Почему российская «зеленая» политика неэффективна и чем это грозит экономике?
Экономическая сторона вопроса «зеленой» политики
26 марта президент США Джо Байден объявил о проведении климатического саммита, в котором примут участие лидеры 40 государств, в том числе — России. В условиях очевидного изменения климата, глобального потепления и сопутствующего таяния вечной мерзлоты практически все развитые страны пытаются снизить вредные выбросы своей промышленности и перейти на «зеленую» энергетику.
Для российского правительства первоочередную важность имеет экономическая сторона вопроса «зеленой» политики. «Сейчас мы добываем газ и нефть и экспортируем их в ЕС и страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Что нам предлагают взамен? Производить «зеленую» энергию и продавать ее. Но экспорт электричества в 6–8 раз затратнее, чем экспорт газа», — говорил в интервью «Российской газете» проректор по внешним связям Финансового университета при правительстве РФ Константин Симонов. В марте 2018 года издание «Коммерсантъ» сообщило о сокращении финансирования программы поддержки «зеленой энергетики» на 22%: с 400 до 313 млрд рублей.
Вице-премьер РФ Александр Новак, выступая на Гайдаровском форуме, заявлял, что в 2021 году будет одобрена государственная стратегия по сокращению выбросов парниковых газов, в рамках которой ресурсосберегающие технологии планируется внедрить во всех отраслях экономики. Кроме того, запланировано сокращение количества сплошных рубок, расширение охраны лесов с помощью космического мониторинга и создание национальной системы углеродного регулирования. В стратегии правительства говорится о сокращении выбросов парниковых газов на треть к 2030 году от уровня 1990 года. Однако эксперты заявляют, что подобные планы — лукавство.
— Проект правительства предполагает увеличение выбросов парниковых газов, а не их сокращение. Предполагается сокращение от уровня 1990 года на 25–30%, но у нас с 1990 года выбросы упали до 50%, — говорит руководитель климатического проекта Greenpeace в России Василий Яблоков. — Соответственно, те меры, которые предлагаются в этой стратегии, никак не отвечают целям Парижского соглашения по углеродной нейтральности, которое предусматривает сокращение выбросов на 50–60% к 2030 году. Ученые получают все больше свидетельств, что проблема выходит из-под контроля, и нужно очень быстро сокращать выбросы, а не обсуждать их. Сохранять текущий энергобаланс — крайне ошибочно.
Greenpeace считает, что программа правительства РФ направлена на сохранение энергобаланса, основанного на ископаемом топливе. Долгосрочная климатическая стратегия исключает добычу, использование, сжигание ископаемого топлива, предлагая вместо этого развитие «зеленых» технологий (биотопливо, энергия солнечных и ветряных электростанций). Специалисты Greenpeace уверены, что параллельное использование «грязных» и «зеленых» способов производства электроэнергии лишь сохранит статус-кво в интересах действующих промышленников.
Василий Яблоков отмечает, что ставка на якобы «чистые» технологии, такие как гидроэлектростанции и атомная энергетика, — неверна. Выбросы от крупных ГЭС сопоставимы с выбросами от объектов, работающих на ископаемом топливе, но вдобавок они приводят к загрязнению речных экосистем, исчезновению популяций экономически важных и редких рыб. Атомная энергетика не относится к углеродно-нейтральной, небезопасна и стоит значительно дороже возобновляемых источников энергии. В своей стратегии российское правительство делает ставку на поглощающую способность лесов. Но, по словам Яблокова, у государства нет достоверных данных, которые позволили бы посчитать эту способность.
— Леса не только поглощают, но и сами являются источником парникового газа. Каждый год на территории России происходят катастрофические пожары. В результате горения лес из поглотителя парниковых газов превращается в их производителя, — говорит специалист Greenpeace.
Сопутствующая проблема — заброшенные сельхозземли, которые не пригодны для ведения сельского хозяйства, но могут использоваться под посадку леса. Минприроды сегодня занимает позицию, ограничивающую лесное фермерство, обозначая частные леса как «накопители парниковых газов».
У нас все любят говорить, что леса — это наше главное решение и наш вклад на глобальном уровне в борьбу против изменения климата. Но мы не знаем ничего про наши леса, потому что актуальных планов лесоустройств нет. То есть они есть, но только на 1/7 лесов нашей страны. Мы просто не знаем, какие леса, и в каком количестве растут. Эту информацию никто не обновлял.
Директор Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов Высшей школы экономики Георгий Сафонов рассказал «Новой газете», что правительство России планировало разработать серьезную программу по борьбе с парниковыми выбросами. Были намерения регулировать выбросы парниковых газов на государственном уровне. Создать отчетность и отлаженную систему мониторинга данных, оказывать поддержку предприятиям, снижающим углеродные выбросы. Однако итоговая стратегия оказалась далека от амбициозных планов.
— Планировалось распределение квот по следующему принципу: если предприятие слишком «грязное», то ему выписывается штраф, который уходит в фонд, из которого финансируется повышение углеродной эффективности. На сегодняшний момент [от этой идеи] осталось предоставление добровольной отчетности компаниями о своих выбросах и возможности добровольной реализации низкоуглеродного проекта. Никаких государственных форм поддержки предприятий, готовых перейти на «зеленые» технологии. Полностью выхолощенный документ и работать он, конечно, не будет.
Мир осознает необходимость экологической защиты, — отмечает Сафонов. За два десятилетия кардинально поменялся подход к экологической политике. Еще в конце XX века для стран-лидеров было приемлемо декларировать сокращения вредных для экологии выбросов, но при этом наращивать добычу ископаемых источников энергии. Однако сегодня такая стратегия работать не будет. Страны-лидеры крайне заинтересованы, чтобы не только они развивали «зеленые» технологии, но и страны-экспортеры двигались в том же направлении. Для этого есть целый ряд инструментов, в том числе углеродный налог на импорт.
Углеродный след от добычи ископаемых энергоресурсов, включая металлы и химические удобрения, за 2020 год в РФ составил 2 млрд тонн углекислого газа. Тонна угля выбрасывает при сжигании примерно 2,8 тонны углекислого газа. Если углеродный налог будет сопоставим с текущей ценой [топлива] на рынке ЕС, то получится, что цена угля — 40 евро за тонну, а углеродный налог — 110 евро. Получится, что углеродный налог будет в три раза больше, чем цена угля. А из доходов от экспорта газа будут вычитаться 15–20%. Российскому правительству и экспортерам такое даже в страшном сне не может присниться.
Налог на углеродный след могут ввести не только страны ЕС, но и Япония, Китай, Канада и США, а также еще 120 стран, выполняющих обязательства по достижению углеродной нейтральности. Для российских экспортеров наступает время очень высоких рисков. Российская бизнес-модель экспорта в Европу при текущих законах и регулировании в стране неэффективна. Есть риски потерять европейские рынки сбыта.
— Крупные российские ресурсодобывающие компании, такие как «Роснефть» и «Газпром», не имеют бизнес-модели, ориентированной на «зеленую» экономику. В их корпоративных отчетах нет ничего о том, как будут развиваться эти компании в условиях декарбонизации (снижения выбросов углекислого газа) мировой экономики. У «Роснефти» нет представления о своей стратегии развития даже на 10 лет. Максимум — на 5 лет. На этот период экономисты компании еще прогнозируют рост производства, продаж и цен. Но никакого понимания, как будет выглядеть компания, когда нефть потеряет часть своей ликвидности для мировых игроков, нет. Им будет нечего предложить на рынок. Давайте побыстрее продадим все, что только можно — это близорукая стратегия. Российские ресурсодобытчики и производители останутся в проигрыше, а европейские компании, которые вкладывают в возобновляемую энергетику, — нет.
Несмотря на то, что у российских производителей есть технические возможности постепенно заменить старые технологии новыми экологичными мощностями, переход на «зеленые рельсы» тормозится коррупционными связями в энергетической отрасли и отсутствием политического планирования, — считает Сафонов.
Повсеместные связи между администрацией регионов и поставщиками энергоресурсов. Правительство регионов допускает к поставкам на соцобъекты и муниципальные объекты регионов только производителей ископаемого топлива. Чтобы перейти на «зеленые» технологии, нужна политическая воля. Например, во Франции президент принял решение о достижении климатической нейтральности к 2060 году, и все министерства, компании, международные организации думают, как выполнить поставленную цель, какие инструменты использовать. В российской энергетической стратегии, принятой в прошлом году, говорится об увеличении добычи угля, нефти и газа. На ближайшие 15 лет у нас нет ни одного сценария «зеленой политики». Никто бы даже не собирался ничего делать в области экологической политики, если бы не внешние причины, такие как налог на углеродный след.
Автор Роман Лазуков, специально для «Новой газеты»
https://novayagazeta.ru/articles/2021/03/28/strana-ostavliaiushchaia-sled
***
Мнение эксперта: Или устойчивый рост экономики, или снижение выбросов
Зеленый идеал глобальной экономики без сжигания ископаемого топлива – это смерть нынешней российской экономики и экспортно-сырьевой модели государства.
Но есть ли шансы адаптировать российскую энергетику к будущей углеродной нейтральности? Ученые и экономисты предлагают лишь частные решения и локальные инициативы. А масштабная перестройка российской энергетики в условиях многолетней стагнации вряд ли возможна. Пока же российские власти объявили о начале эксперимента в Сахалинской области. Этот регион должен достичь углеродной нейтральности уже через четыре года.
В России переход на зеленую и низкоуглеродную экономику пока происходит в основном на уровне дискуссий, обсуждения законопроектов и презентаций стратегий. Так, Минэкономразвития совместно с правительством Сахалинской области подготовило проект закона «О проведении эксперимента по установлению специального регулирования выбросов и поглощения парниковых газов в Сахалинской области». Этот российский регион может первым испытать на себе все прелести углеродной нейтральности. На острове, в частности, должна заработать система торговли так называемыми углеродными единицами – эквивалентами тонн выбросов парниковых газов. Полной углеродной нейтральности регион должен достичь к 2025 году.
«Законопроектом вводятся обязательные требования для регулируемых организаций, деятельность которых сопровождается выбросами парниковых газов – свыше 50 тыс. т СО2 и более, обязательные требования по представлению в уполномоченный орган углеродной отчетности и соблюдения установленной им квоты на выбросы», – говорится в пояснениях к законопроекту. Превышение квоты выбросов на каждую тонну эквивалента углекислого газа будет стоить контролируемому предприятию 150 руб. А по региональному закону штраф за лишнюю эмиссию может быть увеличен до 2 тыс. руб. за каждую тонну эквивалента углекислого газа.
Россия подписала Парижское климатическое соглашение еще в 2019 году. Участники соглашения договорились не допустить повышения средней температуры на планете к 2100 году более чем на два градуса Цельсия по сравнению с доиндустриальной эпохой. Соглашение также предполагает добровольные обязательства стран по снижению выбросов парниковых газов. Россия после подписания соглашения также приступила к разработке законопроекта об ограничении выбросов парниковых газов. При этом документ был внесен в Госдуму только в феврале этого года, а его первое чтение запланировано на апрель. Законопроект, в частности, предусматривает обязательную отчетность ряда компаний о выбросах, прописывает основы стимулирования деятельности по реализации климатических проектов, но не содержит лимитирующие меры для бизнеса – квоты и плату за выбросы. Он также предполагает создание контуров национальной системы торговли углеродными выбросами.
При этом еще до начала чтений парламентарии отмечали неэффективность положений законопроекта. Так, глава думского комитета по природным ресурсам Николай Николаев заявил, что внесенный правительством законопроект о поэтапной модели регулирования выбросов парниковых газов в РФ может стать слишком затратным для бизнеса. По словам депутата, пока не ясно, как правительство собирается балансировать между выполнением задач развития экономики и реализацией норм Парижского соглашения. «Законопроект о регулировании выбросов в том виде, в котором он внесен в Госдуму, – это путь к большим затратам. Чего только будет стоить экономике глобальная сеть учета выбросов и их динамики», – рассуждает Николаев. Введение механизма торговли углеродными выбросами он сравнил с виртуальной валютой, которая ничем фактически не обеспечена.
В рамках Парижского соглашения по климату Россия также приступила к разработке стратегии долгосрочного развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Согласно проекту документа, к 2030 году в РФ выбросы парниковых газов должны сократиться на 70% (от уровня 1990 года) с учетом максимально возможной поглощающей способности лесов, а к 2050 году должны быть закрыты все предприятия, производящие парниковый газ. При этом в базовом сценарии стратегии низкоуглеродного развития предполагается снизить углеродоемкость российского ВВП на 9% к 2030 году и на 48% к 2050-му относительно текущего уровня. Пока Россия выбрасывает 1,2 кг углекислого газа на один доллар душевого ВВП. Для сравнения – Великобритания сейчас выбрасывает лишь 0,3 кг углекислого газа на один доллар душевого ВВП.
Большие проблемы в реализации стратегии низкоуглеродного развития РФ волнуют не только бизнес и депутатов, но и научное сообщество. Будущая декарбонизация может стать серьезным ударом по экономике, признали ученые на специальной экспертной сессии РАН. «Тема низкоуглеродного развития сама по себе затрагивает напрямую вопросы не только климата, а также вопросы экономики, российского экспорта, реализации климатических проектов в России», – отмечал в ходе сессии глава МЭР Максим Решетников. По его словам, нужно начинать с формирования специальной системы мониторинга как эмиссии, так и поглощения парниковых газов. С просьбой разработать подходы к такой системе мониторинга министр обратился к президенту РАН Александру Сергееву. В ответ президент РАН заверил министра, что российские ученые готовы разработать для России этакого «цифрового карбонового двойника» обращения углерода.
Главное условие для действенного низкоуглеродного развития РФ – это устойчивое экономическое развитие страны в течение следующих 15–20 лет, считает научный руководитель Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН Борис Порфирьев. Этот инвестиционный цикл необходим для диверсификации экономики страны за счет экспортных доходов, подчеркивает академик. «Россия может рассчитывать на внешний спрос на сырьевые товары, которые способны обеспечить финансовые ресурсы структурно-технологической модернизации экономики, которое позволило бы реализовать цель снижения нетто-эмиссии парниковых газов в контексте реализации и при обеспечении приоритетных национальных целей развития», – говорит Порфирьев.
По мнению ученых из ИНП, в России приемлем только такой сценарий снижения выбросов, который не создаст препятствий для роста экономики России в период до 2040 года темпами не ниже 3% ежегодно. «Поддержание темпов роста российской экономики выше среднемировых является критически важным условием повышения ее энергоэффективности», – подчеркивают эксперты. Для этого они предлагают отходить от акцента на действия, направленные на экономию энергии (в том числе через принуждение к энергосбережению за счет ценовых, налоговых и других стимулов), и концентрироваться на мерах по стимулированию спроса и поддержке инвестиций в модернизацию производственных фондов.
Кроме того, считает Порфирьев, если РФ будет слепо реализовывать цели Парижского соглашения, то ввергнет себя в макроэкономический тупик. «При реализации такого сценария экономика РФ будет развиваться в разы медленнее, возрастет доля высокотехнологичного импорта», – полагает он. В частности, как следует из расчетов ИНП, реализация такого агрессивного сценария грозит РФ потерей 1,8 п.п. среднегодового темпа прироста ВВП в период до 2050 года. И даже если российская экономика пройдет первую фазу шока (первые 5–10 лет реализации мер), она выйдет на траекторию замедленного роста со среднегодовыми темпами роста ВВП не выше 1,5%, считают эксперты института.
Кроме того, реализация жестких мер по снижению эмиссии ПГ, предусматриваемых агрессивным сценарием, также сопряжена с ростом затрат на энергию до беспрецедентно высоких уровней – с текущих 13% до 30% ВВП к 2040 году. «Такой уровень затрат на энергию вряд ли совместим с экономическим ростом, во всяком случае, он не будет трансформироваться в улучшение уровня жизни населения», – подчеркивают ученые.
Автор Ольга Соловьева
https://www.ng.ru/economics/2021-04-04/4_8119_economics.html