себя решить, что он связывает свою жизнь с Россией, с нашим народом, и никак иначе, без всяких полутонов и допущений». Такого еще не было в российской истории.

В Российской Империи, еще даже до Петра I, и особенно при нем и после него, на госслужбе было много иностранцев, которые при этом могли не быть подданными русского государя — «допуском» на русскую службу было не подданство, а профессиональные качества чиновника или военачальника. Иностранцы, принявшие общую для всех присягу «на верность службе», могли получать высокие чины, должности и награды, а по окончании службы вольны были вернуться на родину. При отставке они не получали (в отличие от русских подданных) следующий чин и не могли носить мундир, а также лишались права на выслуженное по чину или ордену российское дворянство. Но те из них, кто по желанию принимал еще и присягу «на вечное подданство России», обретали права в полном объеме. В разные периоды число иностранцев на русской службе могло отличаться — когда-то (например, при Анне Иоанновне) им оказывалось предпочтение, когда-то (начиная с Екатерины Великой) они принимались с понижением в чине. Но до конца Российской Империи от служащих иностранцев не требовалось ни разделять господствующую идеологию (переходить в православие), ни принимать в обязательном порядке российское подданство. И в этом отношении Российская Империя в прошлые века ничем не отличалась от других государств, охотно принимавших иностранцев на службу (при Фридрихе Великом более трети прусских офицеров были французы), вопрос «национализации элит» нигде не возникал.

Между тем сегодня в России действительно возникла проблема, которой не было ни в XIX, ни в XX веке: у нас фактически нет разницы между государственной службой и бизнесом, чиновники — они же и бизнесмены.

Отсутствует, по сути, как действительно профессиональное чиновничество, так и независимый от государства бизнес. И многие, заработав деньги здесь, выводят капиталы за границу, поскольку деньги идут туда, где их можно надежно хранить. Не создав внутри страны условия, при которых это положение может быть исправлено, бессмысленно сетовать на отсутствие стремления «связывать свою жизнь с Россией».

Предлагаемые запреты ничего принципиально не решают. Ведь если действительно ставить вопрос о том, чтобы было «без полутонов и допущений», то надо тотально запретить любые связи официальных лиц и их семей с заграницей, а для бизнеса полностью закрыть вывоз капиталов. Но это, как показывает пример Германии 30-х годов прошлого столетия, грозит едва ли не худшими неприятностями.

Авторы: Кирилл Журенков, Александр Трушин

https://www.kommersant.ru/doc/4213826

***

«Мы имеем дело с интригой»: об отставке правительства и грядущих изменениях Конституции

Из событий 15 января сильнее прочих внимание общественности привлекли два — отставка правительства и грядущие изменения Конституции.

Особенно инициатива по изменению статуса и роли Госсовета, в которой многие углядели «ключ» ко всему пакету конституционных поправок. «Огонек» обратился за комментарием к первому и пока последнему госсекретарю России, ключевой фигуре бурных событий в отечественной истории конца 80-х и начала 90-х годов Геннадию Бурбулису.

«Огонек»:  — Геннадий Эдуардович, что для вас стало главной неожиданностью?

Геннадий Бурбулис: — Отставка Медведева и назначение Мишустина. Налицо сигнал — непредсказуемый, неожиданный и пока со сложно прогнозируемыми последствиями. То, что Дмитрий Анатольевич по стилистике его работы и ее результатам — персонаж для отечественной истории, скажем прямо, своеобразный, сомнений не вызывает. Я к нему отношусь терпимо по той простой причине, что глубоко убежден: в происходящем в российской экономике Медведев виноват меньше, чем кто-либо другой. Ему можно только посочувствовать: человек столько лет существовал в двух взаимоисключающих друг друга измерениях одновременно. С одной стороны, его знаменитая «свобода лучше, чем несвобода» и искренний порыв стать своевременным и успешным модернизатором отечественной истории и экономики. С другой стороны, дремучий наказ россиянам о том, что «денег нет, но вы держитесь». Но с его уходом в сложившейся системе образуется такой вакуум неопределенности, который лично меня настораживает.

— Чем именно?

— Мы имеем дело с интригой, предложенной президентом. Назначение Мишустина я бы назвал неожиданным персонифицированным решением. Возглавляя Налоговую службу России (ФНС), Михаил Мишустин зарекомендовал себя как талантливый менеджер, способный реализовать на практике то, что именуется сегодня модным явлением цифровизации. То, что ведомство Мишустина на несколько лет вперед опередило все другие структуры и ведомства страны по части внедрения этого инструментария, факт, не требующий доказательств. Отечественная ФНС стала настолько эффективной структурой, исправно пополняющей госказну, не в последнюю очередь потому, что число сборов (поборов) разного рода за последние годы увеличилось многократно, что ее уже считают одной из самых эффективных в мире.

Так что первоначальное недоумение от того, что именно эта фамилия была внесена в Думу в качестве кандидатуры на должность нового премьера, лично у меня быстро сменилось осознанием логичности такого выбора. Вообще, среда прошлой недели была богата на неожиданности. Я бы сказал, чересчур богата. Контекст момента крайне важен. Напомню. В один день в одном городе случились Гайдаровский форум, на который приезжает довольно представительный кворум из российских регионов и зарубежных стран, обращение президента к парламенту, которое впервые транслировалось с таким невероятным размахом, аж до Эльбруса добрались, что изначально наводило на мысль о грядущей сенсации, потом, не успели утихнуть пересуды от услышанного, последовала отставка правительства Медведева вместе с ним самим и, наконец, уже под вечер без особого промедления — кандидатура Мишустина в качестве его сменщика.

— Что ж, бывают дни, богатые на события...

— Не в этом дело! За 20 лет президентства Путина всякое бывало, не привыкать. Но за эти годы мы привыкли к определенной стилистике его поведения, его манере проводить Послание. 20 лет человек демонстрировал иной образ, некую внутреннюю стабильность, бережное отношение к сложившимся конфигурациям людей, власти, институтов, групп поддержки, никаких резких и быстрых назначений и снятий. И вдруг в один день мы получаем столько перемен, которые идут вразрез со всем, к чему привыкло общество.

Скажу больше: возникло ощущение, что поменяли режиссера и вместо привычного сдержанного и последовательного с актерами и статистами работает кто-то резкий, в чем-то нетерпимый, но жесткий и намеревающийся победить путем игры на опережение. Лично я воспринял все произошедшее с удивлением, напряжением, но с пониманием того, что было предложено, и перспектив реализации таких идей.

— И каковы же они?

— Я считаю, что идея изменить конституционные права и полномочия парламента — обеих его палат — давно назрела. Но она не в том, что вносить поправки в текст Конституции. В Основном законе все продумано и неплохо написано. Усилить Думу и Совет Федерации можно... ничего не изменяя! Проблема не в том, чтобы добавить в имеющийся текст тот или иной пассаж или, напротив, убрать оттуда что-то, а в том, чтобы исполнять то, что там уже есть. Годами права и обязанности ветвей власти, закрепленные в Конституции, не выполнялись в полном объеме. Более того, интерпретировались и трактовались всякий раз по-разному в зависимости от момента и контекста, а исполнялись еще хуже. Основной документ, по сути, перестал быть тем желанным источником народовластия, каким призван был стать в 1993 году.

Мне, конечно, близка идея повышения полномочий парламента в предложенных Путиным новациях, но, к сожалению, я хорошо знаю изнутри всю политическую кухню и то, как можно манипулировать парламентскими решениями. Не уверен, что базовые статьи Конституции заработают в полной мере даже после этой переписки. Скажу более: и новые изменения окажутся эффективными только при условии, что на ключевых должностях исполнителей окажутся люди, способные их реализовать.

— И кто бы это мог быть?

— Те, кого сегодня редко встретишь во власти — ответственные, самостоятельные, профессиональные, добросовестные, достойные и авторитетные. Много ли вы знаете таких депутатов и сенаторов? Чтобы играли самостоятельную роль, без указания сверху? Новая система — это не поправки в закон, даже Основной, а люди. Найти таких — вот решение самой сложной на сегодняшний день задачи власти. Предложения Путина по изменению Конституции, на мой взгляд, содержат парадокс между его искренним желанием разобраться с пресловутым ручным управлением, доминировавшем 20 лет, и возможностью это сделать с точки зрения отсутствия людей. Кадровый голод — он повсеместно. Дело не в количестве, а в качестве материала. Для заявленных задач тот, что использовался 20 последних лет, не подходит. Я вижу искреннее желание Путина переформатировать чиновничество, чтобы остановить падение жизненного уровня в стране и колоссальное увеличение числа бедных. Эту цель я считаю наиважнейшей — и в этом отношении нужно Путину максимально помогать. Кстати, заметьте: в Послании отсутствовал традиционный раздел о международном положении России. Думаю, это свидетельство того, что президент демонстрирует последовательность в отстаивании своего видения самобытного пути России в современном мире.

— Поправки в Конституцию, касающиеся перераспределения полномочий между парламентом, правительством и президентом, способны сбалансировать эти ветви власти?

— Это прекраснодушная мечта демократов, либералов-романтиков и конституционалистов. Ее осуществление зависит не только от того, что будет записано в тексте Основного закона, а от того, кому это будет доверено исполнять на практике. В том, о чем Путин говорил с трибуны, была ключевая формула, предворявшая всю конкретику предлагаемых поправок,— он сказал о создании единой системы публичной власти в стране. Единой. Системы. То, что мы имеем сегодня, лоскутное одеяло, образовавшееся в результате перманентных поправок, изменений, добавлений и потому уже трещавшее по швам. Иначе как в ручном режиме такая махина и не сможет управляться. А бесконечно долго так дирижировать не сможет никто. Так что ожидания перемен только росли в последние годы...

— Но вы ожидали, что главной из перемен станет превращение Госсовета в конституционный орган?

— Тема трансформации Госсовета была на слуху все последние годы как один из вариантов транзита власти. Так что удивления не было. Но признаю, что конституционное закрепление статуса этого органа — одно из самых серьезных предложений, прозвучавших от Путина. Конкретики мы еще не знаем. Я могу лишь предположить, что предложение о трансформации Госсовета в некий принципиально новый по полномочиям, компетенциям и влиянию орган госвласти содержит в себе несколько сложных перспектив. Главная из них — никто не знает, кто станет председателем обновленного Госсовета? Какие требования будут предъявлены к этому должностному лицу? Это два самых важных вопроса.

В Отечестве Государственные советы всегда возникали в эпоху больших перемен и чаще всего зимой. А впервые — ровно 210 лет назад. Сегодня Госсовет — это экспертно-консультативный орган без особых полномочий. Трудно даже представить, какие права, полномочия и компетенции можно ему предоставить для того, чтобы он стал полноправным конституционным органом. Не понятно, что за ветвь власти он будет представлять? Ниши исполнительной и законодательной заняты правительством и парламентом соответственно. Не говоря уже о судебной. Так чем станет Госсовет? Вторым надвластным институтом после президентского? Или единственным, если трансформация затронет и президентские структуры? Это самый серьезный вопрос новой долголетней нацстратегии.

— А Госсовет может оказаться похожим на образец 1991 года?

— Лично я был бы крайне рад, если бы так произошло. Для меня сама тема Госсовета и его история 1991–1992 годов необычайно важна. Это было бы здорово, если бы новый Госсовет задумывался и формировался аналогичным образом, как в начале 90-х — по компетенциям, полномочиям, а еще лучше — был бы схожим с ним по составу с точки зрения самостоятельности и компетенции входящих в него людей. Напомню, что платформа радикальных политико-экономических преобразований в стране в те годы разрабатывалась командой Егора Гайдара в недрах Госсовета. У Гайдара был партнер-заказчик — госсекретарь Бурбулис, а у Бориса Ельцина — посредник между его волей принимать решения и подготовкой оных — опять же госсекретарь (подробнее о тех временах, Госсовете и гайдаровских реформах «Огонек» писал в № 46 от 21 ноября 2016 года). Было бы прекрасно, если бы в современной России появился орган, отвечающий за стратегическое планирование и умеющий оперативно и грамотно внедрить разработанные им задачи и программы в реальность. Вся эта мифология с нацпроектами, которую мы наблюдаем последний десяток лет, уже порядком поднадоела. Это больше похоже на прекраснодушные мечтания без практических результатов. Самое главное — без институциональной и персональной ответственности тех, кто отвечает за их реализацию. Почему в свое время Платформа-2020 была с таким восторгом обсуждаема и вызвала такое воодушевление? И до сих пор ее «осколки» нет-нет, да и мелькнут в составе тех же нацпроектов. Все дело в том, что ничего более существенного за пару десятков лет на общенациональном уровне не обсуждалось, не говоря уже о принятии. Я был бы рад, если Госсовет стал бы разработчиком таких стратегий. Их сегодня остро не хватает и в экономике, и в политической жизни. Уже создана рабочая группа по подготовке поправок в Конституцию — эдакий аналог конституционных совещаний 1993 года. Путин пообещал, что будет создан некий механизм всенародного одобрения нововведений, и это тоже в хорошем смысле дублирует декабрь 1993 года.

— А если Госсовет станет наднациональной структурой? Настройкой над настройкой? Выше «крыши»?

— Шанс на такое развитие событий есть. Так что настороженное ожидание элит, которое я уловил после Послания, оправдано. Это может быть конъюнктурный момент персонифицированного плана. Аналогичная история возникала уже не раз в последние 3–4 года, и не исключено, что заявление Путина — первая попытка ее реализации.

— Вы о повторении казахско-китайского варианта с продолжающим управлять основными процессами ушедшим на покой национальным лидером?

— Это опасный тренд и, по сути, публичное признание бессилия по части исполнения ценностей института демократии, порождение гибрида популизма, национализма, авторитаризма с системным пренебрежением к базовым правам граждан и к существующим конституционным нормам. Мне бы не хотелось думать, что власть пошла по этому пути.

— А как определить, пошла или нет? Если Госсовет будет «прописан» как главная надвластная структура, создающая рамки для действий исторических ветвей власти?

— Есть такой риск.

Беседовала Светлана Сухова

https://www.kommersant.ru/doc/4220801?from=doc_vrez