Три сценария транзита власти в России

Колосс на нефтяных ногах

Одна из причин интересоваться психологией и историей — это возможность взглянуть на текущие события не с позиции нескольких десятков лет опыта взрослого человека, а с позиции сотен лет исторических событий, образующих те или иные эмпирические закономерности. Зачастую то, что поначалу кажется новым и неизвестным, оказывается вполне истоптанной исторической дорожкой.

2 февраля 2021 года Россия перевернула очередную страницу своей истории. В то время как Алексей Навальный известен в первую очередь как обличитель коррупции в современном российском государстве, такой образ является для него лишь средством привлечения общественного внимания и формой борьбы за право олицетворять общественный запрос на политическое представительство.

Сейчас этот запрос на фоне нежелания и неготовности властей к диалогу уперся в штыки, и Россия оказалась в реалиях 1905 года. В координатах Махатмы Ганди — сначала вас не замечают, потом над вами смеются, потом с вами борются, потом вы побеждаете — страна окончательно оформила переход на предпоследнюю стадию.

Исторически Россия печально известна своей политической негибкостью. Тогда как многим успешным на сегодняшний день государствам удавалось совершить переход от абсолютной к конституционной монархии и далее к представительской монархии и демократии, сохранив культурную целостность и с минимальными по историческим меркам последствиями, в России подобные трансформации чаще всего сопровождались гражданскими войнами, террором, территориальной дезинтеграцией и экономическим упадком. Можно предположить несколько вариантов дальнейшего развития событий.

Первый сценарий, исторически нетипичный для России, можно условно назвать «инклюзивность сверху». В нем текущий политический режим, отвечая на запрос времени, добровольно отказывается от политической монополии, в публичную политику возвращаются конкуренция и плюрализм, а вертикаль власти и ручное управление уступают место федерализму и праву. Этот сценарий является идеальным, что, однако, не означает его полной нереалистичности. Персональные гарантии некоторым высокопоставленным чиновникам при растущем давлении со стороны гражданского общества могли бы привести к реализации данного сценария. Тем не менее более вероятной выглядит реализации этого сценария после ухода со сцены текущей политической элиты, которая, судя по всему, не представляет для себя вариантов мирного ухода.

Согласно другому сценарию — «инклюзивность снизу», — растущий гражданский протест при достаточном количестве людей на улицах может привести к смене власти. Во времена крупных митингов на Сахарова и Болотной (2011–2012 годы) якобы состоялся такой диалог между сотрудником ОМОНа, стоящим в оцеплении, и демонстрантом. Демонстрант, удивленный вежливостью полицейского, услышал следующее: «Если вас будет 5000 — мы вас скрутим и посадим в автозаки, если вас будет 50 000 — мы постоим в сторонке, а если вас будет 500 000 — мы пойдем вместе с вами».

Новейшая история XXI века знает примеры такого рода политических трансформаций. При нерегистрации партии Алексея Навального и недопуске его самого и других оппозиционных политиков к выборам, неудивительно, что такой сценарий становится для таких политиков единственным вариантом действий.

На фоне открытого информационного пространства последние события в России обещают близкие перемены в восприятии власти обществом. Принятие власти на основе популярности и сакрального уважения уступает место подчинению на основе силы и страха. При этом подавление гражданских свобод может продолжаться десятилетиями, а побочным эффектом может быть радикализация и милитаризация протеста. Как показал пример 1917 года, долгосрочное игнорирование запроса на инклюзивность снизу может приводить к террору снизу и итоговой победе повестки, кардинально отличающейся от лозунгов 1905 года.

Наконец, еще один сценарий можно назвать «развал колосса на глиняных ногах». Проблемой дворца за 100 миллиардов является не его стоимость, а отсутствие рабочего кабинета и розеток для интернета. Бытует мнение, что коррупция может быть допустимой частью общественного договора, если власть со своей стороны справляется со своими функциями. «Да, что-то украли, но дороги то остались». Вопрос: а где дороги?

В более широком смысле главной претензией к российским властям последних 20 лет является несоздание главной предпосылки успешного и устойчивого экономического развития всех больших и богатых стран — институционально-правовой среды, построенной на принципах главенства закона и независимости судебной системы, гарантирующей равенство всех участников перед законом и защиту гражданских и экономических прав и свобод. Примеры успешных стран показывают, что именно такие принципы, положенные в основу экономического развития, приводят к максимальному раскрытию креативного экономического потенциала.

В противном случае страна оказывается заложником внешней конъюнктуры и рано или поздно упирается во внутренние противоречия собственного «особого пути». Так это случилось с экономической моделью Советского Союза. Так это может случиться и с экономикой современной России — при неизменности текущего курса.

В российских реалиях одной непопулярности власти, как правило, оказывается недостаточно для ее смены. Главным катализатором политических перемен в стране исторически всегда был холодильник. Попирание прав и свобод человека и полный холодильник — это стабильность по-российски. Попирание прав и свобод человека и пустой холодильник — это революция. Важным событием периода 1905–1917 годов, предопределившим переход от формирования гражданского запроса к его реализации, была Первая мировая война и, как следствие, возросшее налоговое бремя и ухудшение качества жизни. При отсутствии внешних потрясений в современной России главным внешним фактором, влияющим на наполняемость холодильника, является цена на нефть, которая на сегодняшний день в 3 раза выше, чем в начале нынешнего века.

Высокая цена на нефть была важной составляющей экономического роста в России в первой декаде XXI века; одним из главных факторов, маскирующих изъяны экономической политики во вторую декаду XXI века; и главным препятствием для становления гражданского общества в третью декаду XXI века.

Автор Виталий Казаков, основатель аналитического центра e-Analytica, старший преподаватель РЭШ

https://novayagazeta.ru/articles/2021/02/25/89372-koloss-na-neftyanyh-nogah

***

Мнение политолога: Трансфер в России как проблема власти

Трансфер в России выходит далеко за рамки выборов парламента и президента. Это эволюционный процесс, имеющий свой вектор. И вектор этот идёт именно в направлении укрепления семейного принципа формирования элиты. Партийный и профессиональный принципы второстепенны. Они могут выйти на первый план лишь тогда, когда не работает принцип семьи.

Власть всегда такова, каково время, её породившее. Но любая власть подвержена закону смены фаз жизненного цикла, наподобие смены фаз конъюнктуры. Во всякой власти есть периоды зарождения, входа, роста, зрелости, спада и выхода. Циклы могут быть короткими или длинными, но они есть, и те, кто их игнорирует и не готовится к ним заранее, проигрывают и теряют власть не подконтрольно, а хаотично.

Власть — не только тяжкий крест, но и наркотик, и добровольно спланировать и осуществить своевременный выход из неё — удел сильных и мудрых, не подчинившихся власти, а подчинивших её себе. Тех, кто думает не о своём будущем, а о будущем потомков. Это требует масштаба личности и развитого интеллекта. Таким образом, «трансфер» — это не «передача» власти, как думают многие, переводя термин с английского, причём полагая, что в идеале власть нужно не передать, а сохранить, лишь имитируя передачу. Нельзя передать что-то и при этом оставить это себе. Трансфер — это выход из власти, намного более важный и сложный, чем вхождение в неё.

Передача власти и сохранение контроля после передачи — лишь временный этап выхода из власти, переходный период на пути полного выхода, который неизбежен уже хотя бы в силу биологических причин — любой властитель не вечен. За время властвования властитель опирается на группы, помогающие ему решать главные задачи в период его правления. Эти группы приобретают могущество, их богатство мало добыть — его потом надо сохранить. Так, чтобы передать наследникам и обеспечить им возможность выжить, когда власть перейдёт к следующей группе.

Задача выживания решается укоренением активов группы в национальной экономике таким образом, чтобы они сочетали наличие силового ресурса для защиты и сопротивления с отсутствием политического ресурса, чтобы не быть опасными для новой властвующей группы. Тогда выкорчёвывание их из экономики станет попросту нерентабельным, а значит, невыгодным, хотя технически и организационно возможным. Это выкорчёвывание создаст проблем больше, чем решит, и потому именно такие условия защищают сильнее, чем прочие силовые возможности, которые всегда можно уменьшить.

При этом члены старого клана остаются в «Большом Совете», их право голоса существует, однако оно не имеет решающего значения. Их позиции защищены, они остаются на плаву, и потому вся конструкция элитного консенсуса прочна, а власть дееспособна.

Российская власть сейчас находится в стадии перехода из сообщества спонтанно возникших в процессе борьбы за власть группировок в стадию укрепления семейных кланов, которые потом и составят костяк наследственной российской правящей элиты. Сообщество групп трансформируется в сообщество семей.

На Западе и в арабском мире эта стадия пройдена несколько веков назад. В России в ХХ веке семейные элиты, также сформированные за столетия, были уничтожены, но сейчас происходит реставрация принципа, возврат к новой семейственности, так как партийный принцип оказался ненадёжен и недееспособен. Именно потому власть в России как авангард правящей элиты политически защищает консерватизм и семейные ценности — им важно сохранить достигнутое и спокойно передать по наследству.

В Китае и Персии семейный принцип разрушен чередой революций и гражданских войн. То же самое происходит в Северной Корее, Белоруссии и в странах Средней Азии бывшего СССР. Однако и там принцип семейственности никогда не уходил и был основой формирования правящих групп в структуре органов власти, а теперь становится открыто доминирующим, правда, пока вне рамок Конституции. Но это временное состояние. Власть формируется, существует и воспроизводит себя по закрытому, родовому, семейно-сословному принципу, хотя на определённом историческом этапе это ушло в тень и потребовало создания ширмы из либеральных институтов. В реальности либеральные демократические институты не являются институтами власти. Это политические актёры, роли для которых пишут именно властвующие семьи. Или укоренённые во власти, или стремящиеся к этому укоренению.

Таким образом, задачей любого публичного властителя является вхождение во власть, формирование власти и выход из власти. Именно выход, полный и безусловный. Он должен произойти, пока живы носители власти, и они могут проконтролировать процесс выхода. Так выходили из власти Ельцин и Назарбаев, и не сумели выйти все советские и другие постсоветские вожди, от власти отошедшие.

Ельцин и Назарбаев успели сформировать такой контур власти, где их семьи остались вписаны в экономику в такой степени, что их выгоднее оставить, чем искоренить. Они не опасны, хоть и влиятельны. При нормальной политике они не грозят стать раковой опухолью, растущей и злокачественной. И потому можно сказать, что у этих политиков хватило мудрости. Про Лукашенко такого сказать пока нельзя. Он опоздал, и сейчас стремительно создаёт контур для укоренения наследников и выхода из власти. Но создаёт под сильнейшим давлением, и потому качественно сделать этого не сможет. При этом он разрываем противоречивыми стремлениями, ибо хочет не столько уйти, сколько остаться.

Замена семейного принципа формирования власти на партийный приводит к скрытой семейственности и влечёт неустойчивость власти. Потому в России партийный принцип является временной подпоркой, пока в стадии формирования консенсус семей. Это завершится в XXI веке, когда подрастут и войдут в наследство внуки нынешней элиты. Потому сейчас она усиленно создаёт все необходимые институты переходного периода — конституционная реформа, новая роль Госсовета, новые партии в Думе, новые механизмы согласования.

Во время правления любой правитель, ведущий дело к созданию и укреплению фундаментального семейного принципа формирования высшего слоя элиты, должен так распределять активы семей по пространству экономики, чтобы помочь им там долгосрочно укорениться и в то же время не позволить кому-то со временем стать самым могущественным кланом, способным однажды в приступе безумия бросить вызов всем прочим — или кому-то из них.

Потенциальные силачи заранее превращаются в акул, у которых вырваны зубы. Их так структурируют, чтобы они сохраняли и важность для всех, и взаимозависимость. Они имеют возможности наращивать богатство, но не могут превратить его в базу для внутриэлитной агрессии. Так принцип сохраняет сам себя и позволяет элите самовоспроизводиться. То есть сейчас в России трансфер нацелен на формирование контура власти, в котором дозреют устойчивые семейные кланы, способные веками нести на себе государственность и при этом избежать внутренней конфронтации. Именно они будут рекрутировать политиков и определять вектор развития, включая его идеологическое сопровождение.

При этом из власти искореняются и удаляются те кланы, что сформировались при решающем участии внешних центров силы, и потому сохраняющие на них ориентацию. Их активы останутся, но возможности сократятся ещё сильнее. В случае упорства их активы будут отняты и перераспределены. Сейчас идёт работа по превращению ориентированных на Россию семей в устойчивое внутриэлитное большинство. В СМИ это носит название «национализация элиты». Речь идёт не о втором и третьем эшелонах элиты в виде чиновников, депутатов и разной степени крупности бизнесменах, а о первом эшелоне, который уже сложился и сейчас пребывает в тени, а в СМИ освещается лишь в виде периодических утечек в разные маргинальные издания, аффилированные с западными спецслужбами, но не авторитетные в России.

Пока эта задача по превращению укоренённой в России элитной группы в устойчиво господствующее сбалансированное большинство не решена окончательно и находится в процессе решения. На этот период президент через трансфер передаёт пост преемнику и занимает пост арбитра межэлитных конфликтов. Он на новой позиции не занимается управлением государством, но страхует созданный контур власти от развала в случае перегрузок. Пока такая система не создана, Верховный правитель остаётся во власти. После того, как система создана и дозрела, стала способной к самонастройке, правитель поэтапно отходит от дел на покой. Его миссия выполнена. Хорошо, если к тому времени он будет в силах этим покоем успеть насладиться.

Таким образом, трансфер — это процесс выхода из власти, а не её передачи. Этот выход осуществляется под управляемым контролем, он включает в себя ряд этапов и нацелен на создание устойчивых структур межэлитного взаимодействия. Того, кто это не понимает и теряет время для своевременных действий по подготовке выхода из власти, накрывает волна стихийного протеста, так как ощущение новой стадии жизненного цикла власти утрачено. Это как в преклонном возрасте вести себя как в ранней молодости. Расплата в виде инфаркта или инсульта неизбежна. Но тот, кто вовремя всё понимал и готовил, наслаждается жизнью и обретает благодарность современников и потомков. Потому что успел создать тот самый институт власти, что способен стать главной несущей конструкцией для государства.

Кто бы и что ни говорил о семейственном принципе формирования пространства непубличной — а потому Верховной и несменяемой — власти, он остаётся самым эффективным и постоянно пробивает себе дорогу из любых прочих форматов. Любой аппарат управления, функционирующий на принципах семьи, эффективнее прочих, будь то армейский принцип или либерально-демократический. Семейный принцип в генетике человека, он понятнее и ближе. Он внутренне востребован — главу государства, как и армейского командира или директора фирмы, хотят видеть не приказчиком, а отцом.

Таким образом, семейный принцип как матрёшка формирует контур отношений по поводу всех сфер жизнедеятельности. Верхушка власти — это симбиоз семей, армия — «сынки» и «отцы-командиры», «слуга царю — отец солдатам», власть и сотрудники на производстве в идеале — семья, а всё общество — мегасемья. Родина — мать. Отечество. Семейный принцип во всём. Власть разделена между теми, кто руководит, и теми, кто подчиняется, потому что подчинение — это такая же власть, как и власть приказывать. Это добровольное решение. От того и другого можно отказаться или этого лишить.

Да, специалисты будут играть важнейшую роль, они могут даже перехватить власть, но они не станут властью. Власть советников, наместников, приказчиков — это не власть властителей. Это власть по доверенности или краденая власть. Устойчивой эта конструкция не будет. Трансфер в России выходит далеко за рамки выборов парламента и президента. Это эволюционный процесс, имеющий свой вектор. И вектор этот идёт именно в направлении укрепления семейного принципа формирования элиты.

Партийный и профессиональный принципы второстепенны. Они могут выйти на первый план лишь тогда, когда не работает принцип семьи. Но он тут же начинает самовоспроизводиться в таких системах. И потому этому процессу стоит не сопротивляться, а помогать. Чтобы результат был не кривым, а правильным и здоровым. Все прочие варианты являются или иллюзией, или демагогией.

Автор Александр Халдей

https://regnum.ru/news/polit/3214411.html

***

Комментарий: Стратегемы Путина

Лишний раз подтвержденная Госдумой возможность для Владимира Путина вновь баллотироваться в президенты дает бонусную возможность решить оказавшуюся крайне сложной задачу: обеспечить консолидацию элит вокруг единой стратегии.

Точка отсчета

Госдума на этой неделе в окончательном чтении приняла законопроект, подтверждающий право действующего президента РФ Владимира Путина и бывшего президента Дмитрия Медведева вновь баллотироваться на этот пост, причем дважды. К первому чтению законопроект с поправками в закон «О выборах Президента Российской Федерации» был подготовлен депутатами Павлом Крашенинниковым, Ольгой Савастьяновой и сенатором Андреем Клишасом в ноябре прошлого года. Ключевая из этих поправок почти дословно повторяет часть 3.1 статьи 81 Конституции РФ (редакции, вступившей в силу в июле 2020 года).

Напомним, что в новой редакции самой части 3 между словами «Одно и то же лицо не может занимать должность Президента Российской Федерации» и словами «более двух сроков» убрано наречие «подряд». А часть 3.1, содержит важное уточнение к этому положению. Согласно ему, для политиков, чьи полномочия президента начинались ранее принятия новой редакции Конституции, прежние (или текущий) сроки пребывания в этой должности не учитываются и не исключают для них «возможность занимать должность Президента Российской Федерации в течение сроков, допустимых указанным положением», то есть два раза. Для действующего президента это мандаты 2024 и 2030 годов.

«Быть избранным президентом можно не более двух сроков. При этом данное ограничение не распространяется на тех, кто занимал должность главы государства до вступления в силу поправок в Конституцию РФ»,— разъясняется на сайте Госдумы в связи с принятыми 24 марта поправками. Законопроект, направленный теперь в Совет Федерации, на уровне закона о президентских выборах закрепляет то самое «обнуление», что ровно год назад озвучила депутат Госдумы Валентина Терешкова, обосновав свою инициативу тем, что это станет «гарантией устойчивости как внутри страны, так и по ее внешнему контуру».

Вряд ли, однако, для самого Владимира Путина важна одна лишь устойчивость. Тем более, что, как подчеркивают и опрошенные Expert.ru политологи, настоящая стабильность возможна тогда, когда она гарантирована не только персонально, но и институционально. И сам Владимир Путин, уверены они, прекрасно осознает это. Можно, однако, не без оснований предположить, что есть некие, назовем их так, стратегемы — принципиально важные для действующего президента линии в политике и в экономике, продолжить и развить которые он считает необходимым. А их продолжение пока не обеспечено. Тогда нынешний «ноль», это новая точка отсчета.

Заместитель председателя научного совета ВЦИОМ Иосиф Дискин, который в бытность сопредседателем ныне распущенного Совета по национальной стратегии прорабатывал механизм институциализации стабильности путинской системы, уверен: Владимир Путин делает все, чтобы российская государственность перестала быть завязана на любую конкретную личность в Кремле, но сохранила при этом заложенные им в основу развития стратегемы. «Я точно знаю, что Путин не был инициатором предложения, которое выдвинула Терешкова. Ему уже после объяснили, почему необходима возможность обнуления сроков. И что делается это не в интересах лично его как персоны, а в качестве единственной на сегодня работающей гарантии того, что кланы и группы интересов не передерутся между собой при смене лидера, как это едва не произошло в период президентства Медведева», — напоминает политолог.

Задача, которую ставит перед собой Путин – институализация системы и отвязка ее от личности президента – в принципе не имеет какого-либо дедлайна, полагает Дискин. Причина в том, что фундамент, на котором строится российские государство, очень подвижен – это скорее плывун, чем твердая почва, в которую можно вбить сваи. Метростроевцы знают, что плывуны необходимо непрерывно замораживать, чтобы продолжать проходку тоннеля. Для Путина такой «заморозкой» служит его присутствие на верхушке властной пирамиды. Любое изменение статус-кво моментально приведет этот плывун в движение. Сделать систему самонастраивающейся на однажды заложенную стратегию без непрерывного мониторинга со стороны ее архитектора — самый сложный компонент политической «проходки туннеля», полагает Дискин.

Существует предположение, что есть шанс к 2024 году «докопать туннель» до того места, где заморозка больше не потребуется. Но реализуется он только при условии, что будет достигнут консенсус внутри элит и околоэлитных групп. «Если сохранится турбулентность, и у разных групп будет возможность выдвинуть своих кандидатов на Кремль, институализация не состоится, — говорит Дискин. — Преемника будут выдвигать по принципу “чтобы всем нравился”, а такой популизм никак не способствует принятию трудных решений, которые неизбежны для реализации путинских стратегий».

Постоянное отодвигание горизонта, за которым Путин уже не понадобится в качестве стабилизатора системы, свидетельствует как раз о том, что «туннелепроходчик» пока не достиг того пласта, где заморозка станет ненужной, отмечает Дискин. «Мы видели, что во время президентства Медведева начались ожесточенные войны в среде силовиков и крупного бизнеса за назначение своих людей на важные посты, — напоминает Дискин. — Путин же бдительно следит за тем, чтобы ни одна элитная группировка не усилилась чрезмерно по отношению к другим, потому что хорошо знает склонность российских элит, дорвавшись до власти, сносить головы оппонентам. Он знает, насколько, увы, распространено в элитах корыстолюбие и склонность к предательству».

Рядом с этой задачей — деперсонализировать институт верховной власти — все прочие стратегемы являются вторичными, поскольку их реализация возможна только при условии исполнения главной, убежден Дискин. В свою очередь, решение этой сверхзадачи возможно только в случае, если Путину удастся создать коалицию элит, которая эту стратегему поддерживала бы и воспроизводила без его личного присмотра. Путин, считает эксперт, спешит завершить эту работу к 2024 году, чтобы с легкой душой не использовать возможность переизбраться на очередные шесть, а тем более двенадцать лет.

«Я не исключаю, что Путин может оказаться в положении Брежнева, которому его окружение просто не давало отойти от дел. У меня есть сильное ощущение, что президент не намерен держаться за власть после 2024 года. Но если к тому времени система не будет настроена так, чтобы обходиться без его личного участия, это — готовый сценарий национальной катастрофы. Страна, которая вместо того, чтобы все национальные ресурсы направлять на адаптацию к новым грозным вызовам, будет выбрасывать их на усилия по консолидации элит, не сможет отвечать на эти вызовы, — предупреждает политолог. — Либо государство занимается собственной стабилизацией, либо оно отвечает на социально-политические вызовы. Но не одновременно», — заключает он.

Существует то ли легенда, то ли быль о «Метро-2» для высших гражданских и военных чинов, по двум- трем линиям которого они могут незаметно перемещаться по Москве. То, что происходит в российских элитах, до сих пор остается почти таким же загадочным и легендарным, как и это метро. Однако об элитах мы точно знаем, что они есть, хотя на высшем уровне предпочитают отрицать и этот факт. Однако это просто один из социологических терминов, достаточно адекватный реальностям даже самого регулярного государства. Одна из проблем, возможно, состоит в том, что предъявление в публичной политике целей и интересов элит может оказаться опасным для стабильности, но без этого трудно себе представить и достижение искомого консенсуса.

Не избегая противоречий

Замдиректора Института стран СНГ Владимир Жарихин тоже видит мотивацию Путина получить законодательную возможность оставаться у власти в том, что она позволяет максимально укоренить пестуемую им стратегию развития страны в институтах государства. Если это удастся, то даже приход в Кремль другого человека не сможет изменить генеральную линию. Жарихин напоминает об историческом прецеденте 1950-х годов, когда страна оказалась на развилке между направлениями, которые представляли Георгий Маленков и Никита Хрущев. Хотя оба они были членами одной руководящей команды, их видение развития общества, а, следовательно, и путь, которым пошла бы страна, очень сильно отличались друг от друга.

И этот прецедент едва не повторился во время короткой «пересменки» в Кремле в 2008–2011 годах, соглашается с Дискиным Жарихин. «Путин извлек для себя урок из короткого президентства Медведева, когда даже полностью лояльный ему лично “сменщик” начал дрейфовать в сторону, которая для Владимира Владимировича была пусть не кардинально чуждой, но все-таки отличной от его собственной, – полагает Жарихин. – Это проявлялось и во внешней, и во внутренней политике. Может быть, именно поэтому Путин не дал Медведеву баллотироваться на второй срок».

На «внешнем контуре» дрейф проявился, например, в том, что Москва не возразила против внесенной странами НАТО резолюции ООН по Ливии, открыв тем самым дорогу к свержению режима Каддафи, который мог бы служить проводником российских интересов в арабском мире. Еще больше «стилистических различий» (выражение самого Медведева) проявилось внутри страны. «Элита не монолитна. По сути, это правящая коалиция, в рамках которой представлены подчас очень разные взгляды на стратегемы развития. Не вся команда Путина разделяет парадигмы, которых он придерживается, и постоянно существует риск, что в результате смены президента его место будет занято выдвиженцем именно этой части “коалиции”. Пока Путин президент, они вынуждены действовать в рамках его стратегического видения. Но если это будет кто-то другой, у сторонников альтернативных путей развития будут развязаны руки», — говорит эксперт.

Жарихин видит экономическую стратегему Путина в поддержке крупного капитала при одновременной четко выраженной социально-ориентированной компоненте. Эту стратегему можно назвать правоконсервативной. Альтернатива подразумевает, напротив, минимальное участие государства в экономической жизни, свободу без берегов для капитала и минимальные социальные обязательства того и другого. Эту линию можно назвать праволиберальной, ее, по мнению эксперта, ярче всего артикулирует Алексей Кудрин.

В области внешней политики путинской стратегемой является обеспечение суверенитета России. Хотя в стране сегодня существует национальный консенсус по этому вопросу (его сцементировало присоединение Крыма и последовавшие западные санкции), понимание предела, до которого Москва может флиртовать с Западом, у разных элитных групп отличается очень заметно, уверен Жарихин.

«Заблуждение считать, что в уступках Западу части суверенитета ради своих корыстных выгод заинтересованы только какие-то олигархические круги или крупные чиновники, – отмечает он. – Сюда же надо отнести и ту часть среднего класса, которая обзавелась собственностью за границей, привыкла проводить за рубежом много времени, у кого там учатся дети и т.д. Это миллионы людей. Путин это знает и старается сделать “развод” России с Западом максимально безболезненным для тех граждан, которые в той или иной степени там укоренились. Но он также понимает, что альтернативы для суверенного существования России в современном мире не существует. Путин пытается договариваться с Западом, не сдавая при этом позиций, но это никак не получается», — говорит Жарихин.

В силу филигранности такой работы Путин не может позволить себе делегировать защиту суверенитета России кому бы то ни было, потому что это влечет риск сваливания в одну из крайностей: либо чрезмерной уступчивости внешним силам в стиле главы МИД 90-х Андрея Козырева, либо напротив, жесткого «запечатывания» страны с ограничениями на выезд по советскому образцу. И то, и другое, подытоживает политолог, будет крайне травматичным для российской экономики и поставит крест на многолетних усилиях Путина по превращению ее в самодостаточную, социально-ориентированную, построенную на принципах партнерства государства и бизнеса модель.

На этой же неделе президентом подписан и закон об отмене предельного возраста пребывания в должности для высших госслужащих. Это своего рода «обнуление» уже для них, гарантия того, что президент берет их с собой в ближайшее, по крайней мере, будущее. И — сигнал элитам о стабильности.

Более отдаленное будущее как их, так и далеких от власти лиц не в малой степени зависит, по-видимому, от того, что получится сделать в плане реализации упомянутых стратегем. Впрочем, на то, куда являться за пропуском в будущее всем остальным, столь же четких указаний пока не было.

Игорь Серебряный, корреспондент Expert.ru; Михаил Рогожников, главный редактор Expert.ru

https://expert.ru/2021/03/26/strategiya-putina-gosduma-dayot-dobro/