Власть России распространяет на всю страну модель «сталинских колхозов»: народ должен нищать и помалкивать

Information
[-]

Большие деньги при плохой еде

Росстат поделился официальной информацией о росте цен — годовой показатель инфляции по состоянию на март можно оценить на уровне 5,8% год к году. Это много, но не катастрофично, в России и не такое видали.

Однако быстрее всего растут цены на еду, что чрезвычайно раздражает людей. Больше половины россиян называют подорожание продуктов основной проблемой. И дело здесь не только в том, что по итогам февраля продовольственная инфляция в России достигла 7,7% (рекорд с 2015 года).

Люди очень много тратят на еду в принципе.

По расчетам РАНХиГС, расходы на продукты питания «съедают» 38,16% семейного бюджета. Это тоже рекорд с 2010 года, когда еда обходилась людям в 38,5% от бюджета. Напомню, это средний показатель, на самом деле множество семей тратит на еду больше половины своих денег. Ну а что бы вы хотели, пожимает плечами начальство, кризис, понимаешь, он во всем мире кризис. В России еще ничего, вы на Африку посмотрите, в Южном Судане тарелка риса с бобами стоит полторы дневных зарплаты. Или вон нефтяная сверхдержава Нигерия, которая из-за темпов роста цен попала в список «горячих точек по продовольствию», составленный Bloomberg (вместе с Индией, Турцией, Бразилией и Россией, кстати).

Все под контролем, напоминают власти, вот вам мониторинг цен, вот соглашения об ограничении их роста, вот пошлины на экспорт зерна. Если кто-то не согласен — в Госдуме уже написан законопроект, угрожающий за «фейки о росте цен на еду» тюремными сроками. Ну а «список Bloomberg», обещающий народные волнения в случае нехватки еды, это вообще ерунда, отмахивается начальство, чего-чего, а дефицита продуктов у нас не будет. Вот и заместитель министра промышленности и торговли, общаясь с комитетом Госдумы по аграрным вопросам, сказал, что повышение цен «придется поступательно принимать», чтобы «не остаться без товаров на полках».

Большие деньги на плохой еде

Тут что-то не так, скажет независимый наблюдатель, знакомый с основами экономической теории. Дело в том, что рост цен — на 5–10–15% (а по каким-то позициям отечественных товаров и на 50% и на 100) происходит на фоне падения доходов. Откуда у людей деньги, чтобы платить за свой обед больше? Даже официально сокращение реальных доходов людей по итогам 2020 года составило 3–4% (на самом деле больше), но цены и не думают «подстраиваться под спрос». Наоборот, они ведут себя так, как будто денег у людей больше с каждым днем.

Нет, «все так», возразят макроэкономисты. Феномен, когда цены вместо того, чтобы «подстроиться» под упавшие доходы, начинают расти, давно и хорошо известен. Действительно, в случае «кризисного» (то есть краткосрочного) падения доходов потребителей производители действительно могут снизить цены, чтобы не потерять своих лояльных потребителей и свою долю рынка. Но когда падение доходов людей на самом деле представляет собой долгосрочный тренд, производители ведут себя иначе.

Просто, рассуждая о росте цен, мы забываем, что ценники не переписывают себя сами. Их переписывают даже не магазины, а в первую очередь производители продуктов, для которых ситуация с падением доходов людей и ростом доли расходов на еду выглядит как сказочный подарок судьбы. Как это работает? Если доходы потребителей устойчиво снижаются, люди начинают искать и покупать продукты «подешевле». Но с точки зрения производителей, это выглядит как рост спроса на «дешевые (низкокачественные) продукты». А как производитель реагирует на «рост спроса»?

Правильно, повышает цены! Его задача ведь не просто «продать», а обеспечить максимум прибыли при минимальных издержках. Если доходы людей падают и будут падать, инвестировать в расширение производства, повышение качества и борьбу за долю рынка просто глупо. Отечественному аграрию проще и быстрее заработать все что можно, повышая цены и отказываясь от производства нерентабельной продукции. Что же касается условно «дорогих «высококачественных продуктов», отечественный производитель рассуждает так — для «богатого покупателя» расходы на еду в общей сумме его расходов невелики, он и не заметит прибавки к ценнику. В этой ситуации на рынке не остается места для «средних продуктов» — а «дорогие» и «дешевые» растут в цене.

Самое дешевое будущее

А как же рассуждения о том, что «кризис преодолен» и «доходы будут расти»? Никак. В шлепанье языком насчет «роста» большой бизнес не верит, и доказывает это не словом, а делом. Отличный пример — фантастически успешное IPO российского ритейлера Fix Price — на Лондонской бирже компанию оценили в $8,3 млрд, то есть 35 годовых прибылей (для сравнения — такой гигант российского ритейла, как Х5, «стоит» 33 своих годовых прибыли).

«Деньги» — два миллиарда долларов, которые Fix Price дали самые что ни на есть «глобальные инвесторы», вроде Qatar Investment Authority, четко сказали, как именно будет выглядеть потребительское поведение россиян в ближайшие годы. Так вот и будет — вместо «шопингов по сезону» — стандартный ассортимент ширпотреба в ценовом интервале от доллара до четырех. Не «актуальные бренды», а просто «обычную вещь за минимальную цену». Что-то взять в руки, что-то натянуть на ноги, что-то положить на стол. Что подешевле.

Общий оборот розничной торговли в России упал на 4,1% в прошлом году, зато выручка Fix Price увеличилась на 33%, до 190 млрд рублей. На столько же выросла чистая прибыль, составившая 17,6 млрд рублей. Отличные результаты, которые, кстати, доказывают, что большой ритейл в РФ никак не заинтересован в росте доходов людей — ему это вообще безразлично, он успешно заработает на бедных еще легче, чем на богатых. Вообще-то следующим этапом должно стать появление магазинов вроде Fix Price, но уже продуктовых — со стандартным ассортиментом еды по «условно-минимальным» ценам. Или уже по карточкам.

Настоящие приоритеты

Но и «продуктовых карточек», о которых периодически поднимается разговор, в РФ тоже не будет. Потому что ситуация, когда людям в прямом смысле слова приходится «работать за еду», полностью устраивает власти. Об этом, конечно, не говорят с высоких трибун, но в таких вещах дела важнее слов. А дела здесь таковы. Вот как с точки зрения российских производителей еды сейчас наступило время ураганных возможностей обогащения, так и с точки зрения власти сейчас время торжества ее долгосрочной экономической политики.

Дело в том, что рост цен в наших условиях — это абсолютно логичное и закономерное следствие проводимой политики сверхэксплуатации человеческого труда в РФ. У нас принято говорить, что главным источником доходов власти является экспорт углеводородов. Но это не совсем так. На макроуровне главным «объектом налогообложения» и эксплуатации в России является труд людей, а вовсе не нефть. Просто все это работает чуть сложнее. История с «импортозамещением», которым так фанатично увлечены власти, есть элемент экономической политики, направленной на ограничение предложения на рынке продовольствия. А раз предложение сокращается, вы получаете рост цен, по-другому не бывает.

Но чем выше цены, тем большую долю ваших расходов «съедают» продукты, и тем сильнее сокращается спрос на «все-что-не-еда», в первую очередь — на потребительский импорт. По итогам 2020 года доля импорта во внутреннем спросе упала до 15%. А чем меньше спроса на импорт, тем больше валютной выручки остается в руках властей. Больше того, власти «заставили» людей работать «за дорогую еду», в полном согласии с агропромышленной олигархией, в руках которой находится основной объем производства продуктов. Это ведь все тот самый «красный пояс», который в 90-е голосовал за губернаторов-«коммунистов», а теперь составляет совершенно лояльную электоральную опору власти — у местных агроолигархов все сказочно, ведь экспорт продовольствия растет.

В 2020 году вывезли продовольствия на 30,7 млрд долларов, это, конечно, «не нефть», но кое-что. Окажись эти продукты на внутреннем рынке, мы получили бы падение цен и — естественно — рост спроса на потребительский импорт, за счет увеличения у людей объема свободных средств. Но это совершенно не соответствует интересам власти. Ее интересы такие — работайте задешево, покупайте задорого. Это ведь, кстати, очень давняя политика, придуманная вовсе не нынешними министрами-капиталистами, а их дедушками, сталинскими «индустриализаторами».

Сталинское ценообразование

Экономист Джон Мейнард Кейнс, хорошо знавший нашу страну, в книге «Впечатления о Советской России. Должно ли государство управлять экономикой» так объяснял фундамент экономической политики большевиков: «Официальные методы эксплуатации крестьян заключаются не столько в налогообложении, <…> сколько в политике цен. Монополия над импортом и экспортом, фактический контроль над промышленной продукцией позволяют властям поддерживать цены на уровне, крайне неблагоприятном для крестьянства. У него закупают зерно по ценам, гораздо более низким по сравнению с мировыми, а продают крестьянам текстиль и другие промышленные товары по заметно более высоким ценам; разница между ними составляет фонд, из которого можно обеспечить сверхвысокие цены, равно как и покрыть общие издержки неэффективного производства и распределения. Таким образом, реальные доходы русских крестьян составляют чуть более половины того, какими они должны быть».

Что здесь изменилось за 90 лет? Можно сказать, что сейчас у российского работника «покупают» его труд по ценам «гораздо более низким по сравнению с мировыми», а продают нам товары «по заметно более высоким ценам», как в «абсолютных цифрах», так и «относительно к нашим доходам». Суть текущей экономической политики и заключается в том, чтобы заставить людей «платить больше» за товары «отечественного производителя», а цель такой политики в данном случае — обеспечить сверхприбыли и сверхпотребление 10 000 правящих семей. Это называется rent-scarping, манипулирование экономической политикой государства в интересах отдельных лиц.

И, надо сказать, манипулирует начальство экономикой виртуозно, причем на всех уровнях. Даже самый маленький начальник в отдаленном муниципалитете находит механизм, с помощью которого превращает ваши деньги в свои, причем полностью в рамках существующих законов и практик. При этом надо понимать, что низкий уровень зарплат в целом позволяет власти не слишком тратиться на людей, которых она нанимает сама. Как пишет «Вестник Института экономики РАН» (№ 1, 2021) в исследовании «Бедность в России: методология измерения и международные сравнения»: «Главным фактором, способствующим сохранению довольно значительных масштабов бедности, является низкая оплата труда, особенно в организациях и на предприятиях государственного и муниципального сектора — это без малого 40% общего числа занятых. Доля работников, получающих менее одного МРОТ, на государственных и муниципальных предприятиях в 4 раза больше, чем на предприятиях негосударственной формы собственности».

Поэтому никакого «роста доходов», который расширил бы спрос внутри страны, начальники не допустят. А расширение экспорта позволяет аграриям чувствовать себя превосходно. В этом смысле мы вполне вернулись в начало прошлого века — как по значению сырьевого и аграрного экспорта в экономике страны, так и по уровню социального расслоения. Так что с макроэкономической точки зрения мы те же самые «крестьяне в сталинском колхозе» (только очень большом, на всю страну), получаем за труд «по минимуму», платим «по максимуму». Правда, нам разрешена экономическая «самозанятость», всякие халтуры и подработки — ну так и сталинскому колхознику был разрешен участок, яблоня, коза. Но за все это надо было платить. Вот мы и платим. И будем платить еще больше. И за сверхприбыли аграриев, и за растущие правительственные валютные фонды, и за «общие издержки неэффективного производства», как выражался Кейнс.

P.S.

Знаменитый советский экономист Николай Полетика рассказывал о своей встрече с Кейнсом в 1925 году. Звезду Лондонской биржи и редактора The Economic Journal принимали в СССР на самом высоком уровне. Руководители советской экономики долго рассказывали англичанину о научной основе планирования и о том, что в Советской России «не будет анархии производства, не будет конкуренции в производстве, не будет кризисов и скачков в производстве, не будет падения производства, а лишь один ровный и постепенный подъем». Ну да, сказал Кейнс, все это получится «только в том случае, если у вас в стране рабочие будут получать за труд значительно меньше, чем получают рабочие за границей. Или если у вас будет почти бесплатный и принудительный труд». На этом, резюмировал Полетика, «разговор и закончился».

Автор Дмитрий Прокофьев, специально для «Новой»

https://novayagazeta.ru/articles/2021/03/18/bolshie-dengi-pri-plokhoi-ede

***

Лучше быть бедным, но здоровым

Александр Лебедев предлагает альтернативу введению продуктовых карточек.

Цены на еду в России окончательно стали политическим вопросом. Иностранные аналитики прогнозируют в нашей стране едва ли не продовольственные бунты, а отечественные депутаты предлагают сажать в тюрьму за фейки о росте цен. Но самый популярный и живучий слух — о возвращении карточек. Они у нас стигматизированы, хотя программы продовольственной помощи бедным существуют во многих вполне себе развитых странах. Хрестоматийным примером остаются США, где с помощью Food Stamps бедных американцев кормят за счет бюджета на 60 и более миллиардов долларов в год.

Один из давних и убежденных сторонников создания продовольственной программы для бедных в России — предприниматель, меценат и акционер «Новой газеты» Александр Лебедев. При этом убежденность Лебедева основана не только на теории. С 2018 года он проводит социальный эксперимент — сначала в неблагополучном городе Нелидове Тверской области, а потом еще и в Алуште, а также в подмосковном Чехове. Суть эксперимента простая: социально незащищенные жители (а в том же Нелидове это почти треть населения) получают на руки карточки, куда Благотворительный резервный фонд переводит по 1000 рублей в месяц. Потратить их можно только в кафе здорового питания «Петрушка». Средний чек там — 130 рублей, что по карману даже нелидовцам, получающим 21 тысячу рублей в месяц.

Алекандр Лебедев считает, что решить продовольственную проблему (и не только ее одну) может именно масштабирование такого эксперимента, а не простая раздача денег через аналог Food Stamps. Почему? Об этом он рассказывает в интервью «Новой газете».

«Новая газета»:Казалось бы, что может быть проще: раздать людям карточки, ну или сертификаты, чтобы не вызывать неприятных аналогий, и пусть они купят себе еды. Вы же предлагаете дотировать не продовольственный ретейл, а сети питания. Почему?

Алекандр Лебедев: — Тут есть две основные причины. Во-первых, наценка торговых сетей забирает до 30% выделяемых денег, то есть программа накормит не столько бедных. А во-вторых, какую еду купят себе люди на эти сертификаты? Самую дешевую и самую вредную. В-третьих, сами эксперты США давно критикую программу карточек — зачем нам ее клонировать?

Я предлагаю куда более красивую историю: не карточки, а сделать Россию страной номер один в мире по здоровому питанию. Это главное. А довести до людей деньги можно по-разному: хоть через криптовалюту, хоть через биометрию. Куда дешевле. Вы знаете, что нынешние дотации и субсидии гражданам — а их много десятков — чаще дороже в исполнении, чем доводимые деньги?

— Похоже на утопию, если честно.

— В том-то и дело, что государственная программа поможет дотянуться до 8–9% самых бедных граждан, которые сами не придут к здоровому питанию как минимум потому, что этого не позволит бюджет, да и привычки такой нет. А еще 20–30%, относящихся к среднему классу, могут выбрать здоровое питание самостоятельно. Тогда получится до 40% населения. Ни в одной стране мира такого показателя нет.

— Но вкусная и здоровая пища не бывает дешевой. Или бывает?

— Смотрите, при чеке в 130 рублей кафе, которые участвуют в моем эксперименте, работают «в около нуля». При этом госпрограмма не предполагает затрат на маркетинг и рекламу. Только административные расходы. Кстати, когда в 2017 году Минпромторг начал разрабатывать программу поддержки малообеспеченных семей на сумму 300 миллиардов рублей, там было заложено 17 миллиардов рублей таких расходов. Уверен, эту цифру можно сильно сократить. От Минпромторга и Минздрава требуется другое: чтобы они отобрали участников программы среди сетей питания по двум критериям: сумма чека и соответствие меню критериям здорового питания.

— А кому могло бы быть интересно участие в программе? Кроме вашей «Петрушки»?

— Да хоть «Макдональдсу», если они в состоянии пройти аудит с точки зрения здорового питания, в чем я сомневаюсь. В России у «Теремка» 500 точек, у «Крошки-картошки» — 400, у «Вилки-ложки» — 200, у «Прайм-Тайма» — 100. У меня и близко нет такой сети, а также возможности ее развернуть. Пока задача поскромнее: уже весной сделать набережную Алушты лучшей в мире по критерию здорового питания. Мы откроем там 12 точек «Петрушки». Посмотрим, что летом выберут отдыхающие — чебурек или здоровое меню. При ценах на здоровую еду ниже.

— А на сети ретейла вы никак не рассчитываете? Там можно было бы установить фудкорнеры, например.

— Ну если сети согласятся, хотя они обычно сами делают свой лейбл кафе. Сетям нужно не это. У Ассоциации компаний розничной торговли предложение какое: раздайте людям сертификаты, которые они потратят в наших магазинах. Цена вопроса — 800 миллиардов рублей в год. А примерно 200 миллиардов сети добавят к своей прибыли за счет наценки. Люди купят себе свинину, пельмени и майонез. И прощай красивая идея сделать Россию страной номер один по здоровому питанию. А ею интересуется партия «Новые люди», например…

— Тогда не совсем понятно, кто может быть заинтересован в вашей идее. Кроме бедных людей, конечно, но не они принимают решения в нашей стране.

— Мне кажется, что вопрос назрел политически. И очевидно, что какое-то решение будет. Президент сказал, что над этим надо подумать. Вопрос, кто выиграет: сети или граждане. Кстати, если уж говорить о сетях, то они во многом могут решить проблему с питанием незащищенных граждан, ничего при этом не теряя. Дело в том, что до трети продовольствия на полках остается нераспроданным, и его везут на свалки. В то время как в европейских странах действует законодательство, по которому сети обязаны передавать неиспорченные, но непроданные продукты благотворительным организациям, которые раздают их бедным людям.

Ну то есть в Италии и Франции эта практика обязательная, и там показатели очень существенные, а в Великобритании она добровольная и работает с точки зрения результата — добровольный порядок хуже.

Английский опыт я хорошо знаю, потому что благотворительная организация Felix partners и наша газета The Independent в 2019-м раздали 2700 тонн еды из супермаркетов, а в 2020 году — 14 000 тонн, рост в пять раз. Каждая тонна еды — это два миллиона обедов. Сейчас они кормят более 130 тыс. человек в Лондоне каждый день. Еду возят более тысячи волонтеров. Этим проектом занимается мой сын Евгений.

— Кстати, частично эти продукты могли бы передаваться в рамках программы по здоровому питанию, чтобы снизить стоимость чека.

— В Нелидове мы так и делаем. Мы собираем примерно 30 килограммов еды в день — в основном овощей — с местных «Пятерочек» (спасибо собственникам и топ-менеджменту), то есть покупаем их по символической цене. Это помогает нам держать чек на уровне 130 рублей.

Предлагаю начать с пилотного проекта в трех регионах: Московская и Ярославская области, Республика Крым. Не думаю, что это потребует больше 10 миллиардов рублей финансирования. А результат будет точно лучше, чем от прямой раздачи денег. Ведь лучше быть бедным и здоровым, чем просто бедным.

Автор Алексей Полухин, шеф-редактор

https://novayagazeta.ru/articles/2021/03/22/luchshe-byt-bednym-no-zdorovym

***

Финита дольче вита

Кремль если что-то и беспокоит, то это не Навальный и протестные акции, а рост цен на продукты. Будет ли введено госрегулирование стоимости еды?

Всю минувшую неделю в магазинах Красноярска стремительно исчезал дешевый сахар. Вчера вы заходили — полки ломились, сегодня на этих полках — шаром покати. Тот же сеанс исчезновения дешевого продукта (дорогого не коснулось) отмечен во многих других городах и регионах. Что из еды пропадет следующим?

Более трех месяцев назад, 14 декабря 2020 года, Минпромторг (Мантуров), Минсельхоз (Патрушев-мл.), производители сахара и подсолнечного масла, а также ретейлеры подписали соглашение («Новая» располагает его копией) «о принятии мер по снижению и поддержанию цен» на сахар-песок белый отечественного производства. С 17 декабря отпускные цены устанавливались «в размере, не превышающем 36 рублей за 1 кг», а розничные — не выше 46.

К этой цене региональные власти Сибири, Дальнего Востока, всего Крайнего Севера и приравненных к нему местностей, а также Калининградской области могли устанавливать повышающие коэффициенты. За пять дней производители и торговля должны были переоценить весь заказанный, поставляемый и уже расфасованный товар. Аналогичная процедура — в отношении подсолнечного масла. Отпускная цена — 95 рублей за литр, розничная — 110. Срок соглашения заканчивается 1 апреля. 22 марта правительство поручилоАнтимонопольной службе, Минсельхозу и Минпромторгу проработать продление соглашений с бизнесом: фиксацию цены на масло оставить до октября, на сахар — до июня: «в целях дальнейшего сохранения розничных цен на приемлемом для граждан уровне». Пролонгации на этот момент нет — вопреки всему, что пишут во многих СМИ. Нет пока даже общего мнения. Против выступает, например, замглавы Минпромторга Виктор Евтухов.

Есть лишь факт пропажи сахара. Он начал исчезать сразу, как только объявили о консультациях в правительстве. Почему сахар сделал ноги? Чтобы соглашение не продлевали? Своего рода давление бизнеса на правительство? Это могло бы выглядеть так, но в реальности соглашение и его вероятное продление бизнесу выгодны, что бы ни говорили его представители. Посмотрите заявленные цели: «снижение и поддержание цен». То есть «не выше чем». И начиная с декабря покупатель во многих магазинах и сетях уже не мог найти масла дешевле 110 рублей, хотя до этого оно было. Что стоило дороже — снижали (не все и не везде), но все, что было дешевле, почти повсюду одномоментно подорожало. С сахаром — то же. Крупные сети еще соблюдали какие-то приличия, магазины «у дома» (зачастую подразделения тех же сетей) пустились во все тяжкие.

По оценке экспертов, опрошенных «Новой», декабрьское соглашение дает бизнесу гарантированную прибыль, отсутствие конкуренции и ответственности, поскольку в таких рамках он работает на основании правительственных решений. Разумеется, бизнес не един, в нем полно фигур и компаний, кому вмешательство государства в рынок абсолютно не нужно, но речь не об исключениях. А о трендах, сформировать которые просто: например, чуть не половину рынка сахара (48%) занимают три компании. С 1 апреля правительство им и прочим немногим производителям сахара хочет еще и доплачивать по 5 рублей на килограмм — итого на субсидии отводятся 3 млрд на полгода. Также на полгода планируется субсидирование и производителей подсолнечного масла.

Кабмин поручил Минэкономразвития, Минсельхозу, Минпромторгу представить помесячный график (на полгода) поставок сахара в торговлю с указанием объемов и стоимости за 1 килограмм. Три (!) ведомства будут корпеть над тем, что вроде как в остальном мире считается излишним/вредным.

Говоря сейчас о пропаже сахара, ретейл переводит стрелки с себя на производителей, заявляя о проблемах с закупками (и подсолнечного масла тоже). Эксперты говорят «Новой», что это похоже на правду, проблема не системная, а временная и техническая: спрос на сахар вырос, а по ранее заключенным контрактам поставки осуществляются в объемах прошлого года. Почему вырос спрос? Говорят об активности спекулянтов, скупщиков из Казахстана (на мировых рынках сахар дорожает). Но главная причина спроса, очевидно, в том, что народ чувствовал: сахар исчезнет.

И возможно, не только сахар. Источник в экономическом блоке правительства РФ сообщил «Новой», что обсуждается идея распространить подобное госрегулирование на все социально значимые продукты питания — в соответствии с постановлением правительства РФ от 15.07.2010 (с многочисленными изменениями). В частности, согласно последним дополнениям от 30.12.2020, предельные розничные цены на 24 наименования продуктов могут устанавливаться на три месяца, если в течение двух предыдущих месяцев рост цен составлял 10 и более процентов с исключением сезонного фактора.

Будет ли в итоге так, как стало через три месяца с сахаром, или на сей раз внезапно все пройдет хорошо? Очевидно, последствия будут зависеть от того, какие цены установят в соглашениях. Низкие — хорошо для населения, плохо для бизнеса, и тут может возникнуть дефицит. А если наоборот, то какая цель? Сделать приятное бизнесу?

Понятно, что в заданных условиях найти некую справедливую цену невозможно, потому что справедливых цен не бывает, эти два слова из разных вселенных. И пытаться их соединять правительству не стоило бы. Впрочем, сейчас не о хрестоматийных истинах.

Вот смотрите. «Красный яр», одна из крупных продуктовых торговых сетей в Красноярске. Где как раз сейчас пропал сахар. Магазин сети у меня под боком, в него и хожу. В самый разгар пандемии, первой еще волны, «Красный яр» начал вдруг зазывать покупателей, ставя их скидки в зависимость не от суммы покупки, а исключительно от количества посещений магазина. Врачи пластались в ковид-госпиталях, помирали на работе, а торговцы играли на главных инстинктах сегодняшнего потребителя, призывая его почаще тусоваться в людном месте. Или другие крупнейшие ТРК: отключали эскалаторы, вынуждая посетителей набиваться в лифты или проходить этажи от лестницы до лестницы целиком, петляя и не пропуская ни один прилавок. И все это — будто так и надо. Они же терпят в пандемию убытки…

Меж тем выручка продуктового ретейла России — в триллионах, и она растет, несмотря на пандемию. У этого бизнеса как раз все неплохо. И при таких вводных госрегулирование — это коррупционно емкая история. Особенно если право заключать соглашения о ценах дадут главам регионов (ранее Минсельхоз рекомендовал именно региональным властям вести с производителями переговоры о сдерживании цен на макароны, яйца и картофель). История с пензенским губернатором покажется играми в песочнице.

Нет, вы представьте вводимый механизм ручного регулирования цен на каждый социально значимый продукт питания. А затем — компании с триллионными оборотами наедине с главами субъектов. Представили? Еще в январе было хорошо видно, что Кремль и правительство если что в какой-то мере и беспокоит, то это не Навальный и протестные акции в городах, а рост цен как на регулируемые, так и нерегулируемые продукты. Рост, чьи темпы, если по-честному, необъяснимы никакими объективными факторами. Статистика и прогнозы не утешали. И конечно, в правительстве не могли не понимать, что в наших условиях и с нашими традициями, исполнительностью, хозяйственными практиками заморозка цен чревата еще более энергичным ростом — через политически не менее напряженную стадию пустых полок.

Хотя, конечно, обывателю проблематично представить, что происходит в начальничьих головах. Но если все же попытаться. Возможно, они разглядели, что лица вышедших на площади 23 и 31 января были иные. Непривычные. Потому что бессмысленный с практической точки зрения протест: ничего конкретного не выдвигалось, не ждали же, что Навального освободят. Протест против имманентности, попытка держаться идеального при осознании полной провальности этого дела. А что будет, если выйдут еще и другие, с конкретными претензиями, касающимися первичных потребностей? Найти ту грань, на которой граждане РФ на площади еще не повалят, но уже займутся вплотную своим выживанием, не обращая ни на что больше внимания, не проще, чем определить справедливую цену на сахар и масло.

Автор Алексей Тарасов, oбозреватель

https://novayagazeta.ru/articles/2021/03/26/finita-dolche-vita

***

Квотный рефлекс

Россия уверенно возвращается к плановой экономике. Первые жертвы — сахар и гособоронзаказ.

Для начала напомню: эпопея с госрегулированием цен началась еще в декабре 2020 года, когда были подписаны соглашения по ограничению цен на сахар и подсолнечное масло. Сегодня эта история с ценами на сахар и подсолнечное масло продвинулась достаточно далеко. В последних числах марта текущего года производители сахара, как сообщили «Известиям» источники — представители российского рынка сахара, приостановили его продажи торговым сетям. Пустые полки замаячили? Как так могло получиться?

Все просто. Еще 22 марта 2021 года, готовясь к продлению соглашений о заморозке цен на сахар и подсолнечное масло, срок действия которых заканчивался 1 апреля текущего года, правительство пообещало производителям предоставлять субсидии из федерального бюджета на срок до 6 месяцев из расчета 5 рублей за 1 кг при условии, что отпускная цена повышена не будет. Представьте себя на месте производителей сахара, которые были поставлены перед выбором: или сейчас реализовывать сахар по 36 рублей за килограмм, или спустя полторы-две недели, но уже с получением обещанной субсидии. Естественно, вы будете в такой ситуации придерживать товар. Было бы просто глупо не делать так. Именно так и стали делать. Неужели все это было непонятно заранее?!

А тем временем пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что «правительство осуществляет все действия во исполнение соответствующего поручения главы государства таким образом, чтобы это не привело к каким-то товарным перекосам во всей товарно-продуктовой цепочке». Без комментариев…

Уже в декабре 2020 года, когда власти еще только решили порегулировать цены на сахар и подсолнечное масло, было понятно, что ни к чему хорошему это не приведет. Дальнейшее развитие этой ситуации полностью подтвердило обоснованность опасений. Более того, похоже, что ситуацию могут вообще довести до критической, причем не только с точки зрения цен, но уже и по наличию того же сахара в магазинах.

А вот самая свежая новость на эту тему. Минсельхоз стал распределять квоты на производство сахара-песка между производителями, то есть предприятия будут ежемесячно производить столько, сколько им будет установлено Минсельхозом. Только в этом случае они смогут претендовать на обещанные субсидии. Но это не что иное, как командно-плановая экономика в новом, я бы так сказал, извращенном, виде. Похоже, власти и вправду смогут довести ситуацию до пустых полок. Согласитесь, еще недавно это невозможно было себе представить. А вот поди ж ты…

Рост цен на продукты не может остановить даже президент. Реальность — хуже данных Росстата: с начала года все стало дороже на 20–30%. Пример с ценами на сахар получается очень показательным с точки зрения того, что происходит, когда государство необоснованно и неэффективно начинает вмешиваться в экономику. Но и это еще не все: власти хотят поэкспериментировать с национализацией.

На церемонии подписания Генерального соглашения между объединениями профсоюзов, работодателей и правительством на 2021–2023 годы президент Владимир Путин высказался по поводу возможной национализации предприятий. Было сказано, что национализация возможна, в том числе и в случае злостного невыполнения гособоронзаказа отдельными предприятиями. Казалось бы, ну и что?

Безусловно, гособоронзаказ должен выполняться. И именно в этих целях законодательство предусматривает целый ряд мер. Так, правительство вправе предоставлять исполнителям субсидии в целях предупреждения банкротства. Но почему мы уверены, что национализация гарантирует выполнение гособоронзаказа?

Давайте посмотрим на все это дело с точки зрения стимулов. Вы — частник, и вы хотели бы участвовать в выполнении гособоронзаказа. Ну а почему нет? Во всем мире частники борются за такие заказы. Потому что государство на то, что касается обороны, денег обычно не жалеет. Однако тут вдруг оказывается, что власти уже могут и не удовлетвориться стандартными процедурами обеспечения выполнения гособоронзаказа, если возникли проблемы. Власти готовы идти дальше, вплоть до национализации. Вопрос: захотите ли вы участвовать в подобных тендерах? То-то и оно.

Национализация как институт имеет право на существование в рыночной экономике. Однако она не должна превращаться в дубину, с помощью которой государство будет пытаться заставить выполнять обязательства тех, кто вступил с ним в контрактные отношения. Не угрозой национализации необходимо добиваться выполнения обязательств со стороны исполнителя гособоронзаказа, а развитием конкуренции. Чтобы было так: не выполнил гособоронзаказ — компенсировал государству издержки — выполнять будет другой подрядчик. Но на это вряд ли стоит надеяться в обозримой перспективе, потому что у нас в целом сегодня явно прослеживается тренд на усиление влияния государства в экономике. Здесь — национализация, а здесь — усиление госрегулирования цен.

Я не против, чтобы государство вмешивалось в экономику для ликвидации провалов рынка. Это — нормально. Ненормально это тогда, когда такое вмешательство приводит только к ухудшению ситуации, которая у нас сегодня и так «не сахар».

Автор Игорь Николаев, доктор экономических наук

https://novayagazeta.ru/articles/2021/04/05/kvotnyi-refleks


Infos zum Autor
[-]

Author: Дмитрий Прокофьев, Алексей Полухин, Алексей Тарасов, Игорь Николаев

Quelle: novayagazeta.ru

Added:   venjamin.tolstonog


Datum: 02.04.2021. Aufrufe: 100

zagluwka
advanced
Absenden
Zur Startseite
Beta