Президент США Джо Байден дал сигнал о возвращении к ядерной сделке с Ираном

Information
[-]

Надежда на скорое решение иранской ядерной проблемы

Президент США Джо Байден взял линию на возвращение к иранской ядерной сделке. Поверит ли Иран «Западу» в очередной раз? Или нет? Что будет тогда? Какую позицию займет Россия в данном контексте?

Вопрос стоит серьезный: о большой политике, причем в такой чрезвычайно важной, щепетильной и чувствительной области как ядерная. Иран и США вступили в очень сложную и опасную игру, где вопрос «верим или не верим» относится к сферам пропаганды. Вопрос стоит о судьбе Договора о нераспространении ядерного оружия, о судьбе режима нераспространения. Это глобальный вопрос.

Действительно, с приходом в Белый дом Джо Байдена, который объявил о радикальной смене концепции внешней политики США, в том числе и в отношении Ирана, возникли надежды на скорое решение иранской ядерной проблемы. Сегодня эта проблема концентрируется вокруг практически разорванной ядерной сделки — Совместного всеобъемлющего плана действий — СВПД. В мае 2018 г. Трамп вывел США из СВПД, введя против Ирана целый комплекс жесточайших санкций. В мае 2019 г. Иран в ответ начал процесс поэтапного нарушения требований СВПД, который к настоящему времени привел к фактическому выходу Ирана из сделки.

***

Сборная афиша анонсов и событий в вашей стране и в мире на ближайшую неделю:  

 

Сфокусируйтесь на своем городе и изучайте.

Мы что-то пропустили? Присылайте, мы добавим!

***

Существенные различия в подходах Тегерана и Вашингтона по решению проблемы возникли в связи с выбором путей, методов и инструментов в достижении главной цели — восстановления СВПД. Каждая из сторон требует от другой сделать первый шаг на пути возврата в СВПД. США настаивают на переговорах с Ираном в любых форматах. На основе их результатов в рамках взаимного процесса предлагают приступить к одновременному возвращению сторон в СВПД. При этом американцы подчеркивают, что снятие антииранских санкций напрямую связано с прогрессом в деле трансформации ядерной инфраструктуры Ирана и в целом его ядерной программы к уровню мая 2019 года. Кроме того, некоторые официальные лица США предположили, что администрация Байдена может захотеть внести изменения в версию сделки 2015 г.: продлить действия положений СВПД, включить в соглашение не только ядерные вопросы, но и ракетную программу Ирана, военно-политическую деятельность Ирана на Ближнем Востоке, а также проблемы прав человека в этой стране.

Сегодня невозможно представить, что Тегеран будет обсуждать эти вопросы. Иран требует безоговорочного снятия американских санкций, прежде чем приступить к процессу возвращения в рамки СВПД по версии 2015 г. А в целом, Ирану нужно только снятие санкций, а не СВПД, который является, по мнению Тегерана, вынужденным элементом договорённостей. Даже поверхностный анализ позиций Тегерана и Вашингтона по СВПД показывает, что между ними образовался глубокий ров, и мост через него пока не строится. Хотя каждый со своей стороны предлагает свой проект, но, к сожалению, эти проекты нацелены на создания моста не через, а вдоль своего берега разделяющего их рва. Представляется, что на сегодняшний день спасти ядерную сделку 2015 года может оказаться гораздо труднее, чем многие ожидали. Ситуация развивается по устаревшим стандартам.

США, продолжая свою санкционную антииранскую политику, создает мощную группу профессионалов для предстоящей игры и вырабатывает тактику и стратегию своих действий, которые были бы поддержаны большинством американского истеблишмента и обеспечили бы победу. Иран, проводя генеральную линию верховного лидера аятоллы Хаменеи по вопросу СВПД — «не спешить с решением этой проблемы, но мосты не сжигать», ускоренно развивает свою ядерную инфраструктуру. Сегодня на основе Доклада Генерального директора МАГАТЭ от 24 февраля 2021 г. можно определить, насколько Иран, вопреки СВПД, увеличил свои ядерные возможности с мая 2019 г. до февраля 2021 г. Так, если очень кратко резюмировать, то:

  • Условное время, необходимое для накопления Ираном достаточного количества расщепляющегося материала для одного ядерного заряда, сократилось с одного года до трех месяцев и даже, по некоторым подсчетам, до одного месяца.
  • Обогатительные мощности ИРИ, благодаря внедрению центрифуг новых поколений увеличились с менее чем 4500 единиц разделения (SWU) в год почти до 13000.
  • Уровень обогащения урана увеличился с 3,67% до 20%. Этот скачок очень важен для движения к 90% оружейному урану.
  • Запасы обогащенного урана возросли с допустимых по СВПД 202,8 кг до почти 3000 кг.

На основе принятого в декабре 2020 г. закона «О стратегических действиях по отмене санкций» ИРИ прекращает действие Доппротокола и запрещает строгие меры мониторинга, кроме обычных для членов МАГАТЭ мероприятий по контролю, то есть практически ликвидирует сотрудничество с Агентством, требуемое по СВПД. Позиция Тегерана по СВПД и отказ представить полный отчет о своих ядерных материалах и оборудовании могут перерасти в полномасштабный кризис и усугубить ситуацию вокруг СВПД.

Увеличивая свой ядерный потенциал, Иран производит «товар» для будущего торга по СВПД, «товар», который с каждым днём дорожает, поскольку приближает эту страну к атомной бомбе. За этот «товар» иранцы запросят много. Безусловно, ядерная отрасль ИРИ в нынешних условиях — это сильный козырь на предстоящих переговорах, которые рано или поздно должны всё-таки состояться. Лучше раньше, чем позже, поскольку Израиль не дремлет. Военно-политическое руководство этой страны неоднократно заявляло, что не допустит создания ядерного оружия в Иране. В последние недели израильские военные активно обновляют планы нанесения ударов по ядерным объектам в ИРИ и готовы действовать независимо от США.

Вполне корректно констатировать, что проблема СВПД и в целом Ирана чрезвычайно важна, актуальна и в своей нерешенности взрывоопасна. Нынешняя тупиковая ситуация между Ираном и США вполне может обернуться трагедией, прежде чем здравый смысл возобладает с обеих сторон. Альтернатива ядерному соглашению катастрофична. И её надо избежать. Здесь вполне очевидно, что сегодня неизмеримо возрастает роль соавторов СВПД — России, Китая, Великобритании, Франции и Германии. Каждая из этих стран, используя свои собственные возможности, каналы, методы, инструменты и даже разумное давление, способна оказать влияние на Тегеран и Вашингтон, и вместе, если не привести их к абсолютному консенсусу, то обязательно к столу переговоров.

РФ выступает за переговоры, как ирано-американские в разных форматах (очные — заочные), так и в рамках Группы 5+1, за одновременные шаги США и ИРИ по принципу step by step. Но мощных рычагов давления на ИРИ и, тем более на США, у России нет. Однако РФ в сотрудничестве с Группой 5+1, Советом Безопасности ООН, всеми Объединенными нациями будет делать всё, чтобы не допустить развития ситуации вокруг СВПД и в целом ядерной проблемы ИРИ по катастрофическому сценарию.

Автор Владимир Сажин, профессор, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН

https://expert.ru/2021/03/29/dzho-bayden-dal-signal-o-vozvraschenii-k-yadernoy-sdelke-s-iranom/

***

Комментарий. Ядерная сделка с Ираном: очередной ближневосточный тупик

У соглашения с ядерным Ираном много сторонников. Но парадоксальным образом оно больше никому не нужно. Возможно, переговоры об иранской ядерной программе нужно начинать с нуля и уже с новыми вводными атомщиков.

Согласно докладу Генерального директора МАГАТЭ, условное время, необходимое Тегерану для накопления достаточного количества расщепляющегося материала для одного ядерного заряда, сократилось с одного года до трех месяцев.

Договориться с Россией об ограничении стратегических ядерных сил оказалось для Джо Байдена более простой задачей, чем вернуть договор с ядерным Ираном. До своего избрания он обещал обе сделки, но преград на пути восстановления ирано-американских отношений получилось больше. А ведь и верховный лидер Ирана Али Хомейни неоднократно выступал с заявлениями, что поощряет возобновление переговоров с США по отмене санкций и возобновлению Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). Но до сих пор нет уверенности даже в том, когда переговорный процесс в принципе может возобновиться. Не говоря уже о том, чем он может закончиться.

С одной стороны, США неоднократно заявляли, что готовы к переговорам с Ираном в любых форматах. Однако Вашингтон подчеркивает, что снятие санкций будет осуществляться параллельно с прогрессом в деле отката ядерной инфраструктуры Ирана к состоянию на 2015 год. Кроме того, есть информация, что администрация Байдена хочет внести и некоторые корректировки в версию соглашения, которое было принято шесть лет назад. Например, продлив его действие или включив в него ракетную программу Ирана, повестку прав человека и в целом рамочное оформление ближневосточной политики Тегерана.

С другой стороны, ясно, что Иран едва ли пойдет на какие-либо значимые уступки по существу договора. Уже сейчас он требует незамедлительно снять санкции, выставляя это в качестве условия для начала переговорного процесса. Часть же экспертного сообщества и вовсе уверена, что, в сущности, СВПД для Тегерана теперь только предлог для нивелирования экономического давления: с учетом успеха, достигнутого Ираном в области ядерной инфраструктуры за последние годы, этот договор, похоже, окончательно утратил свою актуальность.

Наконец, нет ясности и в том, кому на данный момент нужнее новое соглашение в принципе. Ирану, зажатому санкционным давлением, но при этом консолидированному вокруг консервативной линии власти? Или США, которые, конечно, растревожены возможностью появления новой ядерной страны, что как минимум обернется головной болью для региональных союзников Вашингтона, но при этом не хотят ослаблять своего давления на идеологического противника? Иными словами, у этой сделки, безусловно, есть сущностное экзистенциальное измерение. Однако вокруг нее сплелось и слишком много глобальных и региональных факторов, нередко, взаимоисключающих.

Команда мечты

Выход США из СВПД в 2018 году стал тяжелым ударом по доверительным отношениям США и ЕС. Если Китай и Россия традиционно находятся в «зоне риска», то страны Европы рассчитывали на более внимательное отношение к договоренностям, от которых, собственно, зависит самочувствие европейского бизнеса. Тем не менее в результате стремительной смены американского курса по отношению к Ирану — с переговорной повестки к политике «максимального давления» — ЕС не смог защитить свои компании от существенных потерь. Например, крупнейшая французская нефтегазовая компания Total была вынуждена выйти из совместного проекта по разработке иранского газового месторождения стоимостью около 4,8 млрд долларов. Другим крупнейшим европейским компаниям — Wintershall, Volkswagen, Airbus — также пришлось покинуть иранский рынок.

Попытки же ЕС хоть как-то минимизировать урон от американских санкций так ни к чему не привели. И в этом отношении приход к власти Джо Байдена был воспринят как шанс на возращение европейского бизнеса в Иран. Собственно, уже после победы на выборах новый президент США несколько раз подтверждал свою готовность вернуться к ядерной сделке. Более того, Байден привел с собой в администрацию и «иранскую» межведомственную команду, состав которой эксперты уже успели окрестить «командой мечты». Прежде всего это те специалисты, которые участвовали в подготовке СВПД еще в 2015 году: Уильям Бернс, Джейк Салливан, Венди Шерман, Роберт Мэлли. Кроме того, 9 марта госсекретарю Энтони Блинкену было направлено письмо с призывом достичь соглашения с Ираном по ядерной программе, подписанное 140 конгрессменами — по 70 членов палаты представителей от каждой из двух парламентских партий.

Тем не менее переговорный процесс по-прежнему не сдвинулся с места. В том числе потому, что в американской политической элите достаточно и тех, кто стремится не допустить ослабления давления на Иран — как со стороны республиканцев, так и членов Демократической партии. Как отметил старший научный сотрудник Института международных исследований МГИМО, консультант ПИР-центра Андрей Баклицкий, проблема возобновления СВПД для США имеет внутриполитический характер: «Байден и его администрация не хотят показаться мягкими или слишком уступающими Ирану. Но именно из-за этого они могут в итоге “потерять” сделку, потому что у Ирана как раз много причин не доверять любой президентской администрации».

Экономика сопротивления

Жесткое внешнее давление, которое Иран ощутил на себе после выхода США из договора, не стало для него чем-то принципиально новым. Еще со времен Исламской революции страна постоянно находилась под санкциями. И только достижение договоренностей с мировым сообществом, прежде всего с США в 2015 году, дало надежды на конец эпохи изоляции. Не случилось. И, кажется, на этот раз уровень экономического давления во многом оказался беспрецедентным.

Инфляция в апреле 2019 года разогналась в Иране до 51,4% в годовом выражении и стала рекордной с декабря 1995-го. К концу 2019 года ВВП Ирана снизился на 9,5% из-за резкого сокращения экспорта нефти и газа. По официальным данным, к концу первого санкционного года безработица в стране достигла 12%, а среди молодежи и вовсе 30%. Наконец, Иран отключили от международной системы банковских платежей SWIFT, а в феврале 2020 года межправительственная организация по борьбе с отмыванием денег (FATF) внесла Иран в черный список. В частности, было заявлено, что «учитывая неспособность Ирана принять Палермскую конвенцию и Международную конвенцию о борьбе с финансированием терроризма» члены организации должны применять эффективные контрмеры при взаимодействии с иранскими партнерами.

Конечно, экономический кризис стимулировал рост недовольства политическим режимом. В 2019–2020 годах прошла серия гражданских акций протеста против руководства страны. Катализатором для них стало не только общее экономическое положение страны, но и рост цен на топливо в 50–200% в ноябре 2019 года, а также трагический инцидент с украинским Boeing-737, который был по ошибке сбит двумя иранскими ракетами «земля — воздух».

Сложную социально-экономическую ситуацию усугубила и пандемия. В марте 2020 года Иран стал второй страной после Китая по числу инфицированных. Для обеспечения карантинных мер были привлечены подразделения Корпуса стражей исламской революции и полувоенное ополчение «Басидж». Однако власти, опасаясь социального недовольства, а также противодействия со стороны духовенства, отказались от ввода жесткого карантина. Это привело к еще большему распространению коронавируса. Но иранский режим пока справляется со всеми вызовами.

Во-первых, иранские власти проводят стратегию «экономики сопротивления», которая в условиях жесткого внешнего давления приносит ощутимые плоды. Прежде всего она предусматривает импортозамещение, диверсификацию национального производства с целью повысить добавленную стоимость экспортируемых товаров, а также инвестиции в человеческий капитал и технологии.

Во-вторых, свою роль сыграл фактор консолидации населения вокруг консервативного курса власти — пока это не позволяет экономической депрессивности конвертироваться в политическую турбулентность. Как считает Андрей Баклицкий, сейчас «у Ирана есть достаточный запас прочности для того, чтобы не соглашаться на односторонние американские требования».

Эксперт напоминает, что какой бы сложной ни была экономическая ситуация в стране и в мире, у республики уже накоплен достаточный опыт существования в самых экстремальных геополитических условиях. Так что несмотря на то, что руководство Ирана, конечно, хочет отмены санкций, жертвовать ради этого своим ядерным потенциалом оно вряд ли решится. Слишком многое здесь было достигнуто за последние годы.

Политика угроз

На данный момент главное требование Вашингтона к Тегерану — выполнение всех пунктов СВПД. Но Иран не обязан этого делать: в параграфе 26 СВПД четко зафиксировано, что в случае введения санкций, связанных с ядерной сферой, Тегеран имеет право прекратить выполнение своих обязательств полностью или частично.

Так, уже 8 мая 2019 года было объявлено о первом этапе прекращения выполнения ряда пунктов сделки, касающихся запасов обогащенного урана и тяжелой воды. 7 июля начался второй этап: Иран превысил уровень обогащения урана, предусмотренный соглашением. В феврале же этого года после обсуждения в меджлисе, было принято решение об ограничении допуска наблюдателей МАГАТЭ (Международное агентство по атомной энергии) к иранским атомным проектам. И хотя глава МИД Ирана Мохаммад Джавад Зариф подчеркнул, что «все меры противодействия обратимы», США не перестают делать упор на возможности Ирана создать ядерное оружие.

В частности, именно доклад генерального директора МАГАТЭ стал поводом для продления США санкций в отношении Ирана еще на один год. По мнению международных наблюдателей, теперь условное время, необходимое Тегерану для накопления достаточного количества расщепляющегося материала для одного ядерного заряда, сократилось с одного года до трех месяцев. Помимо постепенного увеличения уровня обогащения урана и его запасов Иран также занимается внедрением центрифуг нового поколения на подземном заводе в Натанзе, которые способны увеличить обогатительные мощности с 4500 до 13 000 единиц разделения (SWU). Так что, если эти данные корректны, неясно, как в принципе возможно вернуться к тексту соглашения 2015 года.

В то же время на это наслаивается и еще один значимый фактор, существенно затормаживающий любой переговорный процесс: агрессивная политика Тегерана на Среднем и Ближнем Востоке. Уже после Исламской революции 1978 года Иран стремился добиться статуса региональной державы, постепенно расширяя свое влияние через пропаганду идеи всемирной исламской революции.

Важнейшими агентами иранского влияния в регионе стали радикальные исламские организации — например, ливанская «Хезболла» и палестинская «Хамас» (признаны террористическими в ряде стран, в том числе в США и Израиле). Иран также поддерживает шиитские радикальные группировки в других странах, например в Сирии, Йемене, Ираке. Все это ведет к обострению противостояния республики в Израилем и странами, входящими в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, которые заинтересованы в экономическом сдерживании «иранской угрозы». Для них, как крупнейших экспортеров нефти и газа, Иран представляет собой не только идеологического противника, но и лишнего конкурента.

Однако в регионе есть и другие важные игроки. Например, Россия, которая продолжает поддерживать Иран. Страны имеют большой опыт совместной борьбы с международным терроризмом, а также опыт политико-дипломатического урегулирования ситуации в Сирии. На фоне постепенного отказа Ирана от выполнения обязательств по ядерной сделке Россия призывает Тегеран воздержаться от эскалационных шагов, главную причину которых Москва видит в «безумной политике Вашингтона».

Есть и Китай, который недавно заключил соглашение с Ираном о сотрудничестве сроком на 25 лет, что означает включение страны в евразийский мегапроект «Один пояс — один путь». Конечно, считает аналитик Института международных отношений МГИМО Адлан Маргоев, «в нынешних условиях реализовать какой-либо обширный стратегический план между Китаем и Ираном едва ли возможно», однако это важный шаг в данном направлении.

В сухом же остатке возникает парадокс: возвращение ядерной сделки между США и Ираном оказывается и желательным, и нежелательным одновременно. С одной стороны, для США возврат к СВПД означает возможность восстановить доверие стран ЕС, а Ирану это позволит наладить контакты с торговыми и политическими партнерами. Не говоря уже о том, что сохранение санкционной политики по отношению к Ирану превратит его в ближневосточную «Северную Корею», а это катастрофический сценарий, которого никто не хочет. С другой стороны, противников у этой сделки как в США, так и на Ближнем Востоке, так много, а проделанный самим Ираном путь в сторону создания собственной ядерной инфраструктуры столь впечатляющ, что смысл подобного соглашения полностью размывается. В сущности, перед нами очередной ближневосточный тупик, выйти из которого на данный момент кажется едва ли возможным.

Автор Сергей Подчасов

https://expert.ru/expert/2021/15/yadernaya-sdelka-s-iranom-ocherednoy-blizhnevostochniy-tupik/


Infos zum Autor
[-]

Author: Владимир Сажин, Сергей Подчасов

Quelle: expert.ru

Added:   venjamin.tolstonog


Datum: 15.04.2021. Aufrufe: 47

zagluwka
advanced
Absenden
Zur Startseite
Beta