В России продолжается рост зараженности коронавирусной инфекцией. Когда ждать пика?

Information
[-]

***

Тревожный сезон

Максимальных показателей по заболеваемости Россия, предположительно, достигнет в десятых числах ноября.

В России продолжается рост заболеваемости новой коронавирусной инфекцией. При этом медики уточняют: говорить о том, что это вторая волна подъема заболеваемости, в корне неправильно, поскольку в эпидемиологии просто в принципе такого понятия, как вторая волна, нет. Речь идет о развитии эпидемического процесса, который может проходить волнообразно, то слегка затихая, то вновь демонстрируя подъем. Более того, каждый день приносит довольно пугающие цифры о растущем количестве вновь выявленных случаев: 15 тысяч, 16 тысяч… Притом что летом, казалось, кривая заболеваемости пошла вниз и все ждали, что мы вот-вот опустимся до показателя, который бы сделал возможным для нас поездки в Европу.

На середину октября число заболевших коронавирусом в РФ в среднем составляло восемь человек на 100 тысяч населения в сутки. В некоторых европейских странах этот показатель существенно выше: в Израиле 54 на 100 тысяч населения в сутки, в Бельгии — 28, в Нидерландах — 27, в Великобритании — 22, во Франции — 28, в Испании — 21. Тем не менее Россия по-прежнему пока в красной зоне для европейцев.

Как прогнозируют ученые, на пике мы можем выйти на показатель 18–19 тысяч — максимум 20 тысяч выявленных случаев. А потому стоит уже сейчас морально подготовиться к таким цифрам и не пугаться их, а постараться соблюдать меры предосторожности, чтобы не усугубить ситуацию. А когда же наступит пик? На этот счет мнения ученых разнятся, хотя и не сильно. Так, по мнению Анатолия Альштейна, вирусолога Национального исследовательского центра эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи, пика можно ожидать уже к концу этого месяца. Специалисты научной лаборатории моделирования социально-экономических систем Научно-исследовательского объединения РЭУ им. Г.В. Плеханова, проанализировав эпидемическую ситуацию, пиковой датой называют начало ноября. По их мнению, именно тогда темпы роста заболеваемости сравняются с приростом тестирования.

***

Сборная афиша анонсов и событий в вашей стране и в мире на ближайшую неделю:  

 

Сфокусируйтесь на своем городе и изучайте.

Мы что-то пропустили? Присылайте, мы добавим!

***

Более пессимистично (или реалистично) настроены в Институте эпидемиологии. Эксперты предполагают, что максимальных показателей по заболеваемости мы достигнем где-то в десятых числах ноября.

Вирус на подъеме

В любом случае понятно, что в ближайшие недели этот подъем продолжится. На него работают сразу несколько факторов.

Во-первых, закончились отпуска и началась учеба. И хотя основная масса школьников сейчас учится дистанционно, тем не менее какую-то лепту в уровень заболеваемости они внесли. Кроме того, есть и взрослые, которые возвращаются с отдыха и «привозят» инфекцию.

Второй фактор — погода. Она явно портится, резко похолодало на большей части территории России, начались дожди, слякоть, снег. Все это, безусловно, влияет на сопротивляемость организма вирусам. Заболеть в такую погоду каким-нибудь ОРВИ — пара пустяков.

И в-третьих, активно болеют ковидом и регионы. Если еще несколько месяцев назад основной прирост заболеваемости давали Москва, Санкт-Петербург и другие мегаполисы, то сегодня болеют все.

Поскольку у инфекции инкубационный период составляет 14 дней, то мы имеем дело с отложенной выявляемостью. Ведь даже при отсутствии контактов, когда возможная передача вируса прекращается, еще могут выявляться случаи заболевания, если инфицирование произошло раньше. Таким образом, цифры пока продолжат расти.

Нередко эксперты сравнивают нынешнюю эпидемическую ситуацию с весенним сценарием, когда заболеваемость стремительно росла, а летом начала снижаться. Тогда на руку как раз сыграл сезонный фактор. Правда, в научном мире единого мнения насчет того, как новый коронавирус живет в условиях холода и жары, по-прежнему нет. Но тот факт, что это респираторный вирус, который передается преимущественно воздушно-капельным путем, позволяет предполагать, что, как и прочие ОРВИ и грипп, в Северном полушарии он активизируется в осенне-зимний период, а в теплое время года проявляется существенно реже. До теплых дней еще далеко, но сейчас должно помочь то обстоятельство, что растет количество переболевших, а значит, получивших иммунитет.

Защита изнутри

Как долго антитела к коронавирусу сохраняются — вопрос, вызывающий массу споров и также не имеющий однозначного ответа. Тем не менее благодаря переболевшим увеличивается та самая иммунная прослойка, которая и создает популяционный иммунитет и защищает нас от многих других инфекций.

При этом абсолютно все эксперты подчеркивают, что на расчеты и прогнозы могут повлиять разные факторы. Не только погодные, но и в большей степени социальные. На этот прогноз могут оказать негативное влияние несоблюдение рекомендованных профилактических мер (масочный режим, социальное дистанцирование, гигиена рук), а также переохлаждение, связанное с резкими перепадами температуры в это время года, которые снижают способность организма сопротивляться респираторным инфекциям, в том числе и COVID-19.

Об этом говорит заведующая кафедрой инфекционных болезней РУДН Галина Кожевникова: «Все зависит от того, насколько люди будут выполнять рекомендации, потому что, например, в Москве ношение масок и режим дистанционный очень плохо соблюдаются, поэтому, соответственно, еще будет рост заболеваемости».

Вниз по течению

При благоприятном стечении обстоятельств, если в ситуацию не вмешаются непредвиденные факторы, то в середине ноября может начаться постепенное снижение роста заболеваемости. Впрочем, нулевой заболеваемости мы не достигнем. Ведь даже вне эпидемий люди болеют, и если взять статистику других ОРВИ, то, скорее всего, окажется, что какое-то количество случаев заболевания ими постоянно фиксируется.

Для создания того самого популяционного иммунитета к новой коронавирусной инфекции, о котором мы писали выше, необходимо, чтобы антитела были у 70 процентов жителей России. На сегодняшний день в зависимости от региона количество населения с иммунитетом колеблется от 4 до 50 процентов. В среднем по России он не превышает 30 процентов.

Многие эксперты склоняются к тому, что минимального уровня заболеваемости можно будет достичь только после вакцинации, причем при условии достаточно большого охвата населения. При этом большая часть россиян весьма скептически настроена по отношению к прививкам от коронавируса. Да и у многих медиков остаются вопросы по поводу клинических исследований этих вакцин, а значит, их безопасности и эффективности. Так что на волнующий многих вопрос, будет ли Новый год без коронавируса, ответа пока нет.

Автор Елена Кудрявцева

https://www.kommersant.ru/doc/4538877

***

Дополнение. COVID-19 и система здравоохранения в регионах России: чего ждать

«Национальный эксперт» совместно с Центром развития региональной политики (ЦРРП) выпустил доклад о состоянии системы здравоохранения в российских регионах.

«Национальный эксперт» совместно с Центром развития региональной политики (ЦРРП) опубликовал доклад о состоянии системы здравоохранения в российских регионах. Авторы проанализировали показатели региональной медицины по ряду параметров (бюджетные расходы российских регионов на медицину, обеспеченность врачебными кадрами и койкоместами, распространение COVID-19, заболеваемость онкологическими заболеваниями и ВИЧ-инфекцией, младенческая смертность).

В докладе отмечается, что одним из ключевых трендов стал рост региональных расходов на здравоохранение. Самая большая расходная часть бюджета у Москвы — 467,2 млрд рублей, Московской области — 121,9 млрд рублей, Санкт-Петербурга — 11,9 млрд рублей. Много на медицину тратят «нефтяные» регионы севера и национальные республики: в частности, Ханты-Мансийский автономный округ (4-е место по России), Башкирия (6-е место), Татария (7-е место), Ямало-Ненецкий автономный округ (9-е место). По темпам роста затрат на здравоохранение наибольшую динамику демонстрируют регионы, отстающие в социально-экономическом развитии: например, Саратовская область — рост на 319%, Мордовия — рост на 259%, Кировская область — рост на 257%.

Одним из ключевых направлений политики в сфере здравоохранения в 2020 г. стало строительство объектов, предназначенных для борьбы с коронавирусом (планируется открыть 35 объектов). Вслед за Москвой многие регионы развернули строительство госпиталей. Наибольшее количество объектов построено в Дагестане — шесть. Три госпиталя открылось в Иркутской области, по два — в Амурской и Псковской областях, Башкирии и Туве. Это значимый показатель, который свидетельствует: перед второй волной ковида регионы создали определенный плацдарм.

Значительная часть из 35 планируемых объектов уже введена в строй. Большое количество госпиталей, построенных в Дагестане, объясняется тяжёлой эпидемиологической ситуацией в регионе. Причём все объекты в этой республике построены при помощи Министерства обороны. Это же ведомство принимало активное участие в строительстве ряда объектов в других регионах, что может говорить о нехватке средств на местах для строительства медицинских объектов. Но нужно отметить, что некоторые объекты, построенные Министерством обороны, носят полевой характер. Это относится, в частности, к большинству госпиталей в том же Дагестане. В то же время самостоятельно, за счёт средств регионального бюджета строит стационарные госпитали Башкирия. Один из них, построенный за 55 дней, открыт весной под Уфой, второй сейчас строится в Стерлитамаке, его планируют сдать в декабре.

За первые восемь месяцев текущего года наибольший рост расходов на здравоохранение наблюдается среди регионов с невысокими показателями социально-экономического развития. При этом заболеваемость новой коронавирусной инфекцией выше в мегаполисах и урбанизированных регионах, что авторы объясняют более высокой концентрацией населения.

Система здравоохранения неустойчивых в социально-экономическом отношении и закредитованных регионов (Саратовская, Кировская области, Республика Мордовия и др.) хуже справляется с последствиями заболеваний, не способна оказывать эффективную врачебную помощь. Это приводит к необходимости существенного увеличения расходов на медицину. В 2021 г. федеральное правительство планирует сократить траты на здравоохранение на 11,6% от фактических трат 2020 г. Закредитованные и небогатые регионы (Удмуртия, Мордовия, Дагестан, Псковская, Новгородская, Костромская области и др.) имеют ограниченный набор собственных мер противодействия ковиду, что, в условиях сокращения федерального финансирования может стать существенной проблемой. Впрочем, реалии таковы, что без дополнительных трат на здравоохранение из федерального бюджета в 2021 г. вряд ли обойдется.

Политолог Алина Жестовская скептически оценивает рост расходов на систему здравоохранения в субъектах. Она полагает, что «говорить о какой-то позитивной динамике в системе здравоохранения, опираясь на показатели текущего года, нельзя». «Все эти условные блага, типа повсеместного увеличения затрат, наращивания коечного фона, расширения штата, закупки техники, — это не грамотные превентивные меры, а экстренное тушение уже «полыхающего пожара». С началом эпидемии оптимизированная российская медицина вдруг обнаружила, что у нас нет не только аппаратов искусственной вентиляции лёгких в нужном количестве, но даже одноразовых масок. Что уж говорить про врачей и медсестёр, которых годами выживали из профессии сверхнагрузками и маленькими зарплатами!

Поэтому все эти траты, приуроченные к коронавирусу, могли быть куда скромнее сегодня, но системнее, если бы были ежегодными, если бы мы, говоря о жизнях россиян, закладывали средства на содержание коек, специалистов, запасов лекарств заранее, а не ждали, когда случится подобное несчастье. Почему и сегодня в деревнях, селах и небольших городах отсутствие нормального многопрофильного лечебного учреждения — норма? На мой взгляд, не имеет значения, от ковида человек погибает или от онкологии — медицина в государстве всегда должна находиться в состоянии полной боевой готовности и максимальной оснащенности. Я уверена в абсолютной неэффективности всей системы и доковидного периода, и нынешнего этапа. Сколько бы денег сейчас не вкладывалось, потратить их рационально не удалось».

Развитие системы здравоохранения в регионах России в ближайшее время будет определяться глубиной распространения эпидемии COVID-19, делают вывод авторы доклада. В случае масштабного распространения пандемии существует риск того, что у субъектов не будет возможности направлять необходимые средства на борьбу с другими заболеваниями. Можно ожидать, что в качестве основных мер противодействия распространению новой коронавирусной инфекции регионы предложат строительство новых инфекционных больниц, а также социальные инструменты поддержки врачей и младшего медицинского персонала, меры административного характера, призванные сдержать взрывной характер распространения COVID-19. Фактически такой алгоритм является универсальным и уже показал свою успешность в ряде субъектов, таких как Москва, Московская область или Башкирия.

Автор Дмитрий Михайличенко

https://regnum.ru/news/society/3100285.html

***

Опыт. А было ли «шведское исключение»?

Все говорят, что Швеция в борьбе с ковидом пошла своим путем, проложенным главным эпидемиологом страны Андерсом Тегнеллом. Сам он, однако, так не считает.

В самом деле, главный автор «шведского чуда» от тезиса, будто в Швеции все было сделано иначе, чем в Европе, старательно отстраняется. А главное — не утверждает, что делал ставку на «стадный» (или «коллективный») иммунитет.

Шведскую стратегию, скорее, можно назвать Lockdown light. Никаких особых правил поведения, масок, перчаток предписано не было. Все строилось на доверии и вере в то, что народ прислушается к рекомендациям и будет поступать осмотрительно. Было рекомендовано поменьше общаться, держать дистанцию 1,5 метра в ресторанах и иных публичных местах. При этом кафе, рестораны, детсады и младшие классы оставались открытыми даже в жесткий весенний карантин. Старшие классы и студенты, правда, были переведены на дистанционное обучение. Логика тут простая и ничем не отличается, скажем, от той же немецкой: маленькие дети являются переносчиками, иногда мощными, но сами заболевают (пока) крайне редко.

В июне, однако, когда в других странах Европы начался спад инфекции, в Швеции кривая заражения полезла вверх. Тегнелл не стал доказывать обратное, признал в радиоинтервью ряд ошибок, сказал, что нужны более строгие меры, чтобы обуздать инфекцию, и их приняли. В июле цифры пошли вниз. Что касается второй волны, то в сентябре в Швеции, как и везде, начался подъем инфекции, вызванный отпускными контактами и тем, что люди из-за осенней погоды и холодов чаще общаются в помещениях и квартирах, где трудно держать дистанцию. «Мы все плывем не туда, куда хотелось бы»,— предупредил эпидемиолог.

Последовала «новая работа над ошибками». Правительством было рекомендовало не ездить в общественном транспорте, особенно в часы пик. В магазины стали пускать ограниченное число покупателей. Число тестов выросло до 100 тысяч в неделю. Наконец, в интервью Dagens Nyheter в начале октября Тегнелл сказал, что не исключает вероятности закрытия школ, запрета на частные тусовки и введения местных ограниченных локдаунов.

«Это сказки, будто Швеция прошла пандемию легко»,— заявил он иностранным журналистам на днях. И привел цифры: 1 марта в Швеции было 13 зараженных, 28 марта — 3 тысячи. Та же динамика и со смертностью: в начале марта ни одного, в конце — 92. Поэтому в конце марта ввели запрет на «сборища» более 50 человек, штрафные санкции и запретили посещение домов престарелых (в окрестностях Стокгольма заразились сразу 250 стариков). В последнем случае разносчиков быстро выявили — ими были люди, занимающиеся уходом, в основном иммигранты из Азии, живущие большими семьями. На сегодня половина умерших пациентов с ковидом в Швеции — старики. Все — с хроническими заболеваниями.

Итоги полугода (на 21 октября) выглядят так. В Швеции — 107 тысяч случаев заражения, 10 295 на 1 млн жителей, смертность — 6 тысяч. В Норвегии — 17 тысяч случаев заражения, 3125 на 1 млн, смертность — 278. В Дании — 37 тысяч случаев заражения, 6300 на 1 млн, смертность — 688. Население и Норвегии, и Дании вдвое меньше, чем в Швеции. Таким образом, если и есть основания говорить о «шведском особом опыте», то он, скорее всего, в умении работать над своими ошибками — как профессионалов, так и граждан.

Источник - https://www.kommersant.ru/doc/4541537?from=doc_vrez

***

Приложение. От социальной солидарности к массовым фобиям

Всеобщая ковидная «неустроенность» вызвала на Западе дискуссию на неожиданную тему: о природе общественных страхов.

Повезло тем, кто родился до 1955 года: длинный текст на эту тему, с вариациями, повадился гулять по англоязычному интернету. Начинается он обычно так: как мы вообще выжили? Мы жили на улице, «пока не зажгутся фонари»,— а нас не уволокли маньяки; наши матери, будучи беременными, курили и немножко пили — а мы до сих пор здоровы; мы не надевали насекомообразные шлемы, чтобы ездить на велосипедах, нас возили в автомобилях без детских сидений, да и без ремней безопасности — а мы уцелели; мы пили из садового шланга, ели масло, бекон и прочую нормальную еду — и не отравились; мы падали с деревьев, ломая ноги и выбивая зубы,— и никакие соцслужбы не пытались отобрать нас у родителей и отдать в детдома… И именно наше поколение создало немыслимое количество изобретений, шедевров в искусстве и вообще живет потрясающей жизнью. Дальше иногда идет дерзкая фраза: мы — самое счастливое поколение за всю мировую историю.

Откуда это? Как ни странно, первоисточник можно обнаружить. Были две похожие книги: «Расщепление американского ума» Уильяма Эггинтона и «Убаюкивание американского ума» Грега Лукьянова и Джонатана Хайдта. Вышли в 2018 году, а сейчас стали знамениты, потому что началось выяснение: как произошло, что вирус со смертностью меньшей, чем многие прежние, вызвал глобальную панику. Паника породила карантинную катастрофу с последствиями как мировая война (спад на триллионы долларов, откат десятков миллионов людей в нищету, страшные последствия для здравоохранения). В общем, позорное самоубийство человечества: как это могло случиться и кто ответит?

Обе книги читаются как одна. Начало очевидное — сравнение поколений (смотри выше). Дальше описывается «гонка страхов», по итогам которой каждое следующее поколение все больше загонялось в ловушку «небезопасности» всего вообразимого. Гонка эта ускорялась, потому что оказалась выгодным бизнесом. Выгодным для толпы юристов, изобретательно находящих все новые поводы засудить кого угодно за небезопасные продукты или действия. Для климатического лобби. И особенно выгодным это дело оказалось для медицинского лобби.

Особая порода медиков — назовите их «санитарной мафией» или как угодно еще — все больше входила во вкус по части запугивания людей каким угодно вредом для здоровья, в том числе от помидоров, мяса и молока (это не шутка), создавая при необходимости «научные» обоснования. И, соответственно, не без выгоды для себя предлагала средства от угроз. Торговля страхом дает деньги и власть над умами, и этим все сказано.

Но книги Эггинтона, Лукьянова и Хайдта интересны еще кое-чем другим: они показывают, как формировалась через системы образования и СМИ особая идеология «убаюкивания умов» (иллюзией безопасности). В итоге начал создаваться тип человека, жаждущего «безопасной жизни» — как будто такая бывает. Сегодня угрозой безопасности считается даже просто высказывание другого мнения, например о том, что опасности нет. Спорить на темы «безопасности» нельзя, такие споры — тоже угроза, несогласных надо немедленно заткнуть. То есть для этих, позволивших себя запугать, необходимо находиться в запуганном стаде себе подобных, там безопасно.

Все эти процессы взорвались самым неожиданным образом в наши дни — в виде всеобщей «войны масок». Тех самых, которые якобы защищают от коронавируса. Дело в том, что ни в США, ни в странах Европы не удалось создать единые «нации трусов». Общества делятся не только горизонтально, по поколениям (чем моложе, тем трусливее), но еще и вертикально. В США этот раздел проходит по линии «демократы — республиканцы», примерно пополам. В Европе демократов слегка больше. В России «демократов» (в том числе запуганных вирусом и любящих маски) гораздо меньше, чем в США. В прочем мире все сложно и многообразно.

Медицинская наука сегодня загнала в глухую оборону «санитарную мафию» по части катастрофичности весенних локдаунов, с закрытием производств и прочей изоляцией. Понятие «ковид-диссидента» потеряло смысл, ведь диссидент — это кто-то, сидящий в глухом меньшинстве. А тут уже не сотни медиков, как в мае в США (письмо 500 врачей Дональду Трампу), а тысячи и десятки тысяч таковых говорят о том, что карантины были бесполезны и сделали ситуацию только хуже (Баррингтонская декларация и прочие документы). Дискуссия разгорается.

Но остались маски как… как что? Похоже, как символ того, что все люди должны таким образом проявить сострадание к тем, кто позволил запугать себя. Вот очередной автор в New York Times ярится: о какой еще свободе не ходить в маске вы говорите? Свобода вашего кулака заканчивается там, где начинается свобода моего носа… Ваша свобода — заражать нас? Это очень смешное выступление. Прежде всего потому, что никто не мешает — если вы боитесь заразы — носить маску вам, она же, как вы уверены, вас защищает. Но тогда зачем это должны делать еще и другие?

Что говорит наука? Разное. Тут подтянулись новые сюжеты, например, знаменитый твит доктора Скотта Атласа, одного из «ответственных за вирус» в администрации Трампа. В стиле шифровки он пытается втиснуть в твитный формат множество научных данных из разных стран о том, что от масок нет никакой пользы. Вот так: «Маски помогают? Нет: ЛА (Лос-Анджелес, что ли? — "О"), Гавайи, Алабама, Франция, Филиппины, Великобритания, Испания, Израиль». То есть там проводились исследования, которые показали понятно что. Дальше в его твите идут вообще нечитабельные сокращения, хотя можно догадаться, о чем речь — и раньше десятилетиями исследовали вопрос о пользе масок и оказалось: от них «никакого заметного уменьшения распространения вируса».

Но твит удалили модераторы, потому что — как уже сказано — другие мнения есть угроза. Иные мнения экспертов той же администрации не удалили… Это стало большой неожиданностью — что попытки с помощью экстремального давления заставить людей ходить в масках вызвали социальную катастрофу, уничтожающую общества. Сначала кто-то не рассчитал, что человек, как известно, животное стадное, он ищет безопасность среди себе подобных. И вдруг «санитарное лобби» начинает объяснять своим адептам, что угроза исходит от других людей, причем от всех. Чья психика это выдержит? Надо что-то делать, как-то успокаивать стадо.

Так родилась благородная идея «социальной солидарности», когда мы показываем тем, кто боится, «что мы все вместе». Результат? Есть такой нью-йоркский профессор и знаменитый блогер Крис Сорочин, он описывает свой город, превращенный в призрак теми самыми карантинами. И замечает: для кого-то маски там сейчас — знак социальной добродетели и гуманитарной заботы друг о друге. Но ведь есть и другие люди, в итоге возникли новые барьеры внутри общества, новые поводы к нетерпимости и ярости, взаимной ненависти. Вот такая социальная солидарность, такое «мы все вместе»…

Ну, и еще раз насчет счастливого поколения. Вообще-то его представители никогда не считали, что все вокруг безопасны и думают одинаково. Они, скорее, верят в свои силы выжить даже среди непохожих на тебя людей — детство закалило и подготовило к настоящей жизни.

Автор Дмитрий Косырев

https://www.kommersant.ru/doc/4540346


Infos zum Autor
[-]

Author: Елена Кудрявцева, Дмитрий Михайличенко, Дмитрий Косырев

Quelle: kommersant.ru

Added:   venjamin.tolstonog


Datum: 26.10.2020. Aufrufe: 64

zagluwka
advanced
Absenden
Zur Startseite
Beta