О последствиях диверсии на газопроводах "Северного потока" для экономики стран Евросоюза

***

Газовый гамбит 

Взрыв трех ниток «Северного потока» по своему эффекту и последствиям можно сравнить разве что с атакой на башни ВТЦ или поджогом Рейхстага.

Возможность (допустимость) инфраструктурной войны (подрыв подводных трубопроводов и электрокабелей) меняет не просто контекст глобальной повестки (кризис субъектности). Меняются критерия оценки, правила принятия решений и понятия нормы. Меняется мир.

США напомнили нам старую (давно забытую) истину: где речь идет о нефти (газе, угле), там речь идет о войне. А в вопросах контроля и установки правил ключевым звеном любой модели является подвижность (логистика, транспорт, коммуникации). С точки зрения экономики пространство и время, это два проявления одной сущности, считаемой в деньгах (затраты и эффекты).  

Конец спотового газового рынка в Европе

Накануне I Мировой войны эту истину емко и исчерпывающе сформулировал Уинстон Черчилль: «Господство — вот цена этого предприятия!». Заявил, доказывая необходимость обеспечить бесперебойные поставки персидской нефти в Британию. Так было и так есть на протяжении всей индустриальной эпохи человечества. 

Нефть (углеводороды) — универсальный товар, на ее основе строилась мировая экономика, как механизм инвестиций и сложившийся вокруг него режим безопасности. Первое (инвестиции) без второго (безопасность) невозможно. Суть механизма — перераспределение природной ренты (первоисточник стоимости) от избыточных стран к дефицитным. Его базовое звено — энергетическая рента (драйвер мировой экономики). 

Мысль простая, но после долгой промывки мозгов с целью объективировать природу денег (система измерения), увы, сегодня неочевидная. Взрыв «Северного потока» вернул нас к истокам глобального рынка, раскрыв его механику, разово (форс-мажор) и кардинально изменил энергетический, экономический и политический ландшафт Европы и всего мира.

В связи с этим экстраординарным событием важно держать в уме факты истории отношения к строительству «Северного потока — 2» со стороны США. В ней открыто прослеживается циничный торговый интерес. Мотивируя ввод мешающих строительству санкций, в США не постеснялись заявить, что молекулы их СПГ суть «молекулы свободы», которые европейцам и следует покупать вместо русских молекул. Что ж, достаточно выразительная формула политической травли делового проекта. И все соглашения в то время с Берлином и некоторыми другими столицами Вашингтон пытался обусловить отказом от «Северного потока — 2». 

Новая фаза давления наступила в начале этого года, когда Джо Байден взял да пообещал уничтожить «Северный поток — 2», если русские войдут на Украину. Американский Белый дом сейчас изо всех сил старается перетолковать его слова безобидным образом, придав им метафоричность. Но 8 февраля Байден после переговоров с Шольцем говорил на совместной пресс-конференции прямо: если российские «войска пересекут границу Украины снова, то "Северного потока — 2" больше не будет. Мы сделаем это». Он еще и добавил: «Я обещаю, мы сможем это сделать» (цитаты по «Интерфаксу»). 

Шольц тогда сказал лишь, что «мы будем действовать согласованно» в том, что касается санкций. От упоминания газопровода он воздержался. И немудрено. То, что американскими «молекулами» российские не заменить, в Европе не все, но понимали. К осени через потребовавшие ремонта и попавшие в заокеанские санционные передряги сименсовские турбины удалось остановить «Северный поток — 1». Под давлением США зазвучали новые заявления о планах эмбарго на газ из РФ. Но проехав недавно по Ближнему Востоку, Шольц «привез» оттуда лишь один танкер СПГ. Немцы проработали все возможности по замещению российского газа и убедились, что замену найти невозможно. А это значит, что надо запускать «Северный поток — 2», полностью готовый к работе. Иначе немецкая промышленность встанет. Не говоря уже о том, что зимой холодно. 

И вот тут последовал подрыв всех ниток обоих «потоков». 

Первая гибридная

Взрывы газовой инфраструктуры поставили Россию перед дилеммой. Для выполнения своих контрактных обязательств она должна либо увеличить объем поставок СПГ (что невозможно), либо нарастить транзит газа через Украину, чтобы перекрыть выпадающий объем поставок. Одна только Германия обязана закупать у России 40 млрд куб. м в год по принципу «бери или плати». 

Цимес ситуации не в росте на 45% стоимости украинского транзита, превышающего контрактные 40 млрд куб. м. Дьявол кроется в Third Energy Package («третий энергопакет»), согласно которому в трубе должно быть не менее двух поставщиков. Если Россия пойдет на увеличение украинского транзита (а вся Европа, Германия прежде всего, будут умолять об этом), то «Газпром» обязан будет продавать 50% своего газа на «входе» в Европу Украине. Любое, созданное Россией второе (независимое) юрлицо, Запад не признает (подведет под санкции). Не то время, критерии оценки внеэкономические. 

Сомневаться в том, что Украина и ЕС попытаются воспользоваться Third Energy Package, не приходится. Но следует ли идти им навстречу? Порассуждаем. На наш взгляд, в этом случае замкнется длинная комбинация, которую США играют на мировом энергорынке, где Россия, Европа и Украина части общего (Part of the general). На кону стоит не имидж России как добросовестного поставщика и торгового партнера, а такой параметр, как политическая воля страны, ее готовность идти до конца в отстаивании своих национальных интересов. 

У взрыва «Северного потока» долгая история, и как у всякой долгой истории, у нее есть одно преимущество. Она позволяет оценить происходящее не в абстрактных понятиях борьбы за демократию, а в системных категориях долгосрочных убытков и прибылей (затраты и эффекты), формирующих картину будущего. В категориях гибридных войн. 

Начиналась история с распада СССР и украино-российских газовых войн. После «геополитической катастрофы» 1991 года 95% всего газового экспорта России шло через Украину. Киев пользовался этим, не оплачивая газ даже по льготной цене. Если Россия ограничивала поставки, Киев производил «несанкционированный отбор». Проще говоря, воровал газ из транзитной трубы. Вину за срыв поставок Европа неизменно возлагала на Москву и «Газпром». Хотя воровство Украина не только не скрывала, но и признавала его своим правом. В 2000 году в интервью журналу Spiegel Леонид Кучма заявил: «Москва ежегодно перекачивает через нашу страну на Запад 130 миллиардов кубометров газа. Если здесь откачают миллиард кубометров — это же ничтожная доля». 

Первая газовая война грянула в 1993-94 годах, когда «Газпром» несколько раз ограничивал украинскую квоту. Вторая — в 1997-98 годах, тогда «Газпром» прекратил прямые поставки газа Украине, оставив лишь поставки в счет оплаты транзита. В 2006 году была остановка всех украинских поставок. А реперным (новая точка отсчета) стал 2009 год, когда Россия полностью перекрыла трубу, остановив и украинские поставки, и европейские, и воровство. Все эти «войны», несмотря на хронологию, носили общие (родовые) черты. Спусковым крючком всегда служили неплатежи Украины, а выход из кризиса всегда был сопряжен с политическими последствиями. 

После первой «войны» Украина признала за Россией правопреемственность по долгам и активам СССР. После второй подписала соглашение по Черноморскому флоту, передав России в аренду на 20 лет несколько бухт в Севастополе и Феодосии (аренда увязали с погашением долга). Кроме того, Украина передала России 11 бомбардировщиков Ту-160 и Ту-95МС, около 600 крылатых ракет авиационного базирования и наземное оборудование из «советского наследства». Третья война (2006 год) стала прямым следствием украинских выборов 2004 года. Россия поставила тогда на премьер-министра Виктора Януковича, который обещал развивать интеграцию в рамках Единого экономического пространства. Авансом к этому партнерству «Газпром» подписал с «Нафтогазом» соглашение на 5 лет (до 2009 года) с фиксированной ценой на газ в 50 долларов за тыс. куб. м. 

Пришедший к власти в результате оранжевой революции Виктор Ющенко все договоренности похоронил, провозгласив евроатлантический вектор развития приоритетом Украины. Ющенко стал активно прорабатывать варианты поставок газа из Туркмении. Среднеевропейские цены на газ к этому моменту превысили 150 долларов за тыс. куб. м, и фиксированная цена в 50 долларов выглядела откровенным нонсенсом. В 2006 году Россия полностью остановила поставки газа Украине, что дало старт целой серии трехсторонних (Москва-Киев-Ашхабад) переговоров. Ашхабад проявил взвешенный подход. Согласился поставлять Киеву газ по европейским ценам и с выплатой долга в 159 млн долларов. То есть отказал. Россия тем не менее согласилась поставлять Украине газ по 65 долларов до конца 2006 года, при контрактной цене в 230 долларов. 

В 2009 году заканчивался 5-летний контракт, заключенный в предвыборном 2004-м. Подписывать новый Украина не спешила. 1 января 2009 года Россия прекратила подачу газа для Украины, 5 января уменьшила подачу для европейских потребителей, а 7 января полностью остановила трубу. 19 января в Москве приземлилась Юлии Тимошенко. После долгих переговоров Тимошенко с премьером России Владимиром Путиным впервые был подписан прямой (без посредников) договор о поставках и транзите газа на 2009-2019 годы. Комментируя договор, Путин заявил о необходимости альтернативных маршрутов транспортировки российского газа в Европу. Через год будет дан старт прокладке «Северного потока —1». 

Общее в сравнении

Связь последних украинских событий (Майдан, переворот, Крым, гражданская война) с поставками российского газа в Европу и газовым контрактом 2009 года, на первый взгляд, может показаться надуманной. Надуманным и необъяснимым нам кажется любое событие, механизм которого от нас скрыт. Сопряженность российско-украинских «газовых войн» с изменением газовой инфраструктуры (логистика) Европы в отличие от «политической» связки сомнений ни у кого не вызывает. 

В 1993 году (после первой «войны») в Варшаве было подписано соглашение о строительстве газопровода «Ямал — Западная Европа», который был запущен в конце 1999 года (вторая «война»), на полную мощность он вышел в 2006 году (третья «война»). В разгар второй «войны» (1997 году) было заключено российско-турецкое соглашение о строительстве «Голубого потока» и началась проработка маршрута «Северного потока —1» по дну Балтики. А после третьей «войны» в 2007 году стартовали переговоры о «Южный потоке», превратившемся в итоге в «Турецкий поток». 

Инфраструктурная сопряженность провоцирует на простые решения, порождает соблазн свести украино-российские «газовые отношения» исключительно к двусторонним. На момент подписания реперного контракта в 2009 году украинский транзит упал со 130 до 98 млрд куб. м в год. К 2014 году (Майдан) транзит опустится еще ниже — около 85 млрд куб. м, а на момент взрыва «Северных потоков» он едва превышал 40 млрд куб. м. Если оставаться в двусторонней логике, то конфликт лишается всякой логики. Украина сама себя душила, каждые следующий шаг вел к ухудшению. Логика возникает при обратной зависимости. Объяснение действий Украины идиотизмом ее руководства (господствует в нашем медийно-пропагандистском пространстве) отражает, мягко говоря, особенности подход авторов и носителей этой версии, не более. 

Взрыв «Северных потоков» резко поменял диспозицию, поднял роль украинского транзита до уровня выживания (не только экономического) Евросоюза, да и Европы тоже. Обвинить самих украинцев в проведении столь высокотехнологичного теракта, как это было в случае с Аль-Каидой (террористическая организация, запрещена в России) и взрывом башен ВТЦ, не получится (с Аль-Каидой тоже не очень получилось). Украинская эпопея внезапно обрела идимую логику, требует субъекта (интересант, бенефициар, выгодоприобретатель) действия. 

Начиная с первой «газовой войны» стало понятно, что ситуация патовая. Статус монопольного транзитера позволял Украине действовать за пределами контракта, выводя ситуация в политическое пространство. Предложения России разрешить коллизию в бизнес-логике (разделить риски через участие в уставном капитале ГТС Украины) Киев отвергал с порога. Это не придает действиям Киева логику, но дополнительно ставит вопрос о наличие заинтересованного наблюдателя. Патовой ситуация является только для производителя и потребителя. Для транзитера (посредник) она выигрышная в том случае, если производитель и потребитель не могут силой заставить его исполнять свои обязательства. Украина под это определение не попадает. Вопрос, кто попадает, кто безнаказанно исполняет роль глобального посредника, не является биномом Ньютона.  

На этот вопрос ярко и образно ответила заместитель госсекретаря США Виктория Нуланд во время Майдана: «Fuck the EU!». Но это вовсе не значит, что ЕС можно исключить из украинской формулы, хотя бы исходя из упомянутого выше Third Energy Package. Начало обсуждения «третьего энергопакета» странным образом совпало с «газовой войной» 2006 года, а его вступление в силу — с «войной» 2009 года и подписанием прямого десятилетнего контракта России и Украины. Один нюанс пикантный: обсуждение Third Energy Package стартовало сразу после перезаключения «Газпромом» в 2004 году долгосрочных договоров с европейскими покупателями. То есть после того, как Европа гарантировала себе поставки русского газа. 

Таких нюансов много. Например, срок окончания заключенных в 2004 году 15-летних контрактов, совпадает с сроком окончания 10-летнего «украинского» контракта, заключенного в 2009 году. Ситуация выглядит совсем конспирологически, если вспомнить, что на срок окончания этих контрактов (2019 год) запланировано было завершение прокладки «Северного потока — 2». 

Third Energy Package установил режим единого покупателя нефти и газа, закрыв по факту «Газпрому» доступ на внутренний рынок ЕС. Подготовка «пакета» шла под постоянным политическим давлением Украины (или того, кто стоял за Украиной), а виновником объявлялась Россия. Но солистом европейской арии украинского оркестра был Берлин, получавший в случае успеха прямой доступ к русским ресурсам, минуя «санитарный кордон», тщательно выстраиваемый США вокруг России. Германия превращалась в главный газовый хаб (распределительный центр) Европы с неограниченными регуляторными возможностями. Приобретала статус того самого посредника. 

Замахивался Берлин при этом не на позиции Украины (кто-то помнит еще, что сразу после Майдана в совет директоров ГТС Украины был посажен Хантер Байден, а также представитель ЦРУ), и поэтому был наказан вместе с Европой. Взрыв «Северного потока» разбил немецкие иллюзии на построение самостоятельного экономического проекта без самостоятельной силовой поддержки. Вновь напомним, что взрыв произошел сразу после провальной поездки канцлера Германии Олафа Шольца по Ближнему Востоку в поисках свободных объемов газа и нефти. Поездка показала, что альтернативы русскому газу и нефти нет. Отсутствуют не только свободные мощности, но и вновь строящиеся мощности уже законтрактованы. Германия встала перед необходимостью запуска «Северных потоков» (первого и второго) на полную мощность. 

Слишком долго Германии почивала на лаврах «главной экономики Европы», а в основе их лежали дешевые нефть и газ из России. Пришло время спуститься немцам с небес на землю. Из столбовых дворянок фройляйн возвращается к послевоенному разбитому корыту. Конструкции ЕС на базе экономического могущества Германии подошла к концу. 

О чем взрыв?

Взрыв башен ВТЦ перевел вопрос существования современной модели мирового рынка из экономической плоскости в антитеррористическую. Взрыв подводных коммуникаций «Северного потока» вывел его в область глобальной безопасности. Вновь транслировать этот вопрос на периферию не получится.

Повторюсь, такого уровня диверсию невозможно списать на «сидельца Тора-Боры». Это не акт агрессии против конкретного государства (Россия или Германия). Это заявка на исполнение функций глобального военно-политического регулятора. И она не должна быть удовлетворена ни в коем случае. Стратагема «управляемого хаоса» уже навязла в зубах, превратившись в банальную пугалку по образу и подобию протоколов Сионских мудрецов. Однако взрыв «Северного потока» наглядно демонстрирует мотивы и методы идеологов современной модели глобального управления (Global governance).

Общая финансовая модель мира, основанная на американских институтах, требует общей системы принятия решений, общего рынка управления активами (не только банковскими проводками и счетами). Создать такой рынок на базе взаимного доверия у США не получилось. Значит, создается ситуация общей угрозы.

Попытка Германии обособиться от общего (американского?) рынка капитальных активов в области энергетики вызвала ответную реакцию. Главное здесь понимать, что для США важен не сам по себе хаос, а инструменты и способы управления в условиях хаоса. Парадоксальная, на первый взгляд, конструкция: хаос ради управления. Однако эта конструкция как работающая (считаемая) модель уже реализована на нефтяном рынке и теперь ее реализуют на газовом. Конструкция называется спотовым ценообразованием.

Что такое спотовое ценообразование во всей его полноте, включающей фондовый рынок? Это механизм интерпретации настоящего на основе представлений о будущем, где основным ориентиром является прошлое. Это борьба конъюнктурных возможностей со стратегической перспективой. Отоваривание ожиданий, сеанс одновременной игры Остапа Бендера на 160 досках в клубе «Картонажник».

Спот вытягивает деньги из долгосрочных инвестиций в моментальные (здесь и сейчас) спекулятивные сделки. Конструкция создана, и она работает с 1986 года в нефтяной сфере. Регулировать эту конструкцию способна сегодня только одна страна — США. Сохранение этого механизма — суть сохранение господства США как в экономике, так и в политике. Все остальное (Германия, Европа, Украина, Россия, взрывы, войны…) побочные эффекты.

Автор: Леонид Крутаков, доцент Финансового университета при Правительстве России, эксперт аналитического центра «ИнфоТЭК»

Источник - https://expert.ru/2022/09/30/gazoviy-gambit/

***

Приложение. На пороге нового сырьевого суперцикла

Мир фактически, как бы это не отрицали многие аналитики и особенно западные политики, вошел в глубокие углеводородный и продовольственные кризисы.

Большинство стран испытывают проблемы из-за высоких цен на энергоресурсы, даже те, кто сам производит нефть и газ. Вслед за ценами на углеводородное сырье растет и стоимость продовольствия. Сейчас, по данным ФАО, еда в среднем по миру продается на 40% дороже, чем в 2020 году. Закрываются в ряде стран, прежде всего в ЕС, многие энергоемкие предприятия. Считается, что во всем виноваты геополитические факторы и слишком мягкая денежно-кредитная политика ведущих экономик в период пандемии. А значит кризисные с точки зрения потребителей явления скоротечны. Однако не стоит сбрасывать со счетов и влияние на сырьевые цены более глубоких и долговременных факторов, которые в том числе описываются в модели сырьевых суперциклов.

Сырьевые суперциклы можно определить как длительный период бумов и спадов на сырьевых рынках, когда цены на них падают значительно выше или ниже их долгосрочного тренда. Как правило, каждый цикл длится не менее 15-20 лет, именно поэтому экономисты называют их суперциклами. Тогда как стандартный экономический цикл длится около 5 лет, а некоторые из них могут длится только 1,5 года. Правда, к теории суперциклов, видимо, не стоит относится как к истине в последней инстанции. Также, различные исследователи по разному интерпретируют список сырьевых товаров, то расширяя его, то сужая. Поэтому ценовые прогнозы могут несколько различаться по времени. Есть аналитики, которые вообще критично относятся к модели суперциклов. Но все-таки суперциклы пока остаются одним из важных инструментов ценового прогнозирования.

Четыре циклические стадии от Банка Канады

Наиболее подробно с теоретической точки зрения об этом феномене писали в Банке Канады в 2016 году. Экономисты в исследовании выявили четыре суперцикла на товарных рынках с начала прошлого века. В каждом из них сырьевые цены отклонялись как минимум на 10% от своего долгосрочного тренда.

Для вычисления суперциклов Банк Канады разработал собственный Индекс цен на сырьевые товары (BCPI), составив его из широкого спектра ресурсов, включая нефть, неблагородные металлы и продукты сельского хозяйства. Столь всеобъемлющий список в принципе имеет право на существование. Все вышеперечисленные чисто сырьевые товары, а также фактически полуфабрикаты (металлы, сельхозтовары) включены в довольно жесткие производственные и логистические цепочки, поэтому ценовой всплеск в их начале неизбежно приведет к росту цен в конце. Например, дорогой газ резко увеличивает стоимость азотных удобрений. В результате растет себестоимость производства продовольствия. Добавим сюда еще подорожание ГСМ. И приходится переписывать ценники в магазинах. Либо убирать с полок слишком подорожавшую еду. 

Отметим, что экономисты учитывали не непосредственно сами цены, а их отклонение от долгосрочного тренда. Именно поэтому, к примеру, самые низкие цены на сырье (к тренду) в начале четвертого цикла в этой теории были зафиксированы в 1996 году, а не в 1998 году, когда цены на нефть упали до $12 за баррель. А первый суперцикл был зафиксирован Банком Канады в 1899-1932 годах (33 года). Период, когда цены оставались выше долгосрочного тренда в этом цикле, продлился всего 5 лет (1899-1904 годы) и совпал с индустриализацией в США. Пик цен на сырье составил 10,2% от долгосрочного тренда, а минимум оказался на уровне 12,9% ниже тренда. То есть, в первом суперцикле сырьевые цены были ниже долгосрочного тренда, особенно на нефть, поскольку промышленники тогда в основном недооценивали ее.

Второй суперцикл продлился 29 лет, с 1933 года по 1961 год, и цены оставались выше долгосрочного тренда уже значительно дольше — 15 лет (1933-1947 годы), на фоне милитаризации ключевых экономик мира и больших трат на военные нужды. Пик цен составил 14,1% от долгосрочного тренда, а минимум был на 10% ниже тренда. Третий суперцикл начался в 1962 году и завершился в 1995 году (34 года). Цены оставались выше долгосрочного тренда 17 лет (1962-1978 годы) на фоне реиндустриализации развитых экономик (прежде всего ФРГ и Японии), а пик достиг 19,5% от тренда. При этом минимум был на уровне 38,1% ниже тренда. Этот суперцикл характеризуется самыми низкими ценами на сырье. 

Четвертый суперцикл начался в 1996 году. Первые 16 лет цены оставались выше долгосрочного тренда на фоне ускорения экономического роста развивающихся экономик, и главное — Китая и его вступления в ВТО. Пик был достигнут в 2011 году, когда цены были выше тренда на 33,5%. Однако Банк Канады в этом суперцикле не учел не только падение цен до критических $12 за бочку нефти, но и главное, обрушение нефтяных цен, которое началось в июле 2008 года и продлилось 26 недель. Тогда пик цены был достигнут 11 июля 2008 года и состаил $147,27 за баррель. Дно — 26 декабря 2008 года — $33,73. Затем, в течение первой половины следующего года цена балансировала в коридоре $40-45 за баррель. Рост возобновился во втором полугодии 2009 года, но при этом не вырвался до конца того года за предел, немного превышающий $60. 

Интересно, что в 2016 году Банк Канады достаточно точно спрогнозировал один из факторов, который повлиял на взлет сырьевых цен в 2021-2022 годах. Аналитики отметили, что низкий уровень цен снизил стимул инвестировать в новые проекты, связанные с ископаемым топливом. А, учитывая длительные сроки, необходимые для строительства большинства традиционных нефтяных проектов, в Банке Канады предположили, что это может ограничить будущие поставки и привести к резкому росту цен на нефть. Что в итоге и произошло. 

Феномен суперциклов в понимании Всемирного банка

Бразильский экономист Отавиано Кануто также полагает, что последний суперцикл цен на сырьевые товары начался в середине 1990-х годов, достиг пика ко времени глобального финансового кризиса и дна — к 2015 году. Фаза подъема в суперциклах, по его мнению, возникает в результате типичного запаздывания роста предложения сырьевых товаров после возникновения повышательных тенденций спроса на них. В конечном счете, когда появляется достаточное предложение, а рост спроса начинает затухать, цикл вступает в фазу спада. В этом смысле теория Кануто коррелирует с другими теориями циклов. 

В январе 2022 года Всемирный банк отмечал, что резкое падение цен на энергоносители в 2020 году и отскок в 2021 году являются примером сырьевых циклов, которые были вполне обычным явлением за последние десятилетия. В банке полагают, что в прошлом глобальные рецессии были связаны со слабым спросом и перебоями в поставках, в совокупности приводящих к снижению цен на сырьевые товары. Сбои на рынках конкретных сырьевых товаров иногда сглаживали такие процессы. Восстановление цен на сырье, после рецессии 2020 года, по мнению Всемирного банка, обуславливается сокращением предложения и шоками на сырьевых рынках. 

В соответствии с теорией, резкий рост цен на сырьевые товары в 2021 году Всемирный банк объясняет сильным оживлением спроса в сочетании с необычно широко распространенными узкими местами в поставках. Эти факторы были усилены перебоями с поставками возобновляемого топлива из-за погодных проблем. 

Трудности в прогнозировании

Заместитель директора Института энергетики и финансов Алексей Белогорьев в беседе с «Экспертом» отметил, что статистически точно выявить сырьевые суперциклы достаточно сложно, еще сложнее доказать, что их длина в фазах как роста, так и падения более-менее постоянна. Если представить, что 2021 год является началом нового суперцикла, то из этого не следует, что мы можем уверенно предсказать продолжительность периода роста.  

Основная проблема определения суперцикла в том, что во время построения модели невозможно учесть все факторы. К примеру, обвал цен на газ в 2019-2020 годах произошел во многом из-за ввода в действие большого числа СПГ-проектов в предыдущие годы, то есть рынок перегрелся. В 2021 году, еще до кризиса на Украине произошел резкий скачок цен на газ, что не укладывается в общую концепцию, поскольку дефицита предложения СПГ не наблюдалось. Алексей Белогорьев, в отличие от большинства западных экспертов, полагает, что восстановительный рост экономики после ковида не кажется убедительным объяснением того, что цены на газ выросли так сильно. 

Эксперт отмечает, что если рассматривать текущую ситуацию, то резкое снижение поставок газа из РФ в Европу поднимет средние цены по всему миру (не только в ЕС) на ближайшие 3-4 года, пока предложение СПГ опять не станет избыточным. Исходя из ранее принятых инвестиционных решений, на 2022-2024 гг. приходится «дно» цикла ввода новых СПГ-заводов. Новый пик ввода в эксплуатацию придется на 2025-2027 годы, и, возможно, вновь приведет к «затовариванию» рынка и резкому снижению цен. 

Однако, прогноз может не учитывать множества факторов, которые пока неясны для участников рынка и аналитиков. Так, в 2020 году многие экономисты предполагали, что кризис низкого спроса на сырьевых рынках может быть долгосрочным, и цены на нефть и газ будут оставаться низкими еще долгое время, но в действительно цены достаточно быстро пошли вверх, намного превысив «допандемийные» уровни. 

При моделировании циклов наиболее предсказуемой величиной обычно считается спрос, поскольку он относительно инерционен и зависим от общих темпов экономического роста. Однако многолетние ценовые «качели», геополитические конфликты и низкоуглеродная повестка делают перспективы спроса на тот же СПГ менее определенными. Сейчас мало кто может уверенно сказать, какой будет величина спроса к 2030 году и сколько нужно ввести мощностей, чтобы его удовлетворить и при этом избежать переинвестирования. 

На рынке нефти текущий рост цен может объясняться сложной геополитической ситуацией, но основный фундаментальный фактор, который повлиял на их взлет — хроническая и глобальная нехватка инвестиций в разведку и добычу, отмечаемая с 2014 года. Ситуация усугубилась из-за того, что спрос на нефть в 2021-2022 годах рос быстрее, чем это ожидалось в 2020-ом. 

Младший научный сотрудник Центра исследования общих проблем стран Востока Института востоковедения РАН Елизавета Растянникова в работе «Суперциклы на рынке сырьевых ресурсов на примере стран БРИКС», изданной в 2017 году, писала, что суперциклы мировых цен на нефть чередовались следующим образом: с начала 1970-х годов подъем (с корректирующими волнами середины 1970-х годов) сменился спадом в 1983-1998 годы, затем последовал десятилетний рост до 2008 года. В соответствии с теорией, в 2017 году экономист предполагала, что падение будет продолжаться  до 2025-2028 годов, что на текущий момент маловероятно. Впрочем специалист отмечала, что точно прогнозировать движение данных циклов практически невозможно. 

Интересно, что экономист также упомянула то обстоятельство, что многие ресурсные добывающие компании не инвестировали в расширение производства и новые технологии на фоне низких цен на сырье в конце XX века, и это в итоге вместе со скачком спроса в Китае привело к взлету цен в 2000-е годы. То есть текущая ситуация с нехваткой инвестиций с середины 2010-х годов во многом повторяет историю мировой экономики на рубеже XX-XXI веков. 

Новый суперцикл на пороге

Вероятно, сегодня мировая экономика уже находится в начале нового сырьевого суперцикла, который начался во время глобального восстановления после пандемии и взлета цен на энергоносители. В первой половине 2022 года также произошел скачок цен на продовольствие и удобрения. На взлет цен также повлияла масштабная модернизация инфраструктуры в пользу низкоуглеродного топлива. Зеленый переход также влияет на рост спроса на медь, никель, алюминий и платину, которые необходимы для многих проектов, связанных с возобновляемой энергией. Годы низкой инвестиционной активности привели не только к трудностям с предложением ископаемого топлива, но и — отдельных металлов. К примеру, в американской финансовой фирме Fidelity Investments пришли к выводу, что  в последнее десятилетие скорость открытия новых месторождений меди резко сократилась.

В целом, для того, чтобы точно определить находимся ли мы в начале нового суперцикла, необходимо определить, будут ли цены на сырье стабильно держаться выше долгосрочных средних значений. То есть, если сейчас спрос на сырье остается высоким, то в случае наступления рецессии в развитых странах, он может упасть вместе с ценами.

В настоящее время цены на нефть и газ снижаются по сравнению со скачками в первой половине 2022 года. Правда, поэтапное закрытие «Северного потока» поднимало одномоментно цены на газ в ЕС даже выше $3000 за одну тысячу кубометров в период июля-начала сентября. На некоторый нефтяной спад частично повлияло высвобождение значительной части запасов нефти США. Однако, по данным Wall Street Journal, стратегический запас уже упал до 427 млн баррелей, минимума с 1983 года. Президент Джо Байден подписал в марте указ, который обязывает Минэнерго США продавать из резерва по 1 млн баррелей в сутки в течении 180 дней. Также на снижение цен на нефть существенно повлияло повышение добычи нефти странами ОПЕК+, а также рядом стран, не входящих в это соглашение. Например, теми же США, Норвегией, Мексикой и Бразилией. В октябре в альянсе договорились снизить квоту добычи на 100 тыс. баррелей в сутки, однако в ходе серии повышений добыча выросла более значительно.

Пока цены продолжают снижаться: на газ по индексу TTF они упали ниже $1800 за тысячу кубометров. Нефть сорта Brent 26 сентября впервые с января упала ниже $83 за баррель. Однако после приведения в действие 5 декабря странами ЕС частичного эмбарго на российскую нефть, а также введения G7 в этот же день потолка цен на российское топливо (полок цен в рамках ЕС в более ранние сроки, видимо, провалится, так как Венгрия и Кипр не согласны) цены на сырье могут вновь быстро вырасти, особенно в зимний период. Что может подтвердить наступление нового суперцикла.

Авторы: 

Георгий Смирнов, журналист;

Константин Смирнов, обозреватель Expert.ru

Источник - https://expert.ru/2022/09/30/na-poroge-uglevodorodnogo-supertsikla/