Россия переходит к новой промышленной политике с целью укрепления технологического суверенитета

***

Россия на пути от «Вашингтонского консенсуса» к промышленной политике нового типа

Отсутствие доверия, военные угрозы и анализ неизбежных рисков ведут к росту расходов на оборону. Это касается большинства стран и регионов мира. Такова доминирующая тенденция 2024 года.

Другой безусловной тенденцией является фрагментация торгово-экономического пространства и создание региональных и блоковых союзов и альянсов в ущерб существующим многосторонним договоренностям. Третьей очевидной тенденцией года стала работа по формулированию новой промышленной политики в большинстве развитых стран в попытке сохранить продвинутое производство в стратегически важных отраслях.

Именно собственные промышленные мощности призваны решать задачи обороноспособности стран, что в условиях исчерпания взаимного доверия превратилось в потребность экзистенциальной важности. Требования экономической безопасности – приоритет работы большинства правительств мира. Главная цель – сократить длину глобальных цепочек стоимости, поставок и капитала. Это ведет к регионализации внешнеэкономических связей.

Появились новые конфигурации стран-партнеров, преследующие цели снижения политических рисков. Так создаются конфигурации стран и рынков, основанные на союзах. Многосторонние институты, созданные в Бреттон-Вудсе с их универсальными многосторонними соглашениями и договорами, оказались под давлением групповых интересов с ограниченным числом стран, создающих эксклюзивные зоны свободной торговли и партнерства. Даже появился термин для характеристики нынешнего состояния международных экономических отношений – геоэкономическая холодная война.

Не случайно такое внимание к смягчению противоречий между Китаем и США, работе Евросоюза по созданию стратегии «дерискинга» в своих отношениях с Пекином, резкой активизации Индии в стремлении занять новые открывающиеся ниши, попыткам глобального Юга предложить собственные ресурсы.

Как известно, с конца 80-х годов прошлого века в идеологии экономической политики в большинстве стран мира доминировали нарративы «Вашингтонского консенсуса»: никакой промышленной политики, никакой поддержки национальным производителям. Для успеха важно лишь последовательно проводить линию на либерализацию, приватизацию и стабилизацию. Бездефицитный бюджет, создание равных условий для бизнеса и свободный приток/отток капитала и рабочей силы.

В условиях популярности принципов «Вашингтонского консенсуса» проведение промышленной политики рассматривалось как противоречащее принципам свободной рыночной экономики. Основное возражение против промышленной политики заключается в том, что она в принципе нарушает равенство условий конкуренции, искажает стимулы участников рынка и снижает эффективность распределения ресурсов.

В докладе МВФ «Возвращение политики, которую нельзя называть: принципы промышленной политики» были проанализированы реформы, предпринятые развивающимися странами с 1960 года. Авторы доклада пришли к выводу, что следование стандартным рецептам экономического роста (улучшение бизнес-климата, институтов, поддержание макроэкономической стабильности) недостаточно для достижения устойчиво высоких темпов экономического развития. Такая политика может обеспечить определенный экономический рост, однако она не способна вызвать «экономическое чудо» в виде высоких темпов роста. Опыт стран Азии показывает, что для этого, в дополнение к «стандартным» инструментам роста, требуется как раз реализация продуманной промышленной политики государства.

Для успешного проведения промполитики, согласно публикации МВФ, требуется поддержка национальных производителей в сложных отраслях, где конкурентные преимущества неочевидны, а также ориентация на экспорт вместо безуспешного импортозамещения (в основном страны пытались проводить его в 1960–1970-х годах) и поддержка жесткой конкуренции – как внутри страны, так и с внешними производителями, а также прозрачность доступа компаний к господдержке (и отсутствие ее привязки к слишком коротким целям).

Существование независимого частного сектора тоже критично, указывают исследователи: амбициозность, подотчетность и адаптивность – три ключевые характеристики «руки государства».

Новые исследования промышленной политики показывают, что при попытке ответить на вопрос о том, какие меры эффективны, а какие нет, выясняется, что «дьявол в деталях». В зависимости от этих деталей промышленная политика способна вызвать долгосрочные положительные эффекты – или, наоборот, не способна; но наличие этой способности больше не позволяет рассматривать такую форму вмешательства государства в экономику как априори неэффективную и контрпродуктивную. А это в очередной раз означает, что необходимо переключиться с вопроса о том, следует ли применять промышленную политику, на вопрос о том, как это лучше делать.

Правительство Мишустина продемонстрировало за последние четыре года чудеса эквилибристики при решении ситуационных проблем, вызванных вырезанием России из глобальных цепочек стоимости, поставок и финансовых потоков. Оно справилось, балансируя между массивными госвложениями и всемерной поддержкой частного бизнеса.

На новом этапе требуется выработка четких принципов новой промышленной политики. Регионально-пространственный аспект ее может стать важнейшим условием обеспечения включения в экономический рост и развитие всего многообразия местных ресурсов – человеческих, природных, материальных и финансовых.

Это необходимое условие для расширения числа бенефициаров любого нашего успеха, повышения уровня вовлеченности в процессы развития, снижения показателей неравенства и социально-политической нестабильности. А стало быть, нормальности и благополучия.

Источник - https://www.ng.ru/editorial/2024-01-28/2_8933_red.html

*** 

Под технологический суверенитет подвели базу 

В правительстве РФ определили, на каких сферах базируется технологический суверенитет страны. В этом списке нашли отражение те дилеммы развития, которые особо выделяет экспертное сообщество.

Как показал обзор Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП), Россия вновь на множестве развилок, обусловленных поисками, которые ведутся международным сообществом: глобализация или регионализация; ставка на экологию или на информационные технологии (одно частично может исключать другое); застой или новый импульс для роста; модернизация сверху или снизу. 

Выступая с лекцией в рамках проекта «Знание. Лекторий», премьер РФ Михаил Мишустин перечислил, развитие каких направлений, по его мнению, лежит в основе суверенитета России. Это современный аграрный сектор, чистая вода (да и в целом хорошая экология), доступная медицина, эффективная энергетика, динамичное строительство комфортных жилых домов и дорог, надежная связь, необходимая в том числе для экономики данных, удобный транспорт. 

Россия продолжает укреплять свой технологический суверенитет, пояснил Мишустин. Хотя стране все еще необходимо перезапустить современные высокотехнологические отрасли. Например, как уточнил премьер, очень перспективный сектор – радиоэлектроника, от нее зависят и многие смежные области: от медицины до освоения космоса. 

«Сегодня положение в отрасли значительно лучше, чем, например, еще 10 лет назад. Только за последний год по результатам октября производство компьютерного и электронного оборудования прибавило около 30%, – сообщил Мишустин. – Но здесь еще есть над чем работать». Премьер добавил: «России как никогда важно обеспечить создание конкретной линейки глубоко локализованной высокотехнологичной продукции – во многих сферах». 

В таких выводах, как можно судить, нашли отражение все те дилеммы, которые особо выделяют сейчас и в экспертном сообществе. Например, как следует из обзора ЦМАКП под названием «Основные социальные и технологические вызовы в горизонте 2040 года», мир стоит на пороге новых кризисов, которые вскоре будут наслаиваться друг на друга. 

Прежде всего это геополитический кризис, предполагающий новое распределение ролей в глобальной экономике, новые правила оборота активов, в том числе цифровых. Но также это климатический кризис. Кроме того, упоминается информационно-биологический кризис, связанный с последствиями развития искусственного интеллекта и всех противоречивых решений, которые могут касаться попыток как его обучить, так и взять под контроль, сюда же относятся спорные попытки «усовершенствования» человека, в том числе с использованием нейроимплантов. 

Также эксперты указывают на риски социоантропологического кризиса: он связан с демографическим спадом и с попытками как-то его компенсировать, экспериментируя даже с геномом. Отчасти такие оценки могут напомнить шокирующие прогнозы, которые, например, ежегодно публикует датский Saxo Bank. Накануне 2024-го он уже предупредил мир о крахе капитализма, эпидемии ожирения и мошенничестве глобального масштаба с дипфейками, когда ИИ умело подделывает изображение или голос, например, высокопоставленного чиновника. 

ЦМАКП между тем не останавливается на перечислении будущих шоков, а еще описывают развилки и ловушки, которые возникают непосредственно перед Россией. Как следует из обзора, ведущие страны делают сейчас ставку на технологический прорыв, проблема же в том, что в этой «игре» участвуют почти все, но побеждают в ней немногие. 

Так, одна из основных развилок глобального развития: это или поворот к новой глобализации (его вероятность оценивается экспертами в 40%), или деглобализация (60% вероятности). В рамках глобализации возникает вопрос о том, будет ли глобальная экономика «дружно» тормозить, сползая во всеобщий застой, или же она найдет новый импульс для роста – вероятность нового импульса в разы выше, чем застоя, следует из презентации ЦМАКП. 

Но главный выбор, как можно судить, все же будет делаться в рамках другого сценария – не глобализации, а более вероятной, по оценкам экспертов, регионализации. Либо это будет разрушительный процесс с превращением межстрановых союзов и государств в деградирующие «острова в океане», либо, что опять-таки по оценкам экспертов, более вероятно, это будет созидательный процесс с формированием сообщества разных, но полноценных зон влияния. 

Что примечательно: в рамках этого сценария основная конкуренция, судя по обзору ЦМАКП, будет разворачиваться между экоиндустрией (новая энергетика и все, что связано с низкоуглеродными технологиями) и индустрией четвертой промышленной революции с ядром в виде IT-технологий, развитие которых может быть ограничено требованиями к энергоемкости и энергоэффективности. 

Между всеми этими глобальными развилками и кризисами и предстоит балансировать России. В международной политике предстоит выбирать между полностью «закрытым» или «частично открытым» форматом взаимодействия с миром. В экономической политике – между стимулированием роста или стабилизацией с ее рисками сползания в застой. А в научно-технологической политике – между централизованной модернизацией «сверху» или модернизацией «снизу», допустим, начатой по инициативе бизнеса. 

Эксперты ЦМАКП определили, какой вариант сейчас можно считать целевым – это «послойная модернизация экономики», которая будет обусловлена «частично открытым» взаимодействием с миром и попытками «сверху» максимизировать экономический рост. «В случае ослабления внешнего давления и проведения политики максимального стимулирования роста формируется система, обеспечивающая постепенную, «послойную» модернизацию как высокотехнологичного сектора, так и массовых среднетехнологичных производств», – описывает этот вариант руководитель направления ЦМАКП Дмитрий Белоусов. 

Впрочем, опрошенные эксперты не спешат вычеркивать из рассмотрения сценарии, которые сейчас могут казаться менее вероятными – допустим, сценарий возобновления глобализации. Как пояснил «НГ» замдиректора «Центра развития» Высшей школы экономики Валерий Миронов, глобализация развивается циклично: есть свои периоды расцвета и затухания.

И деглобализации, по его словам, препятствует, в частности, необходимость международного сотрудничества для предотвращения несанкционированного применения ядерного оружия. Кроме того, либерализация торговли и распространение глобальных цепочек стоимости, по уточнению эксперта, «исторически играли столь значительную роль в сдерживании инфляционного давления в мировой экономике за счет повышения эффективности, экономии на масштабе производства, конкуренции, что им в будущем может не найтись разумной альтернативы».

«Сейчас глобализация может быть восстановлена, если будет найден компромисс во Всемирной торговой организации (ВТО): например, для развивающихся стран будет обеспечена возможность применения стандартных мер промышленной политики, запрещаемых ВТО, но при этом будут устранены манипуляции стран с валютным курсом, что уменьшит глобальные дисбалансы», – считает Миронов.

Говоря о технологических и иных вызовах для России, эксперт отметил, что «цифра», IT – важнейшая составная часть новой промышленной системы, внутри которой все активнее происходит «слияние технологий»: промышленные процессы зависят от множества взаимопроникающих технологических новаций, которые трудно отделить друг от друга.

И для поддержания этих тенденций больше всего могут подходить региональные технологические кластеры, следует из комментария Миронова: с учетом географических особенностей, большой территории страны они могут иметь особую важность для российской экономики, считает он. В таких кластерах, судя по всему, возможно и разумное сочетание модернизаций, проводимых как сверху, так и снизу.

Доцент РЭУ им. Г.В. Плеханова Максим Максимов обратил внимание на предпосылки, в которых развивается сейчас экономика РФ. Во-первых, как он уточнил, на сегодняшний день только государство способно в необходимом объеме обеспечить финансирование НИОКР и иных инициатив для технологического рывка. Во-вторых, как уточнил Максимов, «именно государство имеет наиболее полную картину необходимых и достаточных действий для обеспечения технологического суверенитета и реализации концепции лидерства по технологиям».

«Но означает ли это, что альтернативы «Госплану номер 2» в технологической сфере нет? Не означает. Однако на текущем этапе роль государства будет доминирующей, – делает вывод Максимов. – Об этом, кстати, говорит и тот факт, что работа России на внешнеполитическом треке во многом направлена на то, чтобы быть одним из лидеров технологического развития для развивающихся стран и стран-партнеров, способствовать взаимному обогащению науки, международным коллаборациям, объединяющим компетенции российских и зарубежных исследователей в том числе в юрисдикциях дружественных стран». Это создает условия для появления сопоставимого с западным конгломерата, нацеленного на технологическое лидерство.

Если резюмировать, то, как ожидает доцент Института государственной службы и управления РАНХиГС Даниил Гоненко, в текущих условиях в нашей стране скорее всего будет реализован гибкий, гармоничный сценарий, основанный на взаимодействии с дружественными странами и на постепенной технологической трансформации экономики. Базой, по его мнению, станут природно-ресурсный потенциал, крупные сырьевые компании и коммерческие предприятия в сфере искусственного интеллекта, способные финансировать дорогостоящие проекты, связанные с цифровыми технологиями. И постепенно, как ожидает эксперт, в сферу разработки новых научно-технологических решений будут приходить предприятия малого и среднего бизнеса.

Автор: Анастасия Башкатова, заместитель заведующего отделом экономики "Независимой газеты"

Источник - https://www.ng.ru/economics/2023-12-06/4_8895_russia.html