Всемирный экономический форум призывает бизнес помочь в борьбе с пандемией деньгами и действиями

«Потратьте деньги, которые вы откладывали, на поиск вакцины» 

Пандемия коронавируса полностью изменила правила игры в международном бизнесе. В отдельных странах целые отрасли закрываются и тысячи людей остаются без работы — государственных мер поддержки все равно не хватает.

Крупные дома моды перестраиваются на пошив масок и халатов, производители бытовой техники разрабатывают аппараты искусственной вентиляции легких, а алкогольные компании — дезинфекторы для рук. В Европе частный бизнес выделяет миллионные дотации на поддержку государственных систем здравоохранения.

Всемирный экономический форум (ВЭФ) в феврале запустил площадку COVID Action Platform, где собираются лидеры стран и крупных корпораций, чтобы решить, что они могут сделать вместе. Главных задач у платформы — три: мотивировать бизнес к поиску общих решений; искать инвестиции в медицину; понять, как защитить людей от экономический последствий. Экономист Питер Ванхам, один из организаторов инициативы COVID Action Platfrom, рассказывает, как бизнес уже помогает бороться с вирусом и чем еще может помочь.

«Новая газета»: — Расскажите, как и когда возникла эта инициатива, какова структура платформы? Сколько у вас организаций-партнеров?

Питер Ванхам: — Мы проводим еженедельные онлайн-конференции с руководителями всех участвующих компаний — думаю, в последнем звонке приняло участие более 450 человек. Инициатива возникла внутри Всемирного экономического форума. Примерно в середине февраля стало понятно, что система здравоохранения переживет серьезный кризис в связи с распространением вируса. И что это будет глобальный кризис, по масштабам распространения и скоростью несопоставимый с тем, что мы уже видели.

Что он будет угрожать не только жизням, но и экономическому положению — доходам людей, бизнесу. Понимая это, председатель ВЭФ Клаус Шваб решил создать COVID Action Platform при поддержке Всемирной организации здравоохранения и Wellcome Trust (международный благотворительный фонд, финансирующий медицинские и биологические исследования — М. Е.).

— Ваши партнеры — преимущественно крупные корпорации?

— Мы с самого начала решили, что хотим быть открыты для всех. Присоединиться к платформе может любая организация: их сейчас около 700, из них 450 — это крупные международные компании. Есть фармацевтические компании — например, AstraZeneca, или производители бытовых товаров, как Unilever.

— Одна из ваших целей — поддержать дотации в сферу здравоохранения. Вы можете назвать крупнейших доноров и сумму, которая уже была инвестирована через вашу платформу?

— У нас нет банковского счета, куда бизнес складывает деньги. Все эти дотации мы не собираем, а смотрим, куда компании могут их направить. Например, в понедельник или вторник AstraZeneca заявила, что направит 9 миллионов масок медицинским работникам. Первая часть — несколько сотен тысяч — уже была отправлена в Италию. Или, например, Unilever пожертвовал свои продукты на общую сумму в 100 миллионов евро — в частности, мыло на 50 миллионов евро, поскольку эта компания является крупнейшим производителем мыла.

Компании жертвуют деньги, товары или интеллектуальные ресурсы — как, например, Ipsos, крупнейший исследовательский центр. Они сейчас работают вместе с Африканским центром по контролю и профилактике заболеваний (Africa CDC) над тем, как адаптировать к нескольким десяткам африканских стран рекомендации ВОЗ по профилактике. В некоторых африканских странах люди просто не могут выполнять такие рекомендации, как регулярное мытье рук или избегание скопления людей. Сейчас несколько консультантов Ipsos работают над этим кейсом.

Мы работаем и с маленькими компаниями. Пример такого сотрудничества — проект Cura в Италии, который осуществляет архитектурное бюро Carlo Ratti Associati. Они проектируют мобильные госпитали, первый такой госпиталь уже начали строить на этой неделе. На следующем этапе мы начнем работать с компаниями над тем, как сохранить их бизнес, зарплаты сотрудникам, обеспечить выживание их клиентов.

— Что касается поиска вакцины, который упомянут среди ваших целей, как здесь вы помогаете координироваться?

— ВОЗ через нашу платформу призывает бизнес-сообщество финансировать исследования и медицинские нужды. Есть специальный фонд, созданный на базе ООН, под эгидой ВОЗ. Главное направление, куда будет направляться финансирование, — это исследования.

Я снова приведу в пример AstraZeneca: там сейчас также проводят внутреннее исследование в поисках вакцины против коронавируса. И рассчитывают, что какие-то результаты будут доступны в ближайшие месяцы или даже недели. Так что еще один вид пожертвований — результаты собственных исследований. В области поиска вакцины и лекарства против COVID-19 на нашей платформе есть несколько компаний, которые обладают достаточными знаниями и ресурсами для этого и работают в этом направлении.

— В части бизнеса вы как-то координируетесь с национальными правительствами?

— ВЭФ не заменяет собой международные организации или национальные правительства. Его главная задача — поддержка. Если государства обращаются к нам, мы также стараемся их поддержать. А они обращаются — чтобы узнать опыт друг друга, понять, как бизнес готов помочь. Мы стараемся быть точкой обмена. Например, в нашей последней онлайн-конференции участвовали канцлер Австрии Курц и министр иностранных дел Южной Кореи Кан, они поделились своим опытом по части государственных мер.

— То есть вы помогаете всем сторонам сойтись?

— Это и есть основная функция ВЭФ в глобальном смысле. Это форум, место встречи — и мы видим ценность в том, чтобы собирать вместе всех участников процесса.

— Насколько я понимаю, еще одно направление вашей работы — экономический анализ ситуации?

— Я не знаю, стоит ли называть это экономическим анализом, — скорее, мы смотрим на данные Всемирного банка, Организации по экономическому сотрудничеству и развитию, на данные частных компаний. Они делятся своим анализом с нашей платформой. Компаниям очень важно понимать, чего ждать в будущем. Очевидно, что экономические последствия будут такими же масштабными, как последствия в области здравоохранения. Мы стараемся как-то направлять компании. Людям нужны ответы: мы не сталкивались с таким в плане здоровья с 1918 года, а в плане экономики — со Второй мировой войны.

Goldman Sachs на прошлой неделе предоставил анализ, в котором предсказал, что последствия будут где-то между последствиями кризисов 2001 и 2008 годов. Но я могу предположить, глядя на цифры безработицы по разным странам, что этот анализ уже устарел. На данном этапе компаниям очень важно выработать общий план действий на будущее. Очевидно, что разрозненные действия не дадут адекватного ответа в международном масштабе. Действительно необходимо кооперироваться. Необходимо, чтобы каждый решил для себя: давайте действовать вместе. Я думаю, что следующей темой для работы платформы будет объединение усилий, чтобы не допустить повторения Великой депрессии.

— Вы верите, что координация усилий поможет свести к минимуму экономический ущерб?

— Мы верим, что единственный адекватный и достаточный ответ — это общие усилия. Необходима координация усилий всех государств, чтобы остановить распространение вируса, то же самое необходимо сделать бизнесу.

Всем: работникам предприятий, государственным ведомствам, корпорациям, международным организациям — нужно выработать общие меры реагирования. Все, что меньше, будет иметь катастрофические последствия.

Лично я уверен вот в чем: если вы не банкрот, если у вас есть деньги — потратьте их на продление кредита своим клиентам, потратьте деньги, которые вы откладывали на будущие инвестиции, на поиск вакцины. У вас нет другого выбора.

Автор: Мария Епифанова

https://novayagazeta.ru/articles/2020/03/28/84561-potratte-dengi-kotorye-vy-otkladyvali-na-poisk-vaktsiny

***

Коронавирус еще вернется: чиновники сделали для этого почти все

Мы знаем, что заразные болезни вызываются вирусами и бактериями (а не влиянием планеты Сатурн). Мы знаем слова «обратная транскриптаза» или «рибосома». Мы можем просеквенировать SARS-CoV-2 и узнать все о его S-белках и сайте расщеплении фурином, — но, вообще-то, пока мы боремся с эпидемией совершенно тем же способом, с каким боролись с чумой в XIV веке н. э.

С чумой боролись карантином, и мы с уханьским вирусом тоже боремся карантином. Были ли у нас какие-то другие варианты? Несомненно. Вирусологи, изучающие коронавирусы летучих мышей-подковоносов, неоднократно предупреждали, что этим вирусам достаточно всего одной мутации, чтобы перепрыгнуть на человеческую популяцию: а вирус мутирует в среднем раз в неделю. Более того, д-р Ши Чженьли из Уханьского института вирусологии предупреждала еще в 2017 году, что в популяциях летучих мышей уже существуют вирусы, опасные для людей, и что, стало быть, в любой момент может вспыхнуть эпидемия, аналогичная SARS, — предыдущей разновидности коронавируса, очаг которой тоже был в Китае, и болезнь сопровождалась, между прочим, десятипроцентной смертностью.

Заметим, нас предупреждали не вообще. Мол, может, от крысы, может, от канарейки… От китайской летучей мыши — говорили нам. И получили мы коронавирус от китайской летучей мыши. Что можно было бы сделать, если бы предупреждения Майкла Остермана, Ральфа Берика и Ши Чженьли услышали?

«Например, — говорит известный вирусолог Константин Чумаков, нынче занимающий пост заместителя директора отдела по разработке и исследованию вакцин в FDA (организация по контролю над качеством продуктов и медикаментов США. — Ред.), — можно было довести до ума вакцину от SARS — предыдущей разновидности коронавируса, но разработки прекратили за ненадобностью, поскольку с болезнью быстро справились карантином. Эта вакцина не защитила бы от нынешнего коронавируса, но могла бы послужить прототипом для аналогичной вакцины против него».

Как только что сообщил Science, антитела от SARS помогают также от его нынешней разновидности — SARS-CoV-19. Речь идет об антителе, которое получило название CR3022 и было изолировано еще в 2006 году голландской фармацевтической компанией Crucell Holland B.V. После того как вспышка SARS сошла на нет, разработка вакцины была остановлена. Довести вакцину до ума стоит миллиарды долларов, и государства не стали этим заниматься, а частные компании — не могли.

Причина, по которой вирусологов не услышали, была очень проста. В современном мире масса борцов с глобальным потеплением, ГМО и прививками — и вирусологи со своими пипеточками смотрятся бледно. То есть интеллектуально человечество уже созрело, для того чтобы точно предсказывать эпидемии и заранее создавать к ним вакцины. Но устройство человеческой психики и бюрократия сделали это предвидение бесполезным.

Идем дальше.

Пандемиями у нас должна заниматься ВОЗ — Всемирная организация здравоохранения. Обычно она не жалеет глотки и каждый день рассказывает нам о новых страшных эпидемиях, угрожающих планете Земля. Последний раз они прожужжали нам все уши про страшную лихорадку Эбола, которая вот-вот уничтожит нас всех. Эбола не передается воздушно-капельным путем (в переводе — если мыть руки после того, как потрогали труп, — не заразитесь). Поэтому Эбола никогда и ни при каких обстоятельствах не может стать угрозой для развитой страны. Она была угрозой только в Африке, а распространялась через африканские больницы с туалетами типа сортир.

Истерика, которую ВОЗ устроила по поводу Эбола, была классическим примером поведения международной бюрократии, которая кричит «волки, волки», чтобы нагнать дополнительного страху и получить дополнительное финансирование. Казалось бы, в случае с коронавирусом ВОЗ сам бог велел кричать «волки». Но ВОЗ повела себя по-другому. Эпидемия началась еще в конце прошлого года в Ухане. Однако еще 14 января ВОЗ утверждала, что вирус не передается от человека к человеку.

Такая мягкость ВОЗ вряд ли была случайной. Ее нынешний глава Тедрос Гебреисус — карьерный чиновник. Он был министром здравоохранения, а потом — министром иностранных дел в полуавторитарной Эфиопии. Именно при нем в Эфиопии скрывали вспышки холеры, которая официально именовалась «острым водянистым поносом» (МИД РФ, завидуй!). Главой ВОЗ Гебреисус был избран при единодушной поддержке стран Африканского союза (председателем исполнительного совета которого Гебреисус был в 2014 году), а также Вануату и Гаити, и вскоре после избрания назначил одного из своих покровителей, известного всем Роберта Мугабе, на пост посла доброй воли при ВОЗ, мотивировав это его выдающимися заслугами в деле развития зимбабвийского здравоохранения.

Впрочем, реальным спонсором бывшего эфиопского министра иностранных дел, судя по всему, был Китай, увеличивающий свое влияние в Африке вообще и в Эфиопии в частности. Избрание Гебреисуса было классическим примером того, как Китай захватывает органы международной бюрократии.

Между прочим, Гебреисус сослужил Китаю еще одну важную службу. Новую болезнь, особенно на английском, сначала часто называли «уханьским вирусом». Это вполне отвечает медицинским традициям — болезни постоянно называют по месту происхождения, как то: марбургский вирус, лихорадка Эбола, западно-нильский вирус, лихорадка Зика и т. д. Однако 11 февраля ВОЗ объявил официальное название новой болезни: COVID-19, которое никак не указывало на место происхождения. Сразу после этого Китай развил большую пропагандистскую кампанию против названия «уханький вирус» как неполиткорректного и расистского. К кампании быстро присоединились американские либеральные СМИ, которые до этого сами употребляли это название.

Похвалы, которыми глава ВОЗ осыпал китайцев, и их «открытость» (а их он хвалил даже больше, чем Мугабе) оказались одним из ключевых факторов, из-за которого Запад запоздал в своей реакции на несколько критических недель. Ни Трамп, ни Джонсон, ни Макрон, ни Меркель не являются экспертами в области медицины. Они полагаются на мнение экспертов. А экспертом был г-н Гебреисус, который никогда не был лечащим врачом.

Впрочем, удивительное заявление ВОЗ о том, что вирус не передается от человека к человеку, было не единственной причиной беспомощности. Судите сами. ВОЗ выпустила свое заявление 14 января. Сейчас — апрель. Однако мы до сих пор не знаем ключевых параметров коронавируса. Мы не знаем ключевой цифры — смертности. В Италии она составляет 9 %, в Германии — 0,4 %. Разброс в этих цифрах зависит от плотности тестирования. Чем больше тестов, тем выше заболеваемость и ниже смертность. При этом во множестве стран тестов не хватает до сих пор, и единственной причиной тому является бюрократия. К примеру, в России тестирование долгое время было монополией государственного «Вектора», который, судя по всему, не имел ни кадров, ни мощностей для поточного производства тестов.

Что такую глупость сделали в России — неудивительно, но удивительно, что ровно то же отмочили в Великобритании! Тамошний «Вектор» назывался Public Health England. Его руководитель сэр Саймон Стивенс до последнего сопротивлялся отдаче тестов частникам. В результате к концу прошлой недели из 1,3 млн сотрудников английского здравоохранения четверть сидели на карантине, а протестировано было аж 2 тыcячи человек. Кроме тестов на коронавирус, есть не менее важный тест — на антитела. Это тест, который показывает, что человек уже переболел «короной» и имеет к ней иммунитет. Важность этого теста трудно переоценить. Ведь переболевший человек свободен от карантина. А главное — только после того, как мы начнем тестировать людей на антитела, мы поймем полный масштаб эпидемии, включая бессимптомные случаи. Разница может быть колоссальной.

Так,1 апреля вице-премьер Татьяна Голикова сообщила, что из случайной выборки из 226 человек у 11 оказались антитела к коронавирусу — то есть пять процентов из выборки (правда, маленькой) уже бессимптомно переболели. А среди 60 волонтеров на севере Италии, которые решили сдать кровь, у 40 обнаружили бессимптомный COVID! Отсутствие фактических данных порождает дикий разброс в прогнозах.

Профессор Фергюсон, к примеру, предсказывал 2,2 млн смертей в США и 500 000 смертей в Великобритании в то самое время, когда оксфордские эпидемиологи заявляли, что половина британцев уже переболела уханьским вирусом. Вовсе далеко не все меры, о которых я говорю, сейчас практичны. К примеру, установить, кто в популяции не болеет «короной» (если такие есть), установить, какое сочетание генов за это ответственно, провести полный генетический скрининг населения — пока это too much, но через 10 лет станет реальностью.

Смысл моей исключительно любительской статьи, однако, в другом, и я возвращаюсь с того, с чего начала. Наши знания неимоверно ушли вперед по сравнению с XIV веком. Мы знаем про коронавирус практически все. Мы знаем, с какими белками он связывается и как проникает в клетки легких. Мы умеем тестировать на коронавирус с помощью ПЦР, и мы умеем тестировать на антитела к нему.

Мы можем сделать лекарства, которые бьют по тем частям вируса, аналогов которых нет в человеческих клетках. Мы можем сделать лекарства, которые подавляют гиперактивность иммунной системы, которая, собственно, и убивает легкие. Мы можем сделать лекарства, которые вторгаются между вирусом и сайтом его связывания. Все это мы («мы» в смысле человечество, а не в смысле Россия) довольно скоро сделаем, — предсказывает Константин Чумаков, — а вот вакцины, вероятно, сделать не успеем. К тому времени, как ее сделают, эпидемия может уже закончиться. Но вакцина пригодится, если вирус вернется на будущий год, как это регулярно делает вирус гриппа.

Но покамест на дворе пятый месяц эпидемии — а мы боремся с ней по-прежнему дедовским недифференцированным карантином, без всякого хитрого секвенирования и даже без тестов на антитела. И не потому, что нам не хватает знаний, а потому, что социальная и бюрократическая структура современного мира такова, что то, что знают ученые, и то, что делают бюрократы, — это две больших разницы.

Автор: Юлия Латынина, обозреватель «Новой»

https://novayagazeta.ru/articles/2020/04/08/84791-pomes-virusa-i-byurokrata

***

Приложение. Eсть ли у Трампа повод прекратить финансирование ВОЗ?

Дональд Трамп обвинил Всемирную организацию здравоохранения в несостоятельности в борьбе с коронавирусом и пригрозил прекратить перечислять ей взносы. Есть ли у США основания для этого?

США могут приостановить выплаты в бюджет Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Об этом президент Дональд Трамп объявил 8 апреля в Вашингтоне во время ежедневного брифинга рабочей группы по коронавирусу. Ранее американский лидер заявил, что ВОЗ оказалась несостоятельной в ходе борьбы с пандемией коронавируса. "ВОЗ натворила глупостей. По непонятным причинам организация, которую в основном финансируют США, сосредоточила все внимание на Китае. Мы тщательно изучим этот вопрос", - написал Трамп во вторник в Twitter.

Однако действительно ли у Вашингтона есть веские причины приостановить финансирование ВОЗ? DW собрала основные факты об этой организации и о мерах, которые она принимает для борьбы с коронавирусом.

Чем занимается ВОЗ?

Многие вспоминают о существовании ВОЗ лишь тогда, когда эта организация объявляет режим чрезвычайного положения в сфере международного общественного здравоохранения. Это произошло, к примеру, в 2009 году из-за вспышки свиного гриппа, в 2014-м и 2019-м из-за лихорадки Эбола и в начале 2020 года в связи с пандемией COVID-19. Однако задачи и сферы деятельности ВОЗ, являющейся специализированным учреждением ООН, этим не ограничиваются. Цель этой организации - обеспечить максимально достижимый уровень здоровья для людей в любой точке земного шара.

ВОЗ оказывает нуждающимся странам экстренную помощь во время стихийных бедствий и катастроф, а также следит за развитием ситуации в области здравоохранения в разных уголках мира, в том числе оценивает такие показатели, как доступ к продовольствию и санитарно-гигиенические условия. Кроме того, ВОЗ является лидером в области исследований в сфере здравоохранения и разработки соответствующих норм и стандартов.

Как и зачем была создана ВОЗ?

Мысль о создания отдельного агентства по вопросам здравоохранения возникла на учредительной конференции Организации Объединенных Наций вскоре после окончания Второй мировой войны в 1945 году. Лидеры государств тогда понимали, что одним из необходимых условий достижения основной цели ООН - сохранения на планете мира и обеспечивание безопасности - является решение проблем в сфере здравоохранения.

Устав ВОЗ был подписан в 1946 году в Нью-Йорке и вступил в силу 7 апреля 1948 года: именно поэтому в этот день теперь ежегодно отмечается Всемирный день здоровья. Штаб-квартира организации находится в Женеве. ВОЗ также имеет шесть региональных бюро и представительства в 150 странах. По данным самой организации, в ней в общей сложности работает около 7 000 сотрудников.

Какую роль ВОЗ играет в борьбе с коронавирусом?

Во время эпидемий ВОЗ координирует меры, принимаемые разными странами в борьбе с инфекционными заболеваниями. В случае с коронавирусом организация стимулирует международное сотрудничество в таких вопросах, как проведение научных исследований COVID-19, а также разработка тестов, лекарств и вакцин. Так, ВОЗ стала инициатором международного клинического исследования, в ходе которого специалисты тестируют существующие препараты на их эффективность против коронавируса.

Введение международного режима ЧП - крайняя мера, на которую может пойти ВОЗ. В этом случае на борьбу с инфекцией выделяют дополнительные ресурсы. Объявление чрезвычайного положения также предусматривает разработку конкретных рекомендаций для стран-членов организации - к примеру, касательно введения карантинных мер или ограничений на передвижение людей. Хотя рекомендации и не являются обязательными, страны их обычно придерживаются. В начале марта ВОЗ официально объявила вспышку коронавируса пандемией. Тем самым, однако, в организации лишь признали тот факт, что распространение нового вируса Sars-CoV-2 достигло глобальных масштабов.

Насколько эффективно ВОЗ борется с коронавирусом?

Относительно своевременные и решительные действия ВОЗ, предпринятые в связи с распространением коронавируса, вызвали у многих одобрение. Между тем во время пандемии свиного гриппа в 2009 году или лихорадки Эбола в 2014-м и 2015-м организацию часто критиковали за недостатки в работе. Однако с тех пор ВОЗ приложила усилия для исправления ошибок и изменила свой подход в борьбе с эпидемиями.

Ряд специалистов связывают нынешние успехи ВОЗ с деятельностью главы организации Тедроса Адханома Гебрейесуса. Он занимает этот пост с 2017 года и пользуется репутацией ответственного лидера, который не боится публичности. Впрочем, некоторые также критикуют Гебрейесуса за то, что он похвалил Китай за успехи в борьбе с коронавирусом, в то время как КНР вначале проигнорировала вспышку заболевания в Ухане и лишь потом ввела жесткие ограничительные меры.

Кто финансирует ВОЗ?

Бюджет ВОЗ на 2020-2021 годы составляет 4,8 млрд долларов. Примерно пятая часть этой суммы приходится на обязательные взносы 194 государств-членов организации. Размер выплат определяется в зависимости от платежеспособности конкретной страны.

Львиную долю бюджета, однако, формируют добровольные взносы государств-членов ВОЗ, а также пожертвования от фондов, агентств ООН, некоммерческих организаций и частных лиц. На протяжении десятилетий эта доля финансирования постоянно росла: критики считают, что эта тенденция ставит под угрозу нейтралитет ВОЗ.

К примеру, по данным Германской ассоциации ООН (DGVN), в 2010-2011 годах на долю десяти крупнейших государств-доноров (включая обязательные и добровольные взносы) в совокупности приходилось более 60 процентов бюджета ВОЗ. Помимо прочих стран в десятку вошли США, Япония и Германия. А в 2012-2013 годах крупнейшим донором организации стал Фонд Билла и Мелинды Гейтс: по размеру средств, выделенных ВОЗ, он даже обогнал США.

Авторы: Инес Айзеле, Александра Елкина

https://p.dw.com/p/3ae75