Россия: С военно-сакрального языка на русский язык
ВЦИОМ замерил религиозный пульс страны
Как показывают последние исследования ВЦИОМа, которые каждый год появляются к началу великого поста и выдают замеры религиозного пульса нашей страны, медленный и тяжеловесный корабль Русской православной церкви как будто взял курс на обновление. Дело не в строительстве новых храмов, а скорее во внутренних переменах и ожиданиях. РПЦ вот-вот откажется благословлять ракеты и начнет служить на русском языке… Возможно ли это? Разбирался «Огонек».
Одна из ласточек весны — дискуссия о таком фундаментальном для РПЦ вопросе, как язык богослужения. Со стороны эта тема может казаться маргинальной, но надо заметить, что вопрос языка во все времена как в государствах, так и в церкви, был в первую очередь политическим. А тем, кто хоть чуть-чуть в теме, известно, что всякий раз, когда всплывает вопрос о переводе службы с церковнославянского на русский язык, из-за горизонта появляется Левиафан — чудовище распрей, раздоров и непримиримой борьбы «за единый аз». Страх антихриста и попрания вековых устоев у отдельных православных так велик, что никакие аргументы, даже такой очевидный, что переводческому делу на Руси уже более 1000 лет и сам церковнославянский — результат перевода, не действуют. И вот, похоже, появляется основание для того, чтобы сдвинуть этот полуспор-полуступор в конструктивное русло.
Сигнальной ракетой послужило выступление патриарха Кирилла на традиционном епархиальном собрании в Москве под занавес 2019 года, на котором он заявил, что полагает возможным там, где общины к этому готовы, некоторые чтения за богослужением давать на русском языке.
Отдельно это касается служб начинающегося ныне великого поста, которые особо трудны и продолжительны. При этом предстоятель заметил, что священники должны аккуратно внедрять эту практику, дабы не вызывать неприятия у тех, кто имеет многолетнюю привычку слушать службу на церковнославянском.
Интуиция патриарха не подвела. Опрос ВЦИОМа показал, что 74 процента православных христиан в России поддерживает его инициативу. А если говорить о намерениях, то 30 процентов опрошенных сообщили, что при прочих равных предпочтут пойти в храм, где служба идет на русском языке, 21 процент — в храм с чередованием языков и только 15 процентов в любом случае выберут церковь с богослужением на церковнославянском, потому что это «традиция» и смена языка «ничего не даст, кроме потери денег».
Расшатанные скрепы
Получается вроде бы, что 15 процентов православных христиан России держат в заложниках своего консерватизма всех прочих верующих. Но тут большое значение имеет не столько количество, сколько церковно-аппаратный вес, определяемый в том числе «политической сознательностью» охранительного меньшинства.
— По моим наблюдениям, в жизни все так и есть: не более 15 процентов прихожан радикально-консервативно настроены,— рассуждает Роман Лункин, руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН.— Но они имеют свои идеологические флагманы: движение «Сорок сороков», «Русская народная линия», монархические объединения и другие. То есть это организованные сообщества, которые не просто против модернизации церкви в разных формах и в разном понимании, но даже не очень довольны ее текущим состоянием: они хотели бы вернуться в РПЦ 10–15-летней давности или в церковь синодального периода до Собора 1917–18 годов. Ни то, ни другое невыполнимо. Потому что сегодня варьирование языка, новые формы миссии, отказ от милитаристской консервативной риторики (в смысле борьбы с Западом, сектами, любыми врагами и т.п.) — мощный тренд среди молодого духовенства, который стало невозможно не замечать и который вызывает обеспокоенность в определенных кругах.
Обеспокоенность еще больше возрастает, поскольку «либеральный тренд» посягнул уже и на другую признанную скрепу: в начале февраля Межсоборное присутствие РПЦ обнародовало проект сенсационного документа — предлагающего отказ от освящения оружия массового поражения, то есть всего того «ядерного щита», который, как учит население писатель Александр Проханов, защищает нашу родину, подобно «поясу Богородицы», от грешного окружающего мира. Авторы документа заявляют неожиданное: оказывается, освящение того, что несет гибель неограниченному числу людей, не находит оснований «в традиции православной церкви».
— Чувствуете? Это уже очень остро: тут и вопрос языка, и отношение к воинствующему патриотизму, и поиск новой риторики — как болезненно на слова о. Дмитрия Смирнова, назвавшего женщин в гражданском браке «бесплатными проститутками», отреагировала часть духовенства! — говорит Алексей Макаркин, первый вице-президент Центра политических технологий.— Церковь стоит на перепутье, которого еще не знала с советских времен. Дилемма непроста: если ориентироваться по-прежнему на ту паству, которая массово пришла под православные знамена в перестройку, сменив коммунистические лозунги на православные, советские авторитеты — на авторитеты неведомых «святых отцов», можно фатально отстать от времени. Просто через 10–15 лет храмы обезлюдеют: люди старой закваски физически сойдут со сцены. А если ориентироваться на молодежь, на людей с современными запросами, надо отказываться от фундаментализма и «военно-патриотической церкви», нужно обращаться к человеку с его проблемами и бедами. Такой отказ и такое обращение, в свою очередь, могут отпугнуть нынешнюю консервативную опору РПЦ, которая — если что — и на крестный ход выйдет, и молитвенное стояние устроит… Вы посмотрите, как за того же о. Дмитрия Смирнова вступился Всемирный русский народный собор (ВРНС), которым заправляет «православный олигарх» Малофеев! Журавль в небе, синица в руке — тут выбор всегда был сложным.
Покушение на «сакральность» ракет, как и следовало ожидать, вызвало бурную отповедь деятелей все того же ВРНС, в частности советника председателя Госдумы РФ Александра Щипкова, назвавшего запрет на освящение оружия массового поражения «актом информационной войны против российской армии». Параллельно всем «либералам» от Церкви напомнили, как грешно подрывать самосознание наших войск, ставя их перед моральными дилеммами: стрелять или не стрелять.
Силовые линии в чрезвычайно запутанной и многосложной организации РПЦ начинают проступать: и даже сам патриарх Кирилл, стараясь играть в «гаранта», как и положено нашим первым лицам, оказывается недостаточно патриотичным по лекалам охранителей, подавая тонкие намеки на необходимость «понятного богослужения».
— Для патриарха Кирилла как для бывшего главы отдела внешних церковных сношений, как для человека, встретившегося с папой римским, если можно так сказать, важен еще и «международный фактор»,— полагает Борис Кнорре, доцент факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ.— В прошлом году в Стэнфорде вышла книга Дмитрия Адамского «Российское ядерное православие», наделавшая много шуму: там наша РПЦ убедительно показана как Церковь, преимущественная задача которой — благословлять войну и власть. Это, конечно, неприятно и хочется самые вопиющие практики, способствующие такому имиджу, устранить.
Тверской пилотаж
Очень похоже, что для апробации православия нового типа, с легким налетом открытости и внимания к человеку, патриархом был выбран, по известной государственной аналогии, «пилотный регион». В 2018 году к управлению Тверской епархией приступил новый молодой и образованный митрополит Савва (Михеев). Он занимал высокий пост в церковном управлении и мог многое себе позволить. В частности, заступив на Тверскую кафедру, стал общаться и взаимодействовать с Преображенским братством, действующим во многих городах России и известным среди прочего тем, что практикует богослужение на русском языке. Многие просветительские инициативы братчиков были поддержаны церковным руководством, в епархии стали проводить больше лекций, семинаров и курсов, развернулись масштабные церковно-общественные проекты. Сам архиерей с помощью братств запустил цикл открытых встреч с народом под названием «В гостях у епископа» — пример беспрецедентной открытости и готовности к диалогу среди представителей церковной власти. Дело дошло до международной конференции по истории православных братств, состоявшейся в городе в начале февраля по благословению митрополита Саввы. И вот тут терпение отдельных зрителей лопнуло: эксперимент, проводимый из-под полы, решили прикрыть.
— В Твери произошел не просто какой-то инцидент, а настоящий скандал: еще никогда с советских времен с правящим архиереем публично не общались в таком тоне, как с чиновником ЖКХ: мол, куда смотришь, трубы текут?! — рассказывает Алексей Макаркин.— А именно так отреагировали на конференцию и все плоды деятельности митрополита сторонники Малофеева и «Двуглавого орла», а также местные лидеры «Сорока сороков», устроив митинг, а потом еще и организовав сбор подписей против проявлений излишнего «либерализма» в епархии. Случай показательный и во всех отношениях пробный.
К началу конференции подготовились: активисты припасли воду, чтобы можно было облить приехавших священников, расставили камеры и пригласили харизматичного спикера Петра Бугаева из села Коровино, чтобы завести толпу. Его пламенная речь на паперти начиналась словами: «Товарищи, братья и сестры! Православие — это вам не хухры-мухры…» Заодно участники митинга отвинтили со стены храма памятную доску в честь дореволюционного братства святого князя Михаила Тверского, специально установленную к открытию конференции. Один из соучредителей события, Тверской государственный университет (ТвГУ) за час до открытия отказал организаторам в помещениях без объяснения причин (потом так же отказала гостиница «Оснабрюк»). Исполняющая обязанности ректора Людмила Скаковская все дни не могла подойти к телефону, передавая через знакомых, что «ей позвонили сверху» и лишь поэтому университет сдался. Это была новость и для оргкомитета, и для гостей конференции, и для митрополита Саввы, который хоть и находился в отпуске в эти дни, следил за происходящим и не мог понять, почему несмотря на его благословение кто-то дерзает идти на такие радикальные меры. Наивное предположение, что инициативные прихожане смогли надавить на губернатора, тот повлиял на ТвГУ, а гостиница проявила «гражданскую солидарность», не выдерживало критики. Уж скорее сказалось, что в соучредителях конференции значился Свято-Филаретовский институт — «оплот» братского движения.
— На наш взгляд, мы столкнулись с выпадом не только против братства, но и против митрополита Саввы, и в конечном счете против патриарха, в его стремлении сделать шаг к частичному введению русского языка в церковную службу,— полагает Дмитрий Гасак, первый проректор Свято-Филаретовского института.— И связано это не с локальным конфликтом, а скорее с общей тенденцией укрепления централизации власти в стране и возвращения советских стереотипов, в том числе в отношении к Церкви. Самое удивительное, что страшилки про принудительную «русификацию» служб абсурдны: в церкви никто не должен навязывать другому, на каком языке молиться. Здесь важен свободный выбор.
«Либеральное крыло» священнослужителей, обсуждая инцидент, подыскало ему исторические аллюзии, припомнив решения Московского собора 1917–1918 годов: на волне революционных настроений иные псаломщики и низшие церковные чины решили сотрудничать с государственными органами, чтобы влиять на позицию Церкви, в том числе иерархов. Тогда это явление назвали «церковным большевизмом» и категорически осудили, но сколько воды утекло…
— Католическая церковь, как известно, провела Второй Ватиканский собор, открывший дорогу и богослужению на национальных языках, и другим либеральным реформам,— вспоминает Борис Кнорре.— Но это было послевоенное время: общий ветер перемен, запрос на большее свободомыслие, отказ от милитаризма дул в паруса Ватикану. В современной России время другое, а задача обновления перед церковью все же стоит. Поэтому заслуживают уважения все попытки — пусть даже половинчатые — такую либерализацию провести: РПЦ объективно сложнее.
***
Тем временем как раз в конце февраля состоялось III Всероссийское собрание общества «Двуглавый орел», на котором обсуждался основной вопрос — необходимость преобразования Конституции страны в соответствии с ценностями и задачами организации. Самое пикантное: судя по выписке из Единого государственного реестра юридических лиц, у этого общества, ратующего за «православные скрепы», соучредителем является одноименная организация с единственным зарегистрированным видом деятельности — политическим.
Другими словами, внутреннее обновление — это курс, на который церковный корабль только лег. Есть надежда, что капитан знает маршрут. Но очевидно, что не все, кто на борту,— члены команды, есть и разного рода пассажиры, которые также хотят влиять на скорость и направление движения, обещая всем в итоге большую тряску.