В Афганистане оформляется коалиция террористического интернационала
На Афганистан надвигается тьма
(Российский разведчик о том, что происходит на границах СНГ)
Сегодня «Новая газета» представляет читателям взгляд на ситуацию в Афганистане Василия Кравцова — признанного специалиста по проблемам внутриафганского кризиса, автора книг, эксперта по радикальным исламским группировкам и зоне пуштунских племен. Василий Борисович поднял практическое востоковедение на уровень, адекватный угрозам, непрерывно рождающимся в Центральной Азии.
Сорок два года кандидат политических наук Василий Кравцов отдал Афганистану и его народу. Начинал как сотрудник КГБ СССР на афганском направлении. В 1988–1991 гг. как советник Министерства госбезопасности Афганистана отвечал за переговорный процесс с вооруженной оппозицией, был тяжело ранен. После распада СССР продолжал службу в органах безопасности России. В 2016–2018 гг. — первый секретарь посольства России в Кабуле, в 2019 г. — старший политический советник миссии ООН в Афганистане. Без сомнения, эта статья — взгляд именно военного и разведчика, акцентирующего внимание в первую очередь на вопросах, связанных с профессией. Так уж вышло, что теперь эти вопросы лежат в основе глубочайшего кризиса в этой стране. Кравцов и сегодня каждый вечер на связи с Афганистаном.
Всплеск боевой активности, отмеченный на севере Афганистана последние дни, начал перемещаться в более южные районы. Уже около двух лет на севере и северо-востоке страны действуют объединенные штабы «Талибан», Аль-Каиды и «Исламского государства Хорасан» (все эти организации признаны в России террористическими и запрещены. — Ред.). И недавние боевые акции проводились ими совместно. Вооруженные отряды ИГ и Аль-Каиды выступают в рядах талибов и тесно с ними взаимодействуют. 5 июля впервые отмечен факт перехода большой группы военнослужащих правительственных войск прямо в ряды «Исламского государства Хорасан». Это напрямую коррелируется с тем, что говорил министр иностранных дел Лавров.
Уже предыдущие две недели после захвата какого-либо районного центра отряды талибов и ИГ занимали позиции на центральной площади рядом, каждый под своим флагом. Хотя население зачастую и не понимало, кто же вообще пришел в город, это происходило под единым управлением. В ближайшее время по скоординированным планам этих отрядов должен произойти захват центральной логистической базы Министерства обороны Афганистана в провинции Вардак. Правительство знает об этих планах. Если это произойдет, вооруженным силам придется совсем тяжело. Тех военных кабульского правительства, которые перешли в Таджикистан, не сегодня завтра авиацией перекинут в Кабул. Но самая значительная часть перешедших на сторону талибов армейских и полицейских формирований находится в Афганистане, в ближайшее время после фильтрации наиболее опытных из них примут в ряды талибов, и они продолжат войну, но уже против правительства.
Почему так происходит? Почему афганская армия не защищает позиции, а сдается большими партиями? Это ожидаемый результат системы, которую выстроил Пентагон при создании афганской национальной армии. Он устроил все как у себя дома, считая свою систему наиболее эффективной. Это в первую очередь контрактные отношения без какой бы то ни было идеологии, учета интересов народа и государства. Таким образом афганцев как бы сделали наемниками в собственной стране. Это очень деликатный момент. Во-вторых, никаких политических органов в афганской армии не создали. Реализовали принцип «армия вне политики и вне идеологии». И никакой политической, идеологической работы в войсках не велось, и вести ее было некому.
В-третьих, как и в самом Пентагоне, в афганской армии отсутствовали органы военной контрразведки и безопасности, независимые от Министерства обороны и Генерального штаба. Их задачей всегда было наблюдение за процессами в войсках и конкретных боевых подразделениях. Состоялось несколько попыток, в том числе со стороны президента Ашрафа Гани, вернуться к проверенной системе и возродить органы военной контрразведки в составе Главного управления национальной безопасности.
Пентагон всякий раз саботировал такие предложения. Он считал для себя неприемлемым контроль или участие в контроле над положением дел в армии какого-то иного, независимого от себя органа. Армейское командование США раздражала сама вероятность внешнего контроля за ним и за его подопечными (афганской национальной армией) со стороны советников Главного управления национальной безопасности, представляющих ЦРУ и ФБР. В конечном счете именно оно бы и контролировало дела в афганской армии, подопечной Пентагону. Министерство обороны США всегда выступало против подобного положения дел на родине, эту же позицию занимало и в Афганистане. В результате получилась армия, толком никому не подконтрольная, никто не знает, что в ее недрах происходит.
С иррегулярными формированиями так называемой Local Police, которую тоже финансировали напрямую из бюджета НАТО, талибы очень быстро устанавливали контакты, потом регулярные отношения, а через них уже входили в контакт с командованием воинских частей. Потом быстро договаривались об их переходе на сторону афганской вооруженной оппозиции. Важным фактором, который подорвал морально-боевой дух афганских вооруженных сил, стала тактика выхода войск НАТО из Афганистана. Покидая авиабазу Баграм среди ночи, США даже не известили афганскую сторону об этом. Лишь через два часа после того, как последний американский солдат покинул базу, правительственные войска заняли ее территорию. Это говорит об отношении американских войск и вообще коалиции НАТО к афганским союзникам. Такое полное неуважение к народу и вооруженным силам, абсолютное недоверие к ним вызывало всеобщее негодование.
Подобные «отношения», конечно, подрывают боевой дух афганской армии. Важным психологическим фактором столь массового перехода стал главный акцент пропагандистской работы талибов — война на исходе, все кончено, какой смысл погибать в последний день войны? И это реально действует. Много говорится о политике национального примирения, которую мы реализовывали в свое время еще при президенте Наджибулле. По инициативе американцев 10 лет назад был создан Высший совет мира. Сейчас он называется «Высший совет по национальному примирению», его возглавляет бывший премьер Абдулла Абдулла. Совет финансируется напрямую из США, имеет очень внушительный бюджет. Но он не имеет ни единого результата своей работы за все эти годы.
За последний месяц было два перехода талибов на сторону правительства в Джелалабаде и Герате. Это был результат местных договоренностей, но не работа Высшего совета по национальному примирению. Сам Абдулла запомнился своей бурной деятельностью по примирению в Пекине, Лондоне, США, Катаре. В результате не создано никаких условий, чтобы власть установила отношения не только с талибами и вообще вооруженной оппозицией, но и с собственным народом. Почему важнейшие события сегодня происходят на севере Афганистана? Почему не на юге, где-то в Гильменде или Кандагаре? Как человек, отдавший 42 года внутреннему афганскому кризису, со всей ответственностью утверждаю, что это не случайность. Обратите внимание, что основные события — не рядом с Туркменией или Узбекистаном, а именно на афгано-таджикской границе.
Это часть плана с целью прозондировать реакцию России, стран Центральной Азии. Усложнив военную обстановку на границе, США рассчитывают сделать эти страны более уступчивыми на возможных будущих переговорах. Они заинтересованы разместить там беженцев, построить разведцентры на границе с Афганистаном. Если бы удалось достичь договоренности о размещении военной базы в какой-либо из этих стран, то это стало бы для не желающего покидать регион НАТО идеальным решением. Таковы его задачи в Центральной Азии после вывода контингента из Афганистана. И не надо удивляться, что в этой многосторонней конфронтации тактически талибы взяли на себя такую роль, отчасти совпадающую и с интересами американцев. У них с США в Дохе подписано соглашение с двумя секретными протоколами на 200 страниц. Это отнюдь не конспирология — посмотрите на реакцию на эти события стран Центральной Азии, ОДКБ, ШОС, России.
В феврале 2019 года я заявил в комментарии РИА «Новости», что переговоры в Дохе закончатся полным фиаско. Сейчас я убежден, что американская сторона должна дать оценку деятельности посла по афганскому урегулированию. Залмай Хализад, афганец по происхождению, главный американский переговорщик, завел США совсем не туда. Я удивлен, насколько он оказался неспособным понять матрицу афганского кризиса. В американском информационном пространстве сложилось мнение, которое подхватили и некоторые СМИ, и комментаторы в России, что между «Исламским государством Хорасан» и талибами есть некие принципиальные базовые противоречия. Что «Талибан» подписал соглашение, в котором отказывается от любых контактов с Аль-Каидой. Все это игра, так называемая дипломатия, когда участники переговорного процесса друг другу рассказывают сказки.
На самом деле Аль-Каида была, есть и останется матерью «Талибана». Талибы ее так и называют — мама. Они продолжают действовать совместно, нет между ними неразрешимых противоречий. В 2017 году у меня вышел занятный разговор с полевым командиром в Газни. Я спросил, что он будет делать после подписания соглашений, по которым талибы обязуются не контактировать с Аль-Каидой. Он ответил, что имеет шесть отрядов, из них три — в «Талибане» и три — в Аль-Каиде. Он просто переведет три на финансирование в «Талибан», и на том все кончится. Главное — его отряды останутся при нем.
В южной части провинции Нангархар на протяжении последних трех-четырех лет действительно имели место боестолкновения между талибами и «Исламским государством Хорасан». Причины коренились в экономических интересах и этнической розни. В эти края, в первую очередь в ущелье Тора-Бора, пришли отряды ИГИЛ, которые повели себя просто неадекватно с местным населением и по отношению к старейшинам. Начались бои. На самой ранней стадии, в 2014–2015 годах, были похожие столкновения в Гильменде, в 2016–2017 годах — в Джелалабаде. Все это связано с тем, что первые игиловцы были не афганцами. А сегодня до 80% состава «Исламского государства Хорасан» — местное население. Это коренные этносы Афганистана — пуштуны, узбеки, таджики, туркмены, киргизы.
Сейчас пакистанцев в «Исламском государстве Хорасан» очень мало. В весьма тесном контакте с ними находятся уйгуры из «Исламского движения Восточного Туркестана» (организация признана террористической в России). В Сирии они себя показали как жестокие боевики и полные варвары. Все они тесно сотрудничают и принимали участие в этих последних операциях на севере Афганистана. Тут нечему удивляться, внутри этой тройки — «Исламское государство Хорасан», Аль-Каида и «Талибан» — особенно в зоне ответственности Пешавар-шура, налажено взаимопонимание.
Угроза государствам Центральной Азии усилилась, разумеется. В гораздо меньшей степени это угроза со стороны талибов — у них нет особого интереса к среднеазиатским республикам. Если мы взглянем на Бадахшан и Тахар, они кишат бойцами Аль-Каиды, «Исламского государства Хорасан» и «Исламского движения Восточного Туркестана». Вот у них, у этих группировок, интерес к странам СНГ очень большой. Каков возможный итог? Я не первый месяц говорю: да, после победы талибов, после их парада победы на центральной площади Кабула действительно будет создано коалиционное правительство. Но в его состав войдут в большинстве своем представители Пешавар Шура, а также Кветта Шура, Аль-Каиды и «Исламского государства Хорасан». Вот такая будет коалиция, нравится ли это кому-то или нет.
Автор Валерий Ширяев
https://novayagazeta.ru/articles/2021/07/07/na-afganistan-nadvigaetsia-tma?utm_source=push
***
«Талибан» станет … государством. Очертания незавидного будущего Афганистана проявляются уже сейчас.
До вывода войск НАТО из Афганистана остается еще два с половиной месяца, но очертания незавидного будущего этой страны проявляются уже сейчас.
Афганское правительство и некоторые эксперты утверждают, что местные войска, которые годами перенимали опыт у западных коллег, стали по-настоящему эффективной силой и могут удерживать контроль над страной самостоятельно. Правда, новости создают прямо противоположное впечатление - что «Талибан» уже выбирает, какой ремонт сделать в президентском дворце после прихода к власти, отмечает издание The Insider.
Самый популярный афганский телеканал Tolo News в последнее время буквально перешел в режим боевых сводок. И совсем не победных — талибам удалось занять целый ряд районов, причем не на юге, где позиции движения всегда были сильны, а на севере, в провинциях, граничащих с Таджикистаном, Узбекистаном и Туркменией. В осаде находятся и крупные города региона: сейчас бои идут в черте Кундуза, а буквально несколько дней назад похожие сообщения приходили из Мазари-Шарифа — северной столицы страны. Как это ни парадоксально, на этом фоне вечером 29 июня Афганистан покинули последние немецкие солдаты. Германия была на втором месте по численности контингента, задействованного в натовских операциях, при этом их зоной ответственности был именно север, а базой — аэродром в Мазари-Шарифе. Днем позднее о полном выводе своих войск заявила Италия.
Источники агентства Reuters в свою очередь дают понять, что американцы тоже могут не задержаться в Афганистане до 11 сентября, а уйти «в течение ближайших дней». Если это произойдет, завершать миссию НАТО придется остальным, ранее незаметным партнерам.
На фоне масштабного наступления талибов такие действия НАТО кажутся максимально нелогичными. Даже в соглашении, которое США и талибы подписали в Катаре в 2019 году, подразумевалось, что условием для любого продвижения в переговорах и тем более вывода войск должно быть перемирие. Но на это, похоже, махнули рукой, успокаивая себя тем, что бои ведутся против правительственных войск Афганистана, а не против НАТО. Идею будущего коалиционного правительства Афганистана, в состав которого войдут наиболее мягкие и конструктивные талибы, уважающие права женщин и национальных меньшинств, в самой Америке уже называют «полетом на Луну» — как что-то амбициозное, но почти невероятное.
Кроме того, говоря об афганском противостоянии, следует понимать, что значительная часть боевых операций носит в первую очередь медийный характер. Расклад сил не позволяет талибам удерживать захваченные территории долго, но селфи в узнаваемом месте и внимание мировых СМИ уже считаются хорошим результатом.
Буквально на днях талибы придумали новый пиар-ход — они вынуждают афганских силовиков и проправительственных ополченцев отступать через реку Пяндж на территорию Таджикистана и Узбекистана. Первая группа из 134 человек оказалась в Таджикистане 22 июня, когда талибы захватили пограничную заставу Шерхан-Бандар, то есть теперь постсоветская республика непосредственно граничит с талибскими территориями. С тех пор подобных попыток было несколько, правда узбеки, в отличие от таджиков, почти сразу возвращали беглецов на родину, судя по всему, через более безопасный участок границы.
Наверняка для талибов было бы лучше, если бы поверженные афганские бойцы еще и выступили перед журналистами, но не слишком широкие рамки свободы слова в центральноазиатских республиках просто не позволяют этому случиться. И это редкий случай, когда авторитарный подход полезен, благодаря нему исламские радикалы не получат дополнительного пиара.
Знатоки афганской действительности также рассказывают, что, несмотря на восточную жестокость, война в этой стране иногда может приобретать форму имитации. Например, к армейскому командиру приходит посыльный из «Талибана» и предлагает отступить в Таджикистан, а в противном случае будет бой с потерями. Командир понимает, что его геройство мало изменит расклад сил в войне, которая в Афганистане практически не прекращается. Талибы все равно отступят, когда штаб в Кабуле отправит в район вертолеты, при этом все его бойцы останутся живы. А значит, на сделку можно и согласиться. Цинично? Да, но не более чем сам вывод натовских войск, который де-факто бросает страну на произвол судьбы. При этом цель та же — сохранить жизни своих солдат: американских, немецких, британских и других.
По сути, единственное, что волнует западные страны в Афганистане после 11 сентября, — это безопасность кабульского аэропорта, района Green Village, где расположены посольства и офисы зарубежных компаний, и афганцев, которые работали у американцев переводчиками и водителями. Если талибы сразу после вывода войск начнут охоту за «пособниками оккупантов», это не слишком хорошо отразится на имидже США в мире. Чтобы избежать этого, американская Палата представителей уже согласовала для таких афганцев ускоренную выдачу иммиграционных виз. Иными словами, ситуация в стране настолько непредсказуема, что своих бывших сотрудников американцам проще забрать к себе.
С аэропортом, от которого напрямую зависит работа иностранных посольств в Афганистане (кто же согласится оставаться в стране, возможность выезда из которой может в любой момент исчезнуть, а власть — оказаться в руках радикалов), ситуация сложнее. Хотя талибы настаивают, что к 11 сентября в Афганистане не должно остаться ни одного иностранного военного, другие варианты обсуждаются весьма уверенно. Первым голос подал президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, позиционирующий себя выразителем интересов всего мусульманского мира. Он заявил о намерении оставить в кабульском аэропорту турецких военнослужащих, которые защищают его и сейчас, на что представители «Талибана» тут же напомнили, что не собираются делать исключений даже для братьев по вере.
Тем не менее, Эрдоган не отказался от своих слов и даже обсуждал эту идею на недавней встрече с Джо Байденом. К чему конкретно они пришли, неизвестно, но после этого в американских СМИ появилась информация, что кроме турок в Афганистане могут остаться и 650 американских военных — как раз для охраны аэропорта и посольства, тем более что между ними всего три километра по прямой дороге. Судя по всему, Вашингтон и Анкара хотели бы продавить этот вопрос, но оценивать перспективы такого решения непросто. Талибы умеют доходчиво выражать свое недовольство — терактами.
Позиция Москвы и стран Центральной Азии по происходящему в Афганистане сложная. С одной стороны, после ухода американцев ответственность за ситуацию в регионе упадет именно на их плечи. С другой — быть по-настоящему активными игроками в Афганистане Россия, а тем более Казахстан или Узбекистан, не могут и вряд ли хотят. Поэтому им остается просто подстраховываться и укреплять контакты одновременно с афганским правительством, оппозиционерами и «Талибаном». Немного особняком тут стоит Таджикистан, у него отношений с талибами исторически не сложилось, но, возможно, скоро они возникнут и там.
«Непосредственной прямой угрозы со стороны талибов нет», — заверил в эфире государственного телеканала посол России в Афганистане Дмитрий Жирнов. Того же мнения придерживается и министр иностранных дел Узбекистана Абдулазиз Камилов, в недавнем интервью он заявил, что лично не считает «Талибан» террористической организацией: «Конечно, может быть, у них были какие-то контакты внутри Афганистана с различными экстремистскими организациями и так далее. Но в то же время вы не можете дать ни одного примера того, что „Талибан“ за 40 лет организовал террористическую атаку за национальными границами Афганистана — ни в Центральной Азии, ни в Европе, или где-либо ещё».
И поспорить с ним сложно, здесь он полностью прав. Поэтому и российские силовики, такие как секретарь Совбеза Николай Патрушев, и дипломаты во главе с Сергеем Лавровым, говоря об угрозе из Афганистана упоминают в первую очередь «Исламское государство» (ИГ) и «Аль-Каиду» со всеми многочисленными ответвлениями и союзниками. Какая-то логика в этом есть: талибы много раз уверяли, что после прихода к власти намерены не вторгаться в соседние страны, а заниматься своей. Пункты об этом есть практически во всех документах, которые подписывались талибами как в Москве, и так и в Дохе — с американцами. Более того, они даже пообещали не предоставлять убежище другим террористическим группировкам. Идеология ИГ и «Аль-Каиды», в свою очередь, вообще не учитывает государственных границ, их цель — установление норм Шариата везде, куда дотянется рука.
Наконец, «Талибан» состоит из граждан Афганистана и соседнего Пакистана (глава МВД этой страны на днях заявил об этом публично, хотя секретом это не было и раньше), и почти всегда — этнических пуштунов. А вот среди других исламистов можно встретить носителей таджикских, узбекских, а может быть, и российских паспортов, которые без труда могут оказаться в Москве. Иногда в России даже звучит надежда, будто «Талибан» может стать гарантом того, что это не произойдет. Аргументом в пользу этой версии служат стычки, которые между талибами и игиловцами действительно происходили. Впрочем, если сравнивать военный потенциал, то талибы настолько сильнее, что всерьез рассуждать об ИГ, которое сейчас не контролируют ни одного уезда, даже неловко. Сама идея налаживания отношений с талибами с расчетом на то, что именно они станут главными политическими игроками в Афганистане, выглядит логично, если отбросить моральный аспект, как уже говорилось, обещаниям талибов сохранить права женщин и демократические институты на самом деле никто не верит.
Однако обольщаться и полагать, что «Талибан» станет гарантом стабильности и союзником в борьбе с другими, более опасными террористами, тоже не стоит. Не исключено, что после ухода западных сил талибы вместо борьбы с ИГ или «Аль-Каидой» могут просто выдавить их из страны, как сейчас поступают с афганскими военными. Лучше всего для этого подходит таджикская граница, она самая протяженная и трудноконтролируемая. Такие акции во время установления нового порядка в Афганистане могут иметь и политический смысл, чтобы привлечь к себе внимание соседа и показать, с кем именно нужно договариваться.
Этот переходный период, когда действующее правительство и лидеры афганских таджиков и узбеков будут сопротивляться «Талибану» запросто может затянуться на годы. Эта гражданская война почти наверняка станет площадкой для перераспределения потоков наркотрафика и взрастит новое поколение, которое плохо представляет иную жизнь. Немалые риски в себе несет и другой сценарий, при котором талибы быстро берут власть и устанавливают в Афганистане жестокий, но не угрожающий соседям режим, вроде африканских диктатур. Подобный триумф исламских фундаменталистов может стать настолько заразительным примером, что о локальности и национальной ориентированности «Талибана» уже не вспомнят. Движение станет объектом для подражания и мотиватором: стоит потерпеть всего 25 лет, не задумываться о потерях, идти до конца — и вот, ты победитель.
Дано ли здесь что-то третье, сказать сложно. В командовании НАТО утверждают, что будут поддерживать афганское правительство и после вывода войск. Но государственная система в этой стране настолько хрупка, что для этой помощи может просто не найтись единого получателя.
Автор Кирилл Кривошеев, опубликовано в издании The Insider
http://argumentua.com/stati/taliban-stanet-gosudarstvom