Как изменились белорусы за прошедший год? Президент Лукашенко ужесточает действия против протестующих

Information
[-]

***

Поверили, что невероятные

Президентские выборы и последующие протесты помогли жителям Беларуси увидеть себя как нацию, привели к появлению новых политических лидеров и децентрализации культурных инициатив.

Когда в мае 2020 года года белорусский ЦИК объявил о старте президентской кампании, мало кто в Беларуси мог предположить, что она станет настолько знаковой для страны. За прошедший год в Беларуси появились новые лидеры, выросла солидарность в обществе, а ранее безразличные к политике граждане на протяжении нескольких месяцев выходили на массовые акции протеста.

Сейчас в стране часто говорят, что электоральный период и последующие протесты стали причиной кардинальных изменений в белорусском обществе, и как раньше уже не будет. Так ли это - DW выясняла с белорусскими экспертами.

Появление новых лидеров в Беларуси

Многие изменения в белорусском обществе произошли еще до начала избирательной кампании, просто раньше мы не осознавали их масштаб, говорит социолог белорусского Центра европейской трансформации Оксана Шелест. "Кампания обнажила эти изменения. Активность, солидарность, креативность, которая вышла на поверхность в тот период, она ведь не появилась за день или два - это результат долгого процесса, который раньше был не так заметен и не касался политических вопросов".

По ее словам, на протяжении десятилетия в стране наблюдалось развитие частного сектора, гражданского общества, альтернативной культуры: "Мы это видели, но это были отдельные островки, которые не пересекались между собой. Предвидеть, что они смогут мобилизоваться, объединиться и заняться политикой, было довольно сложно", - считает Шелест.

Взрывом и поводом для политической мобилизации стало появление новых персон и лидеров. "Перед выборами главным вопросом был: если не он, то кто? Учитывая, что политическое поле у нас постоянно зачищалось, появление ярких фигур вроде Бабарико, Цепкало и Тихановского позволило всему разнородному потенциалу соединиться и выйти на поверхность", - поясняет социолог.

О важности новичков в белорусской политике говорит и политолог, член Координационного совета Андрей Егоров: "Еще одним чудом кампании стала воля команд на объединение и складывание всего социального капитала вместе, этого общество ждало всегда. Символически это выразилось в женском триумвирате, причем важно, что они не были политиками и выступали с минималистичной программой, обещая только восстановление справедливости - идеально пустой сосуд, который вмещал в себя мечты любой социальной группы".

Белорусы поверили, что они невероятные

В целом, по словам Егорова, сейчас общество перешло из состояния социальной атомизации, где все по отдельности противостояли государству и решали вопросы, к социальной мобилизации и росту доверия. "На протяжении всего 2020 года мы видели проявление массовой солидарности - не только политической, но и социальной в ответ на пандемию. Появились инициативы, люди стали собирать деньги, создавать независимые профсоюзы - люди приняли ответственность за то, что является их общим делом, это феноменальный процесс", - говорит Егоров и отмечает, что государство такую активность старается подавить.

Кроме того, предвыборную кампанию и ситуацию после можно благодарить за то, что она поменяла представления людей друг о друге, и белорусы увидели себя во всей красе, полагает социолог Шелест: "Белорусов правда завел мем про "невероятных" (известное высказывание Марии Колесниковой. - Ред.) - впервые кто-то с высокой трибуны сказал, что вы не "забитые" или "народец", а назвал невероятными, и всем захотелось в это поверить. Белорусы увидели друг друга как нацию, как людей талантливых, красивых и на многое способных".

Поддерживая мысль Шелест, Егоров говорит, что на массовое сознание очень влияет появление новых современных героев. "Например, Нина Багинская: весь 2020 год она делала ровно то, что и всю свою жизнь - ходила с флагом и никого не боялась, но сейчас она стала символом протеста. Этот опыт невозможно забыть, он является маркером нового самоощущения", - поясняет политолог.

Белорусы и культурное несогласие

Культуролог и медиааналитик Максим Жбанков, наоборот, считает, что после пережитого травматического опыта для всей нации принципиальных открытий не произошло: "Каждый остался вровень со своими моральными барьерами и ценностями - садисты остались садистами, мягкотелые замерли в ожидании, кто победит, а те, кто были творческими и независимыми, продолжили ими быть, пусть для многих из них это означало эмиграцию".

В целом, по словам Жбанкова, в прошлом году речь шла не столько о политической активизации людей, сколько о практиках культурного сопротивления и несогласия. "Летом произошло культурное столкновение: новой европейской модели существования, стиля одежды, симпатий и ценностей с той грубой фальсификацией и предельно уродливой политической активностью, которую демонстрировала система", - считает культуролог.

Однако говорить о появлении нового культурного режима в белорусском обществе нельзя. "Фишка в том, что единственного на всех культурного режима нет, наоборот, происходит размывание авторитарной догматической централизованной модели управления культурой. Это означает, что наша новая культурная реальность становится все более многослойной и мозаичной - это и есть высшее проявление свободы культуры", - говорит Жбанков. Этот всплеск, по словам культуролога, не может, да и не должен закончится единым большим стилем, ведь сейчас скорее идет процесс разрушения монолитного квазисоветского культурного канона, который белорусам 26 лет вбивали в головы.

Как раньше в Беларуси уже не будет

Отвечая на вопрос, может ли белорусское общество в своем развитии откатиться назад в довыборные времена, политолог Егоров говорит, что у людей изменилось представление о себе, они приобрели новый опыт, и он никуда не денется. "С другой стороны, люди могут вернуться в состояние политической пассивности, решив, что они проиграли - да, мы классные, но нас покорили и завоевали. Сейчас не получилось, но в следующий раз может быть другой всплеск с другим результатом", - отмечает Андрей Егоров.

Социолог Шелест также считает, что белорусы не смогут вернуться в состояние начала 2020 года и забыть все, что с ними происходило. Кроме того, у властей тоже нет возможности вернуться в то состояние, ведь система идет по пути репрессий, который невозвратен. "Мы слишком далеко зашли в этом процессе. Когда в стране 370 политзаключенных, тысячи уголовных дел, связанных с протестами и репрессивные законы, откатиться назад невозможно. Но каким будет движение вперед и будет ли путь светлым - это другой вопрос, ответа на который пока нет", - резюмирует Оксана Шелест.

Автор Богдана Александровская

https://p.dw.com/p/3tPBP

***

Как работает судебный конвейер в Бресте и что происходит в СИЗО?

"Хороводное дело", суд о массовых беспорядках и процесс над инвалидом-"афганцем", задержанным по обвинению в терроризме: приговоры в брестском Доме правосудия выносят один за другим.

14 мая начался суд уже над четвертой партией обвиняемых по "хороводному делу". Речь идет о событиях 13 сентября 2020 года, когда в центре Бреста сотни людей пели песни, водили хороводы, пока милиция не разогнала их с помощью водомета. Согласно обвинению, участники той акции "громко кричали, свистели, выкрикивали лозунги на проезжей части, хлопали в ладоши, грубо нарушив общественный порядок и препятствуя работе транспорта".

Кого судят за хоровод?

Ранее по "хороводному делу" уже успели осудить 32 человека. Большинство из них наказаны ограничением свободы, но есть и те, кто получил реальный срок. Так, на один год лишения свободы осужден гражданин России Данила Чемоданов, а белорусы Дмитрий Буневич и Алексей Артецкий получили 1 год 8 месяцев и полтора года колонии общего режима соответственно.

При этом, судя по материалам уголовного дела, от действий протестующих реально пострадали только несколько торговых павильонов, которые вынуждены были закрыться на некоторое время, и транспортные организации города. В частности, из-за простоя троллейбусов ущерб составил 619 белорусских рублей (около 200 евро) и брестский автопарк пострадал на 40 рублей (13 евро).

Среди тех, кто попал в новую партию обвиняемых по "хороводному делу" - поэт и пчеловод Николай Попека. Он известен в Беларуси как учредитель единственной в своем роде "Медовой премии", которая уже почти 20 лет присуждается местным литераторам. Николай Попека настаивал на том, чтобы ознакомиться с материалами дела на белорусском языке. Однако судья Сергей Маручек в своем письменном ответе сообщил, что "оснований для этого не имеется".

Также в списке новых фигурантов "хороводного дела" - семейная пара Андрей и Полина Лешко. Супруги настаивают, что стояли на тротуаре и наблюдали за хороводом, но через несколько месяцев их вызвали в качестве свидетелей, а затем они стали подозреваемыми. У семьи Лешко - двое детей, Полина беременна третьим ребенком. Супруги лишились источника дохода, поскольку из-за подписки о невыезде Андрей теперь не может работать дальнобойщиком.

За беспорядки приговор может быть суровым

Параллельно близится к завершению очередной процесс по делу о массовых беспорядках, происходивших в Бресте 10 августа прошлого года - на следующий день после президентских выборов.

По версии следствия, во время акции протеста "обвиняемые грубо нарушили общественный порядок, совершили погромы, нанесли сотрудникам милиции удары руками и ногами, различными предметами". Потерпевшими по делу признаны 19 милиционеров, а заявленная общая сумма причиненного ущерба составила около 24 тысяч белорусских рублей (примерно 7800 евро).

Приговор должен быть озвучен на следующей неделе, но уже известно, что для 13 человек, находящихся на скамье подсудимых, прокурор запросил наказание в виде лишения свободы на срок от 3 до 5 лет.

Обвиняемой по этому делу проходит и 18-летняя Виталия Бондаренко, которую собирались судить месяц назад, но тогда она уехала за границу. Девушка вернулась ради того, чтобы увидеть перед отправкой в колонию своего возлюбленного ровесника - Дениса Хазея, осужденного на 3 года. После свидания Виталию задержали и поместили в СИЗО.

Задержали за терроризм - судят за угрозу силовикам

В закрытом режиме в Бресте проходит суд и над инвалидом из Барановичей Владимиром Гундарем. 60-летний мужчина был задержан в конце прошлого года и стал фигурантом дела Николая Автуховича, которого государственные СМИ успели назвать лидером "террористической группы".

Однако сейчас Гундаря судят не по "террористической" статье: он обвиняется в том, что во время обыска в квартире якобы угрожал следователям и разбил свой мобильный телефон. Впрочем, узнать подробности обвинения не может даже жена Владимира - Алена Гундарь, которую не подпустили к дверям зала, где проходит процесс.

Супруга обвиняемого подтверждает, что Владимир Гундарь был знаком с Автуховичем, поскольку в свое время также служил в Афганистане и у них были общие темы для бесед. Кроме того, Владимир не скрывал оппозиционных взглядов и активно участвовал в общественной жизни в Барановичах.

Но, по словам Алены Гундарь, из-за серьезных проблем со здоровьем и боязни заразиться коронавирусом муж в последнее время почти исключил личные контакты с людьми. Именно поэтому обвинения в терроризме вызывают у родственников инвалида-"афганца" полное недоумение.

Ночные переклички в изоляторе

Помимо новостей из Дома правосудия родственники обвиняемых и правозащитники с тревогой реагируют на сообщения, что с задержанными в изоляторах Бреста теперь стали гораздо хуже обращаться. Эту информацию подтверждают люди, отбывавшие административный арест либо находившиеся в СИЗО в ожидании суда.

Брестчанка Марина Червинская, вышедшая на волю после задержания 9 мая, рассказала, что некоторым арестантам не давали спать по ночам, устраивая незапланированные переклички, а днем на досмотры водили в наручниках. По всей видимости, такому психологическому прессу подвергаются только те, кого конвоиры считают "политически неблагонадежными".

Автор Алесь Петрович, Брест

https://p.dw.com/p/3tUeS

***

Лукашенко разрешил силовикам стрелять в толпу

Использовать боевое оружие и спецтехнику для разгона протестов теперь в Белоруссии можно будет законно. Силовики не будут нести ответственность за вред, причиненный оружием. Государство обещает защитить их от гнева народа и самосуда.

В понедельник пресс-служба Александра Лукашенко сообщила, что он подписал два закона: «О государственной защите» и «Об изменении законов по вопросам обеспечения национальной безопасности». Ранее эти документы приняли обе палаты белорусского парламента. Текст документов пока не опубликован, в силу они вступают через месяц. Об их содержании можно судить на основании той информации, которую сообщают официальные источники. В частности, сообщается, что степень гласности деятельности органов внутренних дел будут определять они сами «в рамках законодательства».

Также силовики получают право использовать боевую и специальную технику для разгона протестов и не нести ответственность за вред, который они причинят в ходе применения силы, оружия и спецсредств, «если применение осуществлялось законно». Работники милиции получат право запрещать гражданам «снимать фото и видео при проведении процессуальных действий, охране порядка, обеспечении личной и общественной безопасности», «записывать аудио и видео окружающей обстановки и иных людей».

Собственно говоря, все эти правила уже действуют, несмотря на отсутствие их в законодательстве. Белорусские силовики с начала протестов сохраняют анонимность – они закрывают лица балаклавами, никогда не представляются, в суде дают показания тоже с закрытыми лицами, называя себя Ивановыми Иванами Ивановичами, Петровыми Петрами Петровичами и т.д. Также их действия по отношению к гражданам ничем не ограничены. Сейчас они не только могут беспрепятственно запретить фото или видеосъемку, но и задержать самого гражданина без объяснения причин.

Например, в понедельник состоялся суд над журналисткой портала TUT.BY Любовью Касперович. Ее задержали еще в пятницу возле здания суда, где проходит процесс над студентами, которых обвиняют в организации протестов. Девушка готовила материал об этом и имела официальную аккредитацию суда. Как она рассказала, никто не предъявил ей никаких обвинений и не объяснял причин задержания. Во время суда сотрудник милиции в балаклаве Иванов Иван Иванович утверждал, что она принимала участие в незаконном массовом мероприятии у здания суда. По такой же схеме у здания суда в Могилеве были задержаны журналисты Александр Бураков и Владимир Лапцевич, они получили по 20 суток административного ареста.

Безнаказанность и вседозволенность силовиков стали причиной их травли со стороны знакомых и незнакомых граждан – не рассчитывая на государство, люди пытались наказать их сами. Однако белорусские суды жестоко карали граждан, посмевших что-либо написать о силовиках и тем более дотронуться до них. Реальные сроки люди также получают за моральные страдания силовиков. Так, 14 мая началось рассмотрение дела 29-летней Мии Миткевич. За три поста с осуждением насилия, развернувшегося на улицах Белоруссии после выборов, и заявлением «пусть с ними все то случится, что они делают белорусскому народу» девушке грозит пять лет колонии. Ранее убитый силовиками в Бресте Геннадий Шутов и вовсе посмертно признан виновным в сопротивлении им.

Закон «О государственной защите», который Лукашенко подписал, продолжает эту политику защиты силовиков от народного гнева. В частности, документом расширен перечень категорий лиц, которым может быть предоставлена государственная защита вплоть до смены внешности и сферы деятельности им и их родственникам. Если раньше на это могли рассчитывать судьи, сотрудники правоохранительных и контролирующих органов, органов госохраны, то сейчас – военнослужащие любых войск и формирований «в случае осуществления охраны общественного порядка», сотрудники Службы безопасности президента и Оперативно-аналитического центра при президенте, а также «иные лица» «в связи с посягательством на их безопасность», а также близкие родственники всех этих граждан.

«Завершается процесс законодательного оформления в Беларуси состояния террора. Теперь власть и обслуживающий ее персонал на уровне законодательства являются террористами», – оценил новшества законодательства политолог Павел Усов. «Закон» наделяет их ничем не ограниченным правом на насилие и произвол», – констатирует он в своем Telegram-канале. «Террор становится коллективным продуктом… Конечная цель политики Лукашенко, как и любой тирании, сделать так, чтобы как можно больше людей в структурах власти повязать кровью, то есть сделать их преступниками. Коллективный террор и диктатура – лучший способ стабилизировать систему. Чем больше будет послушных исполнителей, тем дольше будет существовать режим», – считает эксперт.

Напомним, что в конце прошлой недели Лукашенко подписал законы о недопущении реабилитации нацизма и противодействии экстремизму. Понятие экстремизма в нем трактуется довольно широко. Например, распространение заведомо ложных сведений о политическом, экономическом, социальном, военном или международном положении страны – это экстремизм. По сложившейся белорусской практике, ложные сведения – это все те, которые не соответствуют государственной пропаганде. Призывы к участию в несанкционированном массовом мероприятии – тот же экстремизм. Де-факто любой протест – это уже экстремизм, потому что разрешенных массовых акций протеста в Белоруссии не бывает. Согласно новому законодательству, экстремистскими материалами могут быть признаны символика и атрибутика. Это подводит законодательную базу под широко применяемую сейчас практику арестов за бело-красно-белые носки, зонты, шарфы и прочие предметы одежды и быта. По старому законодательству это признается пикетом. После вступления закона в силу ношение таких предметов уже можно будет квалифицировать как экстремизм и нести уголовную ответственность.

Автор Антон Ходасевич, cобственный корреспондент "НГ" в Белоруссии

https://www.ng.ru/cis/2021-05-17/1_8149_belorussia.html


Infos zum Autor
[-]

Author: Богдана Александровская, Алесь Петрович, Антон Ходасевич

Quelle: p.dw.com

Added:   venjamin.tolstonog


Datum: 18.05.2021. Aufrufe: 65

zagluwka
advanced
Absenden
Zur Startseite
Beta