О механизмах выживания российских компаний под санкциями на годы вперед
Финансовые санкции — каждый спасается в одиночку
«Новая» продолжает серию материалов о перспективах отключения России от международных банковских информационных и платежных систем, блокирования валютных счетов наших банков, введения эмбарго на торговлю углеводородами.
Сегодня Олег Шибанов — директор Центра исследования финансовых технологий и цифровой экономики СКОЛКОВО-РЭШ — излагает свой взгляд на возможное развитие ситуации, перспективы побега в юань, осмысление санкций как оружия.
«Новая газета»: — Насколько экономика России зависит от решения ограничить участников SWIFT в пользовании системой?
Олег Шибанов: — Почти все трансграничные транзакции делаются через SWIFT просто в силу чрезвычайного удобства. Именно в силу удобства она пока реальной альтернативы не имеет. Другой, которая объединяла бы такое большое количество юридических лиц просто нет. Зависимость России очевидна, мы видели, чем закончилось отключение Ирана и Венесуэлы. Это, разумеется, не было главной причиной экономических проблем, которые мы в этих странах наблюдаем. Главная их проблема в макрополитике. Отключение от SWIFT увеличило их издержки в и без того тяжелый момент.
Отключение не запрещает международную торговлю и не сделает нас изгоями на нефтяном рынке. Но к издержкам добавятся лишние 5%, а маржа у многих наших компаний не бесконечна — прибыль упадет существенно. России будет проще, чем Ирану, но экономическое положение ухудшится.
— Официальный голос МИД Мария Захарова сообщила, что ведутся переговоры о подключении национальной системы проведения платежей, созданной ЦБ России, к европейской и китайской системам. Насколько это реальный сценарий?
— В подключение к китайской системе я верю чуть больше. Китай — экономический гегемон, который может позволить себе действия вразрез с интересами США. Европейский cоюз — тоже гегемон, но раздирается противоречивыми взглядами на политику между участниками. А отключение или подключение к своей системе — это политика.
Если Россия прощупывает возможность подключения к европейской INSTEX, которую еще даже не запустили официально, это верный ход. Переговоры ведутся всеми и всегда. Но Германия и Франция будут ведущей силой в этой системе. Многие их политики выскажут отрицательное отношение к идее о подключении России. До реального бизнеса это вряд ли дойдет. Другие сценарии не реалистичны.
Избегнуть вторичных санкций и отключения от платежей в долларах при таком сценарии Европа не сможет. С европейской точки зрения компании, строившие «Северный поток — 2» тоже ни в чем не виноваты. Из-за вторичных санкций США они отказались от участия, и Россия достраивает газопровод своими силами. Коротко можно сказать так: ждать, что в зоне евро или доллара будет создана альтернативная система платежей, где не будет американцев и их влияния, не стоит.
— Платежи в юанях в SWIFT занимают менее 2%. Что получит Россия при подключении к их новой информационной платежной системе?
— Если рассматривать отдельные страны, а не союзы, то Китай — наш основной внешнеторговый партнер. Российской экономике снижение издержек транзакций после интеграции национальных систем будет полезно. Наши компании по-разному взаимодействуют с юанем — создают облигационные инструменты, торгуют — но движутся в этом направлении.
ЦБ Китая долгие годы пытается использовать юань в международных платежах. В 2016 году он вошел в валютную корзину МВФ. Но вне SWIFT Китай торгует намного активнее, в гораздо больших объемах. Для этого центробанки партнеров предоставляют ему на взаимной основе свопы в своих валютах. Это привело к тому, что многие компании России и Азии крепко задумались о том, что не в долларах торговать выгоднее.
Серьезные изменения произошли в 2020 году. Все фирмы, которые выстраивают с Китаем именно производственные цепочки, обнаружили, что в локальных валютах торговать гораздо удобнее, чем в долларах. В таких схемах активно участвует, например, Вьетнам. Один из самых динамичных региональных лидеров — Индонезия. Мы ведь сейчас боремся не за пятую позицию в мировой экономике с Германией, а за шестую позицию с Индонезией. Они очень быстро растут и скоро догонят Россию по ВВП по паритету покупательной способности.
— Существует страна, превратившаяся в сырьевой придаток Китая, если судить по ее внешнеторговому балансу — Австралия. Каковы ее отношения с юанем?
— Хороший пример, за последние два года взаимные платежи в юанях очень сильно выросли, буквально в разы. Торговля Австралии с Китаем в его валюте стала уже нормой. Производятся займы в юанях, австралийские бизнесмены готовы на это идти. Там, видимо, спокойные отношения, нет боязни.
— Правильно ли будет сказать, что Китай выстраивает обходные пути мимо SWIFT?
— Торговля вовсе не обязана проявляться в SWIFT напрямую. Если у вас прямые отношения между банками и территориями, он не нужен. Многие банки-резиденты платят напрямую, так устроена трансграничная торговля. Это стоит дороже, мне известно об издержках 6–7%. Но Китай в таком случае не нуждается в трансляции через стороннюю систему.
— Превращение юаня в международную резервную конвертируемую валюту — это добрая воля китайской Компартии. У него все еще впереди?
— Самое важное слово тут — конвертируемая. Резервной валютой они хотят сделать юань однозначно, хотят уронить долю доллара в расчетах. А вот о конвертируемости говорят куда более осторожно. Китаю пока достаточно того, что он предоставляет инструмент торговли. Кому нужны юани за границей? Только покупать товары в Китае или хранить в резервах. Это касается в основном центральных банков. Но компаниям в глобальном плане, во всемирном масштабе, юань пока не интересен: их акционеры в основном американцы, европейцы, резиденты валютных зон западной сферы влияния. Им нужна своя валюта.
Все эксперименты с цифровым юанем проходят на внутреннем рынке. Но китайцам ближе идея, что трансграничная торговля с цифровым юанем будет гораздо удобнее — она предполагает очень плотный контроль. Каждый цифровой юань будет как меченый атом, станет понятно — откуда он пришел и куда ушел. Очень вероятно, что они готовят именно такую трансформацию системы. Если одновременно Китай достигнет серьезного снижения издержек платежей, все процедуры станут проще и удобнее, многие будут готовы принять такую систему. Это очень амбициозная программа. В России об этом пока разговоров нет.
— Вернемся в Россию. Существует ли коллизия — одни компании продают в Китай нефть и газ, а товары там покупают совсем другие? Они не знают что делать потом с юанем?
— Это свидетельствует, что очень нужна полноценная валютная биржа. А рыночное ценообразование юаня ограничено, если наблюдать с 2014 года. Торги ограничены по объему и проходят в основном в долларах. Это препятствие.
Наши экспортеры (20–30 крупных компаний) и импортеры (200–250 средних) разделены. Они легко бы перевели все операции в юань, если бы он был конвертируемым. Вспомним, что в поисках удобных инструментов расчетов некоторые компании в мире стали принимать даже криптовалюты — появились способы быстро перевести их в наличные на биржах. И такие операции часто рассматриваются уже как безрисковые. Полагаю, по мере роста объемов российско-китайской торговли вопрос ликвидности юаня со временем тоже уйдет из повестки.
— Financial Times сообщила 2 мая, что 30 крупнейших банков Европы создают общеевропейскую платежную систему, конкурента американских Visa и Mastercard. Вместе с разработкой аналога SWIFT это уже кажется связанной деталью какого-то плана?
— Про SWIFT надо помнить, что ее штаб-квартира в Брюсселе. Теоретически мы могли бы считать ее европейской системой. На самом деле она находится под таким сильным влиянием финансовых регуляторов и спецслужб США, что уже и не совсем европейская. В результате в ЕС вынуждены создавать альтернативу внутри союза, теперь уже точно свою.
— Знакомая с детства история: была у зайца избушка лубяная, а у лисы — ледяная… Когда же это случилось? В каком году европейцы вдруг поняли, что их система управляется по большому счету уже не ими?
— Конкретной даты «выселения европейского зайца» нет. Эти процессы всегда неспешные. Роль доллара в мировых финансах росла все послевоенные годы. Как только американцы куда-то подключаются, они либо играют в этом важную, а вскоре и довлеющую роль, либо отказываются от участия. Мое личное мнение, что это произошло сравнительно быстро.
Динамизм американской экономики долгие годы был сравним с европейскими темпами роста, но после нулевых США перехватили пальму лидерства целиком. И для Европы, и для России десятые годы были периодом стагнации. А США в это время постоянно увеличивали влияние на мировую финансовую систему. Реализованные и остающиеся в резерве угрозы запрета долларовых платежей для российских компаний — реальность последних десяти лет. Это при Обаме началось, а Трамп просто усилил все эти процессы. Именно последние десять лет политика руководства SWIFT стала особенно проамериканской.
— Даже в самые тяжелые времена, во время Карибского кризиса, например, закрытие корреспондентских счетов наших внешнеторговых организаций в долларах даже не обсуждалось. Когда зависимость от валютных платежей стала оружием?
— Как оружие она была осмыслена недавно, на мой взгляд, в последние десять лет. Министры финансов при Обаме и Трампе были уже весьма смелыми, если так можно выразиться, по действиям и высказываниям. В прежние времена бывали случаи, когда какой-то стране осложняли жизнь по всему периметру. Вводили сразу торговое эмбарго. Кубе устраивали морскую блокаду и экономическую.
И все же это были эпизоды, исключения из нормальной практики. Потому, что доминирующее положение одной страны или политического союза всем участникам мирового рынка наоборот казалось предоставлением особых возможностей для развития. США воспринимались как очень стабильная, правильно выстроенная система с могучими фондовыми рынками. И они всем странам мира, буквально всем желающим, за отдельную плату предоставляли возможность всем этим пользоваться. Геополитическим оружием это стало вчера, а не тридцать лет назад.
— А какие трансформации в мировой экономике и политике произошли за эти десять лет, если они привели к такому результату?
— Мне кажется, что в отношении нашей страны это очень сильно связано с произошедшими в эти годы геополитическими событиями. На их фоне развивалась тенденция. Мы прекрасно помним, что санкции вводились постепенно. Они ведь не были все введены единым пакетом в 2014 году. Переход к такому использованию финансовых инструментов — результат все большей глобализации. Мир стал настолько взаимосвязанным, торговля стала таким важным драйвером роста благосостояния, что их использование внезапно оказалось более выгодным и удобным, чем развязывание войн.
При Трампе ведь уже ни одной новой войны не началось — редкое явление, наверное, в американской политике. Он заменил их экономическими войнами с Китаем, Россией и другими противниками. С другой стороны, я хотя и не жил во времена Карибского кризиса, однозначно за то, чтобы споры между странами шли в сфере экономики, не разрешались военным способом. Санкции против России лучше, чем военный конфликт. Американские политики к России относятся сверхкритично. С одной стороны, они сделали неожиданное открытие: «А что, так можно было!?». Но с другой, становится понятно, что работают санкции не так эффективно, как надеялись.
Политика не моя область, но какие мы им соперники на мировой арене с точки зрения экономики? Никакие. Нас в американской политике намного больше, чем мы заслуживаем с точки зрения возможностей. Настоящая угроза и вызов для них — Китай. То, что Трамп вышел из тихоокеанского пакта экономического сотрудничества намного хуже подействовало на американскую экономику, чем все гипотетические усилия России.
— Когда санкциями при Трампе стали угрожать и союзникам, Европа и решила создавать собственные платежные и информационные системы «на всякий пожарный»?
— Но про создание такой альтернативы мы слышим более десяти лет. Попытка была уже не одна. Почему это удалось России? Просто проявили политическую волю — всем было понятно, что нас могут отключить от Visa и Mastercard. И тогда понадобится хотя бы внутренняя платежная система, чтобы экономика не впала в паралич. Будем надеяться, что ничего подобного не произойдет. Но европейская ситуация сильно отличается от российской. Тут любая организация в первую очередь исходит из интересов бизнеса, она должна зарабатывать. На чем же бизнес может зарабатывать в европейских реалиях?
Европа это фантастический полигон, в том числе и для нас. Там в 2014 году очень сильно срезали межбанковские комиссии по дебетовым и кредитным картам. Для нас это камень преткновения. Считается, что мы близки к бизнес-консенсусу, что в 2021 году маленькие компании могут иметь издержки по транзакциям до 2% от размера платежа. Для крупных торговых сетей они могут составить в среднем 0,6–0,7%. Так вот в Европе сделали 0,2% по дебетовым картам и 0,3% по кредитным. Так Европа снижает издержки бизнеса и траты своих граждан.
Что это значит для банков — главных участников платежных систем, о которых мы рассуждаем? Почему сегодня в России расцвет финтеха (это общее мнение, вовсе не преувеличение) — кешбэки, системы лояльности, повсюду предлагают накопление бонусов и заманчивые способы их потратить, очень удобные мобильные банки для граждан и малого бизнеса? Да потому, что есть межбанковская комиссия!
У меня поэтому серьезный вопрос: на чем собирается зарабатывать эта новая европейская альтернатива Visa? На комиссии 0,2%? В России банковские сервисы в интернете работают может и не идеально, но хорошо. В Европе все это поломано, финтех растет только в сторонних бизнесах (можно вспомнить revolut.com российского происхождения), которые пытаются расти за счет охвата.
Банки своими сервисами не занимаются, это не прибыльно и не интересно. Поэтому правительство взяло курс на более открытый доступ сторонних сервисов финтех к данным банков. Хотя бы для того, чтобы условный испанский банк не гордился проведением платежа в течение пяти дней. То есть надежных постоянных источников финансирования, обновления и поддержания новой европейской системы в рабочем состоянии не просматривается. Что им предстоит? Надо всех уговорить — банки подключиться, торговые точки установить оборудование и программное обеспечение. Это миллионы бизнес-единиц. В России просто обязали законом все терминалы принимать одну любую карту международной системы и карту «Мир» в обязательном порядке.
— Так что же заставило европейцев приступить к созданию альтернативы Visa?
— Это были постоянные попытки с 2011 года, когда возник и тихо умер Monnet Project. Потом была инициатива PEPSI, которая намеревалась синхронизировать платежи по всей территории Евросоюза. Новой мотивации тут нет, просто дитя еле дышит, но оставить затею жалко. Мне это скорее напоминает гальванизацию. Непонятно, как это в Европе может взлететь. Если бы система стала сразу международной с повсеместным использованием, зарабатывала бы в Америке (немножко и в России), в тот же час зашла бы на китайский рынок и в Австралию, мне был бы понятен этот бизнес. Но внутри Европы они не смогут существенно зарабатывать, этому препятствуют их же собственные законы.
— Насколько же в свете сказанного гипотетические отключения России от платежных и финансовых информационных систем будут надежным средством давления?
— Это действенные угрозы. Значительная часть наших товаров торгуется за доллары и евро. Эти валюты уже ограничены в использовании для некоторых российских банков и компаний. Мы видели, что санкции в отношении отдельных людей и компаний приводят к серьезным трудностям для них — вспомним «Русал» в 2018 году. Поэтому потенциальное отключение станет сильным ударом по бизнесу. Это означает, что издержки сильно вырастут.
По моим прикидкам это будут лишние 5%. Имеющиеся системы не позволят нам быстро переключиться на что-то другое и сократить издержки на коротком горизонте. Но время покажет, потому, что настройка путей взаимодействия в новых условиях будет не быстрой. Я видел, как это все работало до всякого SWIFTa — шифровальные машины и коды у обеих сторон. Все это возвращение в эпоху до 90-х годов. И бизнесу будет очень сложно быстро адаптироваться.
Надо учитывать, что импорт и экспорт составляют большую долю ВВП России. У нас этот показатель выше, чем в Китае. И тем более он имеет особое значение для наполнения бюджета. Поэтому для нас дешевая и удобная система SWIFT жизненно важна. Поскольку санкции дно не прошли, политики уже обсуждают в режиме эскалации то, чего совсем уж не хотелось бы увидеть никогда — запрет на операции в мировых валютах, а далее газовое и нефтяное эмбарго. Пока это лишь политические игры. Надеюсь, они ими и останутся.